колючие плети, ей было трудно и больно, очень больно, хотя она и старалась
не показать виду... А потом все кончилось: музыка смирилась, опала
обессиленными спиралями к ногам Элвис, и та, будто еще не веря, осторожно
провела кончиками пальцев по его лицу:
"Господи, Тан... Мальчик мой... Все-таки вернулся..." Наверное, они
простояли так, обнявшись, целую вечность, а потом она тихонько взяла его за
руку: "Пойдем..."
Все было так -- и не так. Это была совсем другая женщина, и он открывал
ее по-новому, как в самый первый раз. Не было ни вулканических страстей, ни
утонченных ласк, подвешивающих тебя на дрожащей паутинке над пропастями
сладостного беспамятства. Была огромная, всепоглощающая нежность, и оба они
тихо растворились в ней, и не было уже для них иного ритма, кроме трепета
Арды, продирающейся сослепу сквозь колючую звездную россыпь... "Мы
приговорены друг к другу", -- сказала она когда-то; что ж, коли так, то
сегодня приговор, похоже, привели в исполнение.
-- ...Ты надолго к нам, в Умбар?
-- Не знаю, Эли. Честное слово, не знаю... Хотелось бы навсегда, но
может случиться -- на считанные дни. В этот раз, похоже, решаю не я, а
Высшие силы.
-- Понятно... Стало быть, ты опять в деле. Тебе понадобится помощь?
-- Вряд ли. Может, какие-нибудь мелочи...
-- Милый, ты же знаешь: ради тебя я готова на все -- хоть на любовь в
миссионерской позиции!
-- Ну, такой жертвы от тебя точно не потребуется, -- в тон ей
рассмеялся Тангорн. -- Разве только какая-нибудь ерунда -- разок-другой
рискнуть жизнью...
-- Да, это легче. Так что тебе нужно?
-- Я пошутил, Эли. Понимаешь, эти игры стали теперь по-настоящему
опасны -- это тебе не прежние идиллические времена. Честно говоря, и
заглядывать-то к тебе было совершеннейшее безумие, хоть я и хорошо
проверялся... Так что сейчас глотну кофе и побреду на ватных к себе в
гостиницу.
На миг воцарилось молчание, а затем она окликнула его странным, как-то
разом осевшим голосом:
-- Тан, мне страшно... Я -- баба, я умею чувствовать вперед... Не ходи,
умоляю тебя...
Да на ней и впрямь лица нет, никогда ее такой не видал... Так-таки
никогда? -- ив памяти его тотчас всплыла картина четырехлетней давности: "Ты
уходишь воевать, Тан..." Черт, час от часу не легче, с неудовольствием
подумал он... А она тем временем приникла к нему -- не оторвешь, и повторяла
в отчаянии:
-- Останься со мной, пожалуйста! Вспомни -- ведь за все эти годы я
никогда ни о чем тебя не просила... Ну один раз, ради меня!
И он уступил, просто чтобы успокоить ее (ладно, какая, в сущности,
разница, откуда идти поутру на связь в "Морской конек"?), -- и команда
Мангуста прождала его этой ночью в "Счастливом якоре" впустую.
Что ж, не явился сегодня -- явится завтра. Чем устраивать беготню по
всему городу, лучше подождать его у норы, нам не к спеху; да и делить группу
захвата чревато: как-никак барон в свое время был "третьим мечом Гондора",
не хрен собачий... Уж что-что, а ждать Мангуст умел как никто другой.
Секретная служба Умбара, надежно запрятавшаяся в пропахших бумажной
пылью, сургучом и чернилами недрах Министерства иностранных дел под
нарочито-невнятной вывеской ДСД -- "Департамент специальной документации",
была организацией-невидимкой. Государственную тайну составляет даже
местоположение ее штаб-квартиры: "Зеленый дом" в Болотном переулке, который
изредка поминают, должным образом понизив голос, "хорошо информированные
лица" из числа сенаторов и высших чиновников, в действительности всего лишь
архив, в коем хранятся рассекреченные документы, вылежавшие положенный по
закону стодвадцатилетний срок. Имя директора Депертамента известно лишь трем
лицам: канцлеру, военному министру и генеральному прокурору республики
(сотрудники Конторы имеют право убивать лишь с санкции прокуратуры --
впрочем, случается, что санкцию эту им выдают задним числом), а имена
четырех его вице-директоров -- никому, кроме него самого.
В отличие от спецлужб, создаваемых на полициейской основе (эти, как
правило, навсегда сохраняют неистребимую тягу к помпезным административным
зданиям на главных столичных улицах и к запугиванию собственных сограждан
байками о своем всемогуществе и вездесущности), ДСД возник скорее как служба
безопасности крупной торгово-промышленной корпорации -- более всего он
озабочен тем, чтобы при любых обстоятельствах остаться в тени.
Организационная структура Департамента скопирована с заморро -- умбарских
преступных синдикатов: система изолированных ячеек, соединяемых в единую
сеть лишь через своих руководителей, которые в свой черед образуют ячейки
второго и третьего порядков. Сотрудники Конторы живут под специально
разработанной личиною не только за границей, но и дома; они никогда не носят
оружия (кроме случаев, когда этого требует их легенда) и ни при каких
обстоятельствах не открывают своей принадлежности к организации. Обет
молчания и умберто (принцип, который Грагер некогда сформулировал для
Тангорна как "За вход -- дунган, а за выход -- сто") объединяют ее членов в
некое подобие тайного рыцарского ордена. Трудно в это поверить, зная
умбарские нравы, но за три века существования ДСД (впрочем, официальное свое
название Контора меняет с той же регулярностью, как змея -- кожу) случаи
предательства в его рядах можно перечесть на пальцах одной руки.
Задача Департамента состоит в том, чтобы "снабжать высшее руководство
Республики точной, своевременной и объективной информацией о положении дел в
стране и за ее пределами" (конец цитаты). Вполне очевидно, что объективен
может быть только источник незаинтересованный и независимый, и потому ДСД --
согласно закону -- лишь собирает информацию, но не участвует в выработке
политических и военных решений на ее основе и не несет ответственности за
последствия таковых решений; это -- измерительный прибор, которому
категорически запрещено вмешиваться в изучаемый процесс. Такое разделение
функций по-настоящему мудро. В противном случае разведка начинает либо
угодничать перед властями (сообщая им лишь то, что те сами хотели бы
услыхать), либо выходит из-под их контроля (и тогда начинаются такие
прелести, как сбор компромата на собственных граждан, провокации или
безответственные подрывные акции за рубежом; необходимость всего этого
опять-таки обосновывают посредством тщательно отпрепариро ванной
информации).
Так что с точки зрения закона все происходившее в тот летний вечер в
одном неприметном особнячке, где встретились директор ДСД Альмандин, его
первый вице-директор Джакузи, ведающий агентурной и оперативной работой
внутри страны, и начальник штаба адмирала Карнеро флаг-капитан Макариони
(преодолевшие ради такого случая извечную и общую для всех Миров неприязнь
между "ищейками" и "солдафонами"), носило название вполне определенное, а
именно: "государственная измена в форме заговора". Не то чтобы кто-то из них
рвался к власти -- вовсе нет: просто разведчики слишком хорошо предвидели,
чем кончится для их маленькой процветающей страны поглощение ее жадным
деспотичным Гондором, а потому никак не могли безропотно следовать в
кильватере за жидко обделавшимся "высшим руководством"...
-- Как здоровье вашего шефа, флаг-капитан?
-- Вполне удовлетворительно. Стилет лишь задел легкое, а слухи о том,
что адмирал едва ли не при смерти, распускаем мы сами. Его
превосходительство не сомневается, что через пару недель будет на ногах и
ничто не помешает ему лично возглавить операцию "Сирокко".
-- А вот у нас скверные новости, флаг-капитан. Наши люди сообщают из
Пеларгира, что Арагорн резко форсировал подготовку флота вторжения. По их
оценкам, он будет полностью готов примерно через пять недель...
-- Гром и черти!! Это же значит -- одновременно с нами!..
-- Именно так. Не мне вам объяснять, что в последние дни перед полным
боевым развертыванием армия и флот абсолютно беспомощны -- как омар во время
линьки. Они готовятся в Пеларгире, мы -- в Барангаре: идем фактически голова
в голову, преимущество составит два-три дня, но кто из двух эти самые дни
выиграет, тот и возьмет другого тепленьким в его родной гавани. Разница --
что они готовятся к войне в открытую, а мы секретим все от собственного
правительства и две трети сил тратим на маскировку и дезинформацию...
Скажите, флаг-капитан, можете вы хоть на сколько-то ускорить подготовку в
Барангаре?
-- Только ценой уменьшения ее скрытности... Но теперь придется рискнуть
-- иного выхода нет. Значит, главное сейчас -- как следует запудрить мозги
Приморской, 12, но это уж, как я понимаю, по вашей части...
Когда моряк откланялся, шеф ДСД вопросительно взглянул на своего
товарища. Разведчики составляли весьма забавную пару -- тучный, будто бы
засыпающий на ходу Альмандин, и сухой и стремительный как барракуда Джакузи;
за годы совместной работы они научились понимать друг дружку не то что с
полуслова -- с полувзгляда.
-- Ну?..
-- Я тут поднял материалы по главарю гондорской резидентуры...
-- Капитан тайной стражи Марандил, крыша -- второй секретарь
посольства.
-- Он самый. Редкостная мразь, даже на их общем фоне... Интересно, они
всех своих подонков сплавили на отхожий промысел к нам в Умбар?
-- Не думаю. В Минас-Тирите эти ребята сейчас действуют точно так же,
как здесь, -- только что трупы потом кидают не в каналы, а в выгребные
ямы... Ладно, не отвлекайся.
-- Так вот, Марандил. Это, я вам доложу, такой букет добродетелей...
-- И ты не иначе как решил его вербануть на каком-нибудь цветочке из
этого букета...
-- Не совсем так. На том, что относится к прошлому, его не возьмешь --
Арагорн все грехи им списал. А вот настоящее... Он ведь, во-первых, вопиюще
непрофессионален, а во вторых -- совсем без стержня и держать удар
категорически не умеет. Если он допустит крупную промашку, на которой его
можно будет прижать, -- дело в шляпе. И наша задача -- помочь ему совершить
такую промашку.
-- Ну что ж, работай в этом направлении... А пока суть да дело --
брось-ка им какую-нибудь кость, чтобы отвлечь внимание от Барангарской
бухты. Отдай им, к примеру... да хоть все, что у нас есть по мордорской
ре-зидентуре!
-- За каким чертом она им сейчас сдалась?
-- Вообще-то ни за каким, но они, как ты верно заметил, вопиюще
непрофессиональны. Рефлекс акулы -- сперва глотают, а потом уже думают: а
надо ли было?.. Так что они сейчас наверняка примутся с азартом потрошить
никому уже не нужную мордорскую сеть, забыв обо всем на свете. Опять-таки --
"жест доброй воли" с нашей стороны: это даст нам отсрочку, а ты тем временем
готовь силок на Марандила.
...Пухлое досье ДСД на мордорскую резидентуру в Умбаре было в тот же
вечер передано на Приморскую, 12, и вызвало там состояние, близкое к
эйфории. А среди прочих наколок была в досье и такая: "Таверна "Морской
конек", одиннадцать утра нечетного вторника: взять бутыль текилы с резаным
лимоном и сесть за столик в левом заднем углу зала".
ГЛАВА 41
Умбар, таверна "Морской конек".
3 июня 3019 года
Когда Тангорн толкнул слепленную -- тяп-ляп -- из корабельной обшивки
входную дверь и начал спускаться по осклизлым ступенькам в общий зал,
пропитанный неистребимыми запахами прогорклого чада, застоявшегося пота и
