наделенная искусствами и высоким умом, вроде нее, - он покосился на Таис.
Озорство, долго сдерживаемое, вдруг взмыло в ней, и она послала жрецу
пламенный долгий взгляд.
- О чем говорил я? - жрец потер лоб в усилии вспомнить.
- Есть два пути совершенствования и возвышения, оба тайных. Один -
это аскетизм, полный отказ от желаний, путь углубленной мысли, смыкающей
низшее сознание с высшим. И прежде всего - уничтожение малейших помыслов о
том, что вы называете Эросом. Здесь женщина с ее силой - враг!
- Как у евреев, где она - причина первородного греха, разрушения рая
и прочих несчастий.
- Нет, не так. Кроме того, ты, видимо, не знаешь всей глубины их
религии, тайно следующей вавилонской мудрости, не знаешь Каббалы. Как у
нас на высотах философии священных Упанишад нет личного бога, а только
Парабрахман - реальность всеобъемлющего Космоса, так и у Каббалы нет
грозного личного Иеговы, а есть Эйн-Соф - бесконечное и беспредельное
бытие. Откровение Истины дается в виде нагой женщины, скрытой под именем
Сефиры. Сефира вместе с мудростью Хокма, мужским началом, и женским
разумом Вина составляют троицу, или корону Кэтер, голову Истины. Запрета
женщинам в святилищах нет. Девушки Кадешим священны в своей наготе,
посвящены богу, подобно нашим храмовым танцовщицам - финикийским и
вавилонским женщинам храмов, не говоря уже о ваших служительницах
Афродиты, Реи и Деметры. Очень много похожего во всех древних верах,
исходящих из одного и направленных к одному.
- Почему тогда яростные проповедники евреев кричат, называя нас
идолопоклонниками, ненавидя наши законы и утверждения?
- Есть писания элохические, где высока мудрость, и составленные на
пять веков позднее писания о всемогущем единственном боге, занятом только
людскими делами, подобно верховному управителю Земли. Религия,
направленная к одной цели - сохранению древнего и малочисленного народа в
окружении врагов. В них и найдешь ты прежде всего понятие греха, в равной
степени незнакомое вам, эллинам, и нам, индийцам. Естественное назначение
любви для продолжения рода у нас - священная обязанность человека. С самых
древних времен женщины никогда не были отделены от мужчин и столь же
свободны. Так пишут наши святые Веды. Как можем мы считать нечистой
страсть, естественную, как сама жизнь, в пламени которой рождаются будущий
поколения?
- Тогда почему ваши боги мешают мудрецам подняться в высший мир с
помощью страсти апсар - небесных гетер? - Таис показала вверх, вызвав
улыбку у обоих жрецов.
- Высший мир мы называем так не потому, что он находится где-то
наверху, а обозначая его качество по сравнению с окружающим, - сказал
темнолицый, - я начал говорить тебе о двух разных путях к достижению
совершенства. Первый путь, повторяю, путь ясности мысли - это уничтожение
всех физических желаний, даже желания продолжать жизнь. Но у темнокожих
древних обитателей Индии, к которому принадлежу я, разработан другой путь,
философия изначальная для всей индийской мысли и особенно пригодная для
современной эпохи невежества, зависти и злобы, именуемой Кали-Югой. В ней
самые глубокие познания и самое мощное умение повелевать силами
человеческого тела. Она называется Тантрой. Краткая суть ее в том, что
человек должен испытать все главные желания жизни с высочайшим
напряжением, чтобы в короткий срок изжить их и освободиться.
- И ты последователь Тантр? - спросила Таис.
Жрец ответил утвердительным жестом.
- И освободился навсегда от соблазнов и желаний? - Она посмотрела на
жреца так выразительно, что все мышцы его могучего тела напряглись. Он
набрал полную грудь воздуха и продолжал:
- Тантра не отвергает желания, особенно Эроса, признавая в нем
движущую силу жизни и возможность духовного возвышения. И мы никогда не
отказываемся помочь другому в этом восхождении, памятуя историю Брахмы.
Индиец рассказал прелестную легенду о любви небесной апсары к
главному богу индийской троицы Брахме. Занятый созерцанием и
совершенствованием, он не ответил на ее призыв. Тогда апсара прокляла его,
напророчив ему почитание от верующих меньшее, чем для всех других богов.
Брахма отправился к другому богу троицы Вишну; и тот разъяснил ему, что
совершен тяжкий грех, для исправления которого он должен стать любовником
апсары и совершить еще тридцать других покаяний для очищения, ибо женщина
- величайшая драгоценность и действенные руки Природы-Шакти. Мужчина,
отказывающий женщине в страсти, кто бы она ни была, совершает большой
грех. Поэтому последователи Тантры поклоняются Шакти и весьма изощрены в
Эросе.
- И мужчины и женщины?
- Разумеется! - ответил жрец. - Необходимо действие. Одного лишь
желания мало. Чтобы возвыситься до великого духовного подъема,
освобождающего от низких мимолетных желаний, он и она, совершающие обряд,
или по крайней, мере хоть один из них, должны пройти долгую подготовку
тела и всех чувств.
- Мы также проходим долгое обучение, - заметила Таис.
- Не знаю, каково оно, - сказал темнолицый, - если ты увидишь поцелуй
змея, то поймешь сама могущество наших тантрических путей.
- Когда можно увидеть? - нетерпеливо спросила Таис.
- Хоть сейчас.
- Можно ли послать за моей подругой?
Таис, Лисипп и Эрис спустились по узкой лестнице в обширное
подземелье под башней. Переводчик остался наверху. Эллины сносно понимали
по-персидски, а индийцы свободно владели этим языком.
В просторном квадратном помещении, сильно освещенном бездымными
индийскими факелами, их встретили две светлолицые и одна темнокожая
маленькая и крепкая молодая женщина лет тридцати, походившая на старшего
жреца.
- Моя сестра, - сказал он, угадывая мысли гостей, - она и есть наша
Нагини, повелительница змей.
- И посвященная в Тантру? - спросила Таис.
- Без этого - смерть! - сурово ответил жрец. - Она выполнит не только
обряд, но и все приготовления к нему. Сядьте.
Они уселись у стены на холодноватую каменную скамью. Явилась
четвертая девушка, неся большую плоскую чашу с теплым душистым молоком и
пучок пахучей травы. Повелительница змей сбросила одежду. Девушка вытерла
все ее бронзовое тело травой, намоченной в молоке, высоко зачесала волосы
и привязала мягкий кожаный передник, доходивший от ключиц ниже колен. - Не
глядя на посетителей, спокойная и серьезная, повелительница змей подошла к
тяжелой металлической двери, держа в руке золотую чашку, до краев
наполненную молоком. По ее знаку опустилась частая решетка, отгородившая
ее помощниц и гостей. Девушки поднесли к губам инструменты вроде флейт.
Одна повела протяжную тихую мелодию, вторая разбивала ее ритмом свистящих
звуков. Маленькая темнокожая жрица запела высоким голосом, вместо припева
издавая резкий вибрирующий свист. Она распахнула дверь и раскинула руки
крестом, продолжая держать чашу. За дверью зияла черная пустота пещеры. В
самом конце ее неясно светилась щель, видимо, там существовал узкий проход
к свету. Некоторое время жрица пела под аккомпанемент флейт, очень долго,
как показалось Таис в напряженном ожидании чего-то ужасного. Вдруг
темнокожая женщина согнулась и поставила чашу за порогом двери. Флейтистки
смолкли. Отчетливо послышалось шуршание тяжелого тела, скользившего по
каменному полу. Из тьмы пещеры высунулась плоская голова с очень широким
затылком. Два ясных, отливающих пурпуром глаза пронзительно оглядели всех,
как показалось Таис. Голова с квадратами чешуй, подобных нагрудной броне
воина, мимоходом окунулась в молоко. Жрица позвала мелодичным свистящим
звуком. В подземелье скользнула гигантская змея двадцати локтей длины с
черновато-зеленой спиной, кое-где ниже по бокам очень густого оливкового
цвета. Неробкая афинянка почувствовала холодок по спине, нашла руку Эрис,
и та ответила ей взволнованным сжатием пальцев.
Змей свернулся кольцами, устремив не ведающий жалости или страха
взгляд на жрицу, почтительно ему поклонившуюся. Продолжая свой напев, она
подняла высоко над головой сложенные ладонями руки и, вытянувшись на
пальцах, стала раскачиваться в стороны боковыми изгибами на плотно
сомкнутых ногах, сохраняя удивительное равновесие. Раскачивание учащалось.
В такт ему громадный змей стал ерзать по полу, извиваясь, и поднялся так,
что его голова оказалась на уровне прически жрицы. Только сейчас Таис
заметила вплетенные в волосы девушки три перевязи, снабженные рядами
сверкающих полированных острий. Змей раскачивался в такт со жрицей,
медленно приближаясь. Внезапно она вытянула правую руку и погладила
чудовище по голове, неуловимо быстро отпрянув от разинутой пасти, которая
ударила в место, где за долю секунды перед этим было ее лицо.
Снова повторилось раскачивание и пение, жрица с красотой и
соразмерностью танцовщицы, переступая босыми ногами, приближалась к змею.
Улучив момент, она взяла обеими руками его голову, поцеловала и опять
отпрянула. Змей бросался с едва заметной глазу быстротой, но всякий раз
повелительница змей точно угадывала его намерение и отстранялась еще
быстрее. Трижды молодая женщина целовала змея в голову, с непостижимой
легкостью ускользая от его укуса или подставляя змею край своего
передника, куда он погружал свои длинные ядовитые зубы. Наконец,
раздраженный змей взвился спиралью, бросился на девушку, промахнулся и
замер, качаясь и нацеливаясь снова. Жрица выгнулась, хлопнула в ладоши
опущенных рук и молниеносным рывком вперед на одно кратчайшее мгновение
прижалась губами к змеиной пасти. Змей ударил в ту же секунду. На этот раз
он не остановился и погнался за жрицей. Непостижимо, как она смогла
увернуться и ускользнуть в узенькую дверь за решетку, которую заранее
распахнула и захлопнула четвертая девушка.
Лязг металла, тупой удар тела змеи и свист разозленного гада
отозвались стихийной силой на натянутых, точно струны, чувствах Таис.
- Что будет теперь?! - громко вскрикнула она на аттическом наречии, и
индийцы удивленно уставились на нее.
Лисипп перевел, и старший жрец усмехнулся.
- Ничего. Мы уйдем, факелы погасят, и Наг возвратится к себе в
пещеру. Там устроена площадка, куда он выползает греться на солнце. А в
это время закроют дверь.
- Он сильно ядовит? - спросила Таис.
- Подойди к моей сестре, - ответил жрец.
С почтительностью и не без примеси страха афинянка приблизилась к
женщине, стоявшей без волнения и позы, с любопытством глядя на эллинов.
Почувствовав резкий запах, напоминавший раздавленный лист чемерицы, Таис
увидела, что передник повелительницы змей залит желто-зеленой жидкостью,
медленно стекавшей на пол.
- Яд! - пояснил жрец. - С каждым броском Наг, готовясь укусить,
выбрызгивает его из своих зубов.
- И яд силен? - спросил Лисипп.
- Это самая большая и самая ядовитая змея Индии. Конь и слон умирают
через минуту, человек и тигр живут дольше - две, по вашему счету времени.
Этого яда хватит на три десятка человек.
- Она приручена сколько-нибудь? - спросила Эрис.
- Приручить Нага невозможно! Тварь не ведает благодарности,
привязанности, страха или беспокойства. Она лишена почти всех чувств,
свойственных животному с теплой кровью, и походит в этом на людей толпы
самого низшего разряда. Только необычайное искусство нашей Нагини спасает
ее от смерти, стерегущей каждое мгновение.
- Тогда зачем она делает это? - Таис взглянула на жрицу, осторожно
сворачивавшую обрызганный ядом передник и теперь совсем похожую на древнюю
