Она быстро закивала в ответ, не в силах вымолвить ни слова. -- Пойми, мне
ничто не угрожает -- я вышел из игры и просто никому больше не нужен...
-- Хорошо, -- она уже овладела собою, -- пойдем. Но только вместе,
ладно? Я буду готова через пять минут. Ты обещаешь, что не станешь выходить
из дому без меня?
-- Да, мамочка!
-- Вот и умничка!
Элвис чмокнула его в щеку и выскользнула в коридор; слышно было, как
она отдает какие-то распоряжения недовольно ворчащей Тине. "Браво, господин
барон, -- мрачно подумал он, -- дожили... любимая женщина поведет вас за
ручку, обеспечивая вашу безопасность -- сами-то вы даже на это уже не
способны... Ты и так вышел из игры битым (что никак не способствует
самоуважению), но если ты сейчас и впрямь послушно дождешься Элвис, то
просто потеряешь право называться мужчиной... Ну а если предчувствие ее не
обманывает -- тем хуже для них. И пускай цена ему как шпиону пятак в
базарный день, но уж третьим-то мечом Гондора он от этого быть не
перестал... У него есть Снотворное и мифриловая кольчуга -- рискните,
ребята! И пусть ваши головы станут моим утешительным призом -- настроение
как раз подходящее... Тьфу ты! -- Он едва не расхохотался. -- Кажется, я
начинаю всерьез относиться к женским предчувствиям". Окинул взором пустой
сад (из окна второго этажа он просматривался как на ладони), совершенно
безлюдную Яшмовую улицу с дээсдэшником в полицейской форме... В лавке
Чакти-Вари -- сторожевые кобры... И что с того?.. "Черт, -- успел подумать
он, перекидывая ноги через подоконник, -- клумбу бы не помять, а то Эли мне
за свои левкои голову оторвет..."
...Элвис была уже почти готова, когда уловила краешком глаза движение в
саду. С остановившимся сердцем она дернулась к окну и узрела на дорожке
Тангорна: тот послал ей воздушный поцелуй, а затем направился к садовой
калитке. Шепотом адресовав своему благоверному парочку выражений, более
приличествующих ее портовой юности, нежели нынешнему статусу, Элвис с
некоторым облегчением убедилась, что барон при оружии и, судя по его
походке, явно не склонен разевать варежку навстречу красотам летнего утра.
Он настороженно миновал калитку, пересек улицу, обменявшись парою фраз с
полицейским, и протянул руку к бронзовому дверному молотку на входе в
ювелирную лавку...
-- Та-а-а-а-а-ан!!! -- прорезал тишину отчаянный крик.
Поздно.
Полицейский вскинул руку ко рту -- ив тот же миг барон, судорожно
хватаясь за горло, осел на мостовую.
Когда она выбежала на улицу, "полицейского" уже и след простыл, а
Тангорн доживал последние секунды. Отравленная колючка, выпущенная из
улшитана -- маленькой духовой трубки дальнехарадских пигмеев, -- вонзилась
ему в шею, на палец выше ворота мифриловой кольчуги: извлечь из ножен
Снотворное "третий меч Пшдора" так и не успел... Барон стиснул до синяков
руки пытающейся приподнять его Элвис и с хрипом выдохнул: "Фарамиру...
Передай... Сделать...": силился выговорить что-то еще (на самом-то деле
заготовленная им фраза была -- "Фарамиру передай -- сделать не вышло"), но
не хватило воздуха в легких: алкалоиды анчара, составляющие основу
пигмейского яда, вызывают паралич дыхательной мускулатуры... Ни выполнить
свою миссию, ни хотя бы дать знать товарищам о ее провале барон так и не
сумел; с этой мыслью и умер.
...С соседнего чердака наблюдал за этой сценой через затянутую паутиной
отдушину человек по кличке Перевозчик -- чистильщик из организации Эландара.
Он в недоумении опустил свой арбалет, тщетно пытаясь сообразить -- кто же
это его так ловко опередил?.. ДСД? Для Приморской, 12, слишком уж чисто
сработано... А если все это лишь очередная уловка барона?.. Может, для
верности все-таки всадить в него стрелу?..
...Мангуст к тому времени успел уже избавиться от полицейской формы и,
вновь став вполне законно аккредитованным при МИДе послом Его Величества
султана Сагула V Благочестивого -- могущественного властителя несуществующих
в природе Флориссантских островов, -- без лишней суеты поспешал к порту: там
его ждала зафрахтованная загодя фелюга "Трепанг". Поединок двух лейтенантов
закончился тем, чем и должен был закончиться, ибо профессионал отличается от
любителя еще и тем, что играет не до забитого им красивого гола и не до
своего "психологического кризиса", а до шестидесятой секунды последней
минуты матча. К слову заметить, означенная шестидесятая секунда наступила
для Мангуста как раз в порту, где ему довелось еще раз продемонстрировать
свой высокий профессионализм. Вряд ли он и сам сумел бы сформулировать, что
именно не понравилось ему в поведении экипажа "Трепанга", но только он
полуобернулся -- якобы с каким-то вопросом -- к шкиперу, ступившему на
сходни следом за ним, ребром ладони перерубил тому гортань и спрыгнул в
жирно-ржавую, подернутую мертвыми радужными разводами воду между пирсом и
корабельным бортом. Это-то и дало ему пару секунд форы -- как раз чтоб
извлечь из-за обшлага и закинуть в рот маленькую зеленоватую пилюлю, так что
в руки оперативников Джакузи попал лишь еще один (четвертый по счету за
нынешние сутки) неопознанный труп: спецкоманда из "Феанора" сыграла с
умбарской секретной службой вничью -- по нулям.
...А Тангорн умер на руках окаменевшей от горя Элвис так и не узнав
самого главного: именно его гибель от руки людей из тайной стражи станет
последним доводом, разрешившим колебания Эландара, и в тот же день Тангорнов
пакет не ведомыми никому из людей путями отправится на север, в Лориен. Не
узнал он и того, что Элвис разобрала его предсмертный захлебывающийся шепот
как законченную фразу: "Фарамиру передай -- сделано!" -- и выполнит все как
должно... А Некто неустанно ткущий из неприметных глазу случайностей и
вполне очевидных человеческих слабостей роскошный гобелен, который мы и
называем Историей, тотчас же выкинул из памяти этот эпизод: гамбит -- он и
есть гамбит, отдали фигуру -- получили игру, и дело с концом...
* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВЫКУП ЗА ТЕНЬ *
Снова и снова все то же
твердит он до поздней тьмы:
"Не заключайте мировой с Медведем,
что ходит как мы!"
Р. Киплинг
ГЛАВА 55
Темнолесье, близ крепости Дол-Гулдур.
5 нюня 3019 года
-- Следок-то свежий. Совсем... -- пробормотал себе под нос Ранкорн: он
припал на колено и, не оборачиваясь, сделал знак рукою шедшему ярдах в
пятнадцати позади Халаддину -- давай-ка с тропинки. Двигавшийся замыкающим
Цэрлэг обогнал послушно попятившегося на обочину доктора, и теперь сержанты
на пару священнодействовали вокруг небольшой глинистой водомоины,
обмениваясь негромкими замечаниями на всеобщем. Халаддиново мнение
следопытов, понятное дело, не интересовало вовсе; да что там Халаддин --
даже голос орокуэна в том совещании значил не слишком много: у разведчиков
уже устоялась своя собственная табель о рангах. Вчерашние враги --
итилиенский рейнджер и командир разведвзвода кирит-унгольских егерей --
держались друг с дружкою подчеркнуто уважительно (так могли бы общаться, к
примеру, мастер-златокузнец с мастером-оружейником), но пустыня есть
пустыня, а лес есть лес -- оба профессионала превосходно сознавали границы
своих епархий. Рейнджер-то провел в лесах всю сознательную жизнь.
...В ту пору он был прям спиною, ходил широко расправя плечи -- правое
еще не вытарчивало выше левого, -- а лицо его не обезображивал скверно
сросшийся багровый шрам; он был красив, смел и удачлив, а форменный
бутылочно-зеленый камзол королевского лесника сидел на нем как влитой -- в
общем, смерть девкам... Мужики из окрестных деревень его недолюбливали, и он
находил это вполне естественным: ясно, что виллану хорош лишь тот лесник,
что "входит в положение", Ранкорн же к своим служебным обязанностям
относился с присущим молодости ригоризмом. Будучи человеком короля, он мог
поплевывать на местных лендлордов и сразу же поставил на место их челядь --
те при его предшественнике взяли за правило наведываться в королевский лес
как в собственную кладовую. Всем была памятна и история с забредшей в их
края шайкой Эгги-Пустельги -- он разделался с этими ребятами в одиночку, не
дожидаясь, пока люди шерифа соизволят оторвать свои задницы от лавок
трактира "Трехпинтовая кружка". Словом, к молодому леснику относились в
округе с опасливым почтением, но без особой симпатии; а впрочем, что ему
было до тех симпатий? Он с детства привык быть сам по себе и общался не
столько со сверстниками, сколько с Лесом; Лес был для него всем -- и
товарищем по играм, и собеседником, и наставником, а со временем сделался
самым настоящим Домом. Болтали даже, будто в жилах его есть кровь восов --
лешаков из зловещей Друаданской пущи, ну да мало ли чего болтают по
затерянным в лесной глуши деревушкам промозглыми осенними вечерами, когда
лишь огонек лучины не дает вылезти из темных углов затаившейся там древней
чертовщине...
В довершение всего Ранкорн -- к крайней досаде всех окрестных девушек
на выданье -- вовсе перестал появляться на поселковых игрищах, а взамен того
зачастил в полуразвалившуюся сторожку на окраине Друадана: там с некоторых
пор поселилась пришедшая откуда-то с дальнего севера, чуть не из Ангмара,
старуха травница со своею внучкой по имени Лианика. Чем уж эта веснушчатая
замухрышка сумела взять такого видного парня -- одному Манве ведомо; многие
полагали, что не обошлось тут без колдовства: бабка-то точно владела
всяческими заговорами и умела исцелять травами и наложением рук -- с того и
жила. Про Лианику же было известно, что та общается со всеми зверями и
птицами на их языке и умеет, к примеру, заставить горностая сидеть столбиком
у себя на ладони вместе с беспечно умывающей мордочку полевой мышью.
Впрочем, слух этот, возможно, возник просто оттого, что людей -- в отличие
от лесной живности -- она дичилась и всячески избегала; сперва думали даже
-- может, вовсе немая? "Ничего, ничего, -- обиженно вздергивали подбородок
местные красавицы, если кто в их присутствии поминал о странном выборе
королевского лесника, -- глядишь, сойдутся породой..."
А что -- по всему видать и вправду сошлись бы. Только не привелось...
Потому что однажды вечером девушка повстречалась на лесной тропинке с
развеселой компанией молодого сеньора, который выехал поохотиться и, по
обыкновению, "чуток улучшить породу своих вилланов"; эти его забавы давно
уже вызывали неудовольствие даже у иных соседей-лендлордов -- "Право же,
сударь, ваша наклонность трахать все, что движется и дышит...". Дело было
обыкновеннейшее, по серьезному-то счету яйца выеденного не стоящее. Ну кто
бы мог подумать, что эта дура потом возьмет, да и утопится... Убыло от нее,
что ли? Не, братцы, верно люди говорят -- все они там, на северах,
чокнутые...
Хоронил Лианику один Ранкорн -- старуха не пережила смерти внучки и на
третий день угасла, так и не выйдя из беспамятства. Соседи пришли на
кладбище главным образом полюбопытствовать -- положит ли лесник на свежий
могильный холмик стрелу с черным оперением, давая клятву мести? Но нет -- не
рискнул... Оно и верно -- плетью обуха не перешибешь. Мало ли что он
"человек короля" -- король далеко, а лендлордова дружина (восемнадцать
головорезов, по которым веревка плачет) -- вот она, рядышком. А с другой
стороны -- конечно, жидковат в коленках оказался парень, заметно жиже, чем
