блевотины, было без нескольких минут одиннадцать. Народу по раннему часу
было немного, но часть уже на развезях. В углу парочка халдеев вяло мутузила
хнычущего оборванца: видать, пытался улизнуть не заплатив, а может, чего
стянул по мелочи; на потасовку никто не обращал внимания -- чувствовалось,
что тут такие эстрадные номера просто входят в стоимость обслуживания. В
общем, "Морской конек" был тем еще заведеньицем...
На барона никто не косился -- выбранный им на сегодня прикид фартового
парня был безупречен; четверо резавшихся в кости поморников с немыслимых
размеров золотыми перстнями на татуированных лапах явно попытались оценить
на глаз Тангорново положение в иерархии криминального мира, но, похоже,
разошлись во мнениях и вернулись к прерванной игре. Тангорн меж тем небрежно
облокотился о стойку и оглядел зал, шикарно перебрасывая языком из одного
утла рта в другой сандаловую зубочистку размером чуть не в галерное весло.
Не то чтоб он надеялся понять, кто тут осуществляет контрнаблюдение (благо
достаточно для того уважал мордорских коллег), но все-таки... У стойки
потягивали ром двое морячков, судя по одежде и говору -- анфаласцы, один
постарше, другой совсем еще пацан. "Откуда приплыли, парни?" -- дружелюбно
полюбопытствовал барон. Старший, естественно, глянул на сухопутную крысу как
на пустое место и до ответа не снизошел; младший, однако, не удержал
морского фасона и выдал-таки сакраментальное: "Плавают рыбы и дерьмо, а
моряки ходят." Эти, похоже, были настоящие...
Выполнив таким образом пункт о "разговоре", Тангорн царственным жестом
швырнул на стойку золотую вендотенийскую ньянму:
-- Текилы, хозяин, -- но только самой лучшей! Вислоусый, чем-то
смахивающий на тюленя кабатчик хмыкнул:
-- А она, парень, у нас одна: она же и лучшая -- она же и худшая.
Будешь?
-- Хрена ли с вами поделаешь... Тогда уж, одно к одному, построгай-ка
лимончика на закусь.
А когда он устроился со своею текилой за левым угловым столом, то
уловил краем глаза некое движение в зале и как-то разом, не успев даже
просчитать расклад, понял: все, провал. Они были здесь раньше него (голову
наотруб!) -- значит, это не он приволок их на хвосте; засвечена сама явка,
здесь ждали мордорского связного -- и дождались-таки... Вот ведь сгорел --
глупее не придумаешь... Четверка поморников разделилась -- двое заняли
позицию по бокам входной двери, а двое уже направлялись к нему,
развинченно-плавною походкой огибая столы и не вынимая правой руки из-за
пазухи. Будь при бароне Снотворное, он, конечно, разделался бы с этими
ребятами без проблем и даже особо их не уродуя, однако безоружный (меч явно
дисгармонировал бы с избранною им маской) он был теперь их законной добычей;
вот тебе и -- "Истинные профессионалы не носят оружия"!.. Мелькнула на миг
совсем уж дурацкая мысль: грохнуть бутыль текилы о край стола и... "Что ты
несешь, -- тоскливо одернул он себя. -- "розочка" -- не меч, ею от четверых
все равно не отмахаешься; ты сейчас можешь полагаться только на голову... на
голову -- и на Удачу. А прежде всего надо поломать их сценарий и выгадать
время..." Так что он не стал даже подниматься им навстречу; дождался, пока у
него над ухом не прозвучало зловещее: "Руки на стол, и сиди как сидишь",
чуть поворотился в сторону говорившего и процедил -- будто сплюнув сквозь
зубы:
-- Идиоты!.. Такую операцию изгадить... -- После чего вздохнул и устало
посоветовал правому: -- Закрой пасть, придурок, -- назгул залетит.
-- Сейчас пойдешь с нами, и без глупостей, -- сообщил тот, но в голосе
его отчетливо прозвучала нотка неуверенности: чеканный минас-тиритский говор
был вовсе не тем, что они ожидали услыхать из уст захваченного "орка".
-- Ясное дело, с вами -- куда ж еще. Ставить скипидарную клизму
раздолбаям, что лезут куда ни попадя, не ставя в известность Центр... Но с
вашего разрешения, -- с издевательской вежливостью продолжил барон, -- я
все-таки допью: за свой несостоявшийся капитанский жетон... Да не торчите вы
надо мною, как Белые Башни, -- куда я денусь! Оружия не ношу -- можете меня
обхлопать.
Правый из "поморников", чувствуется по всему, готов уже был брать под
козырек. На левого, однако, все это не произвело впечатления; а может, и
произвело -- просто он лучше знал инструкции. Присел за столик барона
напротив хозяина и сделал знак товарищу занять позицию у того за спиной.
-- Руки держи на столе -- иначе сам понимаешь. -- С этими словами он и
вправду нацедил Тангорну стаканчик текилы и пояснил: -- Я тебя сам обслужу.
Для верности.
-- Прелестно, -- ухмыльнулся барон (в действительности -- решительно
ничего прелестного: один напротив, фиксирует лицо и глаза, второй, невидимый
за спиною, готов чуть что шандарахнуть по затылку, -- расстановоч-ка хуже
некуда). -- А палец ты мне тоже сам полижешь?
А когда глаза у того полыхнули злобой ("Поговори, поговори у меня..."),
примирительно рассмеялся -- будто бы только сейчас сообразил:
-- Извиняй, парень, я ничего обидного в виду не имел. До меня не сразу
дошло: ты ведь, похоже, в этом городе без году неделя и даже не знаешь, как
пьют текилу. Вы небось все думаете -- а, самогон, дрянь! -- так вот, ничего
подобного. То есть конечно, ежели ее стаканами и без закуси, это и впрямь
несъедобно; а на самом деле -- замечательная штуковина, только пить ее надо
умеючи. Тут главное что? -- Тангорн расслабленно откинулся на спинку и
мечтательно полуприкрыл глаза. -- Главное -- переслоить ее вкус солью и
кислотой. Вот гляди: наносишь на ноготь большого пальца щепотку соли -- чтоб
она не ссыпалась, место это надо лизнуть, -- с этими словами он потянулся к
стоявшему посреди стола блюдечку с солью и перцем; "поморник" при этом его
движении весь подобрался и опять сунул руку за пазуху, но орать "Руки на
место!" не стал -- похоже, натурально мотал на ус, -- теперь касаешься соли
самым-самым кончиком языка, и -- оп-паньки! -- Черт, черт, черт -- что ж за
гадостью поят в этом "Морском коньке"! -- А теперь лимончиком ее,
лимончиком! А-атлично...
-- А вот еще хороший способ... Наливай-ка по второй, раз уж ты у меня
сегодня заместо официанта!.. Это будет уже не с солью, а с перчиком. -- Он
вновь потянулся было к солонке, но замер на полпути и раздраженно обернулся
ко второму "поморнику": -- Слышь, друг, сдал бы ты чуток назад, а? Терпеть
не могу, когда дышат в ухо чесноком!
-- Стою согласно инструкции, -- сердито отвечал тот. "Дурашка, --
отчего-то подумалось барону, -- "согласно инструкции" тебе прежде всего
нельзя вступать со мною в разговоры... "Г" у парня мягкое, фрикативное --
уроженец Лебеннина... Впрочем, это абсолютно не важно, а важно то, что стоит
он не строго позади меня, а на шаг левее, и росту в нем -- шесть футов без
пары дюймов... Все? Да, все: голова то, что от нее требовалось, сделала --
очередь за Удачей..." Секундою спустя Тангорн, все так же небрежно развалясь
на стуле, дотянулся пальцами левой руки до блюдечка с красным молотым перцем
и, не глядя, легким небрежным движением перебросил его за плечо --
точнехонько в лицо лебеннинцу, а одновременно прямо под столом резким тычком
всадил мысок башмака в костяшку голени своего визави.
Известный факт: при неожиданности человек всегда делает вдох -- так что
теперь "поперченный" выбыл из строя на все обозримое будущее; тот, что
напротив, придушенно вякнул: "Уй, с-с-сука!" и, скрючившись от боли, рухнул
под стол -- но, похоже, ненадолго: устроить ему перелом не вышло. От дверей
уже мчались, опрокидывая стулья, двое остальных -- один с умбарским
кинжалом, второй с кистенем, а Тангорн только еще лез за пазуху к
корчащемуся на полу лебеннинцу, как-то отстранение думая про себя: если у
него там какая-нибудь ерунда вроде кастета или выкидухи -- конец... Но нет
-- хвала Тулкасу! -- это был большой умбарский кинжал из тех, что носят на
поясе горцы Полуострова: полуярдовый, плавно сходящийся на конус клинок,
которым можно наносить не только колющие, но и рубящие удары; не бог весть
что, но все-таки оружие воина, а не вора.
Однако когда он сошелся с парочкой из дверей, то быстро уразумел --
прорваться малой кровью не выйдет: парни не робкого десятка, а оружием (по
крайней мере коротким) владеют немногим хуже него. И когда левая рука его
обвисла от удара кистенем (даром что вскользь), а с тылу нарисовался третий
-- хромающий, но вполне боеспособный, -- барон смекнул: дело дрянь. Совсем.
И принялся драться всерьез, без дураков.
...Угрюмый гондольер, получивший серебряную "кастамирку", причалил к
полуразвалившейся грузовой пристани и появился несколькими минутами спустя с
новым платьем для пассажира -- настоящие лохмотья, если сравнивать с
шикарным попуганным нарядом "фартового парня", но зато без следов крови,
Тангорн, переодевшись прямо на ходу -- чтобы не терять времени, сунул за
пазуху трофейный кинжал и серебряный жетон, снятый с шеи одного из
"поморников". "Каранир, сержант тайной стражи Его Величества Элессара
Эльфинита"; сержанту жетон был уже ни к чему... "Третий меч Гондора" ушел,
оставив после себя убитого и двоих раненых; впрочем, о раненых, надо
полагать, уже "позаботились" в лучшем виде -- тайную полицию в "Морском
коньке" жаловали не больше, чем в любом портовом притоне любого из Миров...
Сам он отделался двумя ранениями -- оба пустяковые, считай, царапины; с
онемевшей от удара рукой дело обстояло хуже, но это было наименее серьезным
из того. что сейчас заботило барона. В конце концов, у него есть на такой
случай кой-какие снадобья из Халаддиновой аптечки. Итак... Четверка
"поморников" канула с концами: хватятся их не раньше, чем часа через
два-три, но этот люфт по времени -- единственный, похоже, плюс, который
наличествует в его раскладе. Вскоре за ним начнет охоту вся гондорская
резидентура и, что гораздо серьезнее, местные полицейские. Они чудовищно
коррумпированны, но дело свое знают -- будьте-нате; то, что в "Морском
коньке" отметился старый их знакомец барон Тангорн, они установят через
своих осведомителей не позднее, чем через пару часов, сразу же блокируют
порт, а ближе к вечеру начнут методично прочесывать город. На сленге
разведчиков его положение называется "прокаженный с колокольчиком": он не
вправе ни обратиться за помощью к людям из своей старой законсервированной
сети (его довоенные материалы по ней вполне могли оказаться в руках
минас-тиритского Центра), ни отдаться под защиту умбарской секретной службы
(те могут его прикрыть, лишь если он признает себя "человеком Фарамира" --
что для него категорически невозможно). Самое же печальное -- он
безвозвратно потерял связь с мордорской резидентурой, теми единственными,
кто мог ему помочь выйти на Эландара... Короче, он провалил задание, а сам
теперь помечен для смерти; то, что в происшедшем нет его личной вины, не
имеет значения -- миссии Халаддина суждено остаться невыполненной.
Итак, у него больше нет ни единого агента, ни единой связи, ни единой
явки; а что же у него есть? У него есть деньги -- много денег, больше
четырехсот дунганов в шести тайниках, -- да еще надежно припрятанная
мифриловая кольчуга (Халаддин дал ее ему для продажи -- на тот крайний
случай, если не удастся найти золото Шарья-Раны): есть пара резервных норок,
из его "домашних заготовок" -- их раскопают максимум через пару дней, -- и
есть кое-какие старые (не факт, что работающие) связи в криминальном мире. И
