Стерва немыслимой красы и шарма, напоившая тебя приворотным зельем --
специально, чтобы флиртовать на твоих глазах с каждым встречным-поперечным,
-- когда есть лишь один выбор: либо убить ее, либо махнуть рукой и принять
такой, какова она есть. Он -- принял и вот теперь, вернувшись после
четырехлетней разлуки, понял наконец с полнейшей определенностью: вся
гондорская жизнь барона Тангорна была не более чем затянувшимся
недоразумением, поскольку настоящий его дом -- здесь...
Он остановился у парапета, опершись локтем о теплый розоватый
известняк, окинул взором величественную панораму обеих умбарских бухт.
Хармианской и Барангарской, и вдруг сообразил: да ведь именно здесь, на этом
самом месте, он тогда встретился с бароном Грагером -- в самый первый день
своего пребывания в Умбаре! Резидент выслушал Тангорново представление и
холодно отчеканил: "Плевать я хотел на Фарамировы рекомендации! К настоящей
работе, юноша, я вас допущу не раньше, чем через полгода. К концу этого
срока вы обязаны знать город лучше, чем местная полиция, говорить на обоих
здешних языках без следов акцента и располагать кругом знакомств во всех
слоях общества -- от уголовников до сенаторов. Это -- для начала. Не
справитесь -- можете отправляться обратно: займитесь художественными
переводами, это у вас и вправду выходит неплохо". Воистину, все возвращается
на круги своя...
Сумел ли он стать здесь своим? Вряд ли это вообще возможно... Но, как
бы то ни было, он научился слагать весьма ценимые знатоками такато, вполне
сносно разбираться в оснастке судов и непринужденно изъясняться с
хармианскими контрабандистами на их фигурной фене: он и сейчас сумеет с
завязанными глазами провести гондолу по лабиринту каналов Старого города и
по сию пору держит в памяти не менее дюжины проходных дворов и иных мест,
где можно оторваться от слежки, даже если его "зажмут плечами" -- примутся в
открытую вести целой бригадой... Он сплел тогда здесь весьма неплохую
агентурную сеть, а потом у него появилась Элвис -- человек, для которого в
этом городе не существовало тайн... Или, может быть, это он появился у нее?
Элвис была самой блестящей куртизанкой Умбара; от матери -- уроженки
Белфаласа, содержавшей в порту непритязательное заведение под названием
"Поцелуй сирены", -- она унаследовала сапфировые глаза и волосы цвета
светлой меди, мгновенно сводящие с ума любого южанина, а от отца --
корсарского шкипера, угодившего на нок-рею, когда девочке не исполнилось еще
и годика, -- мужской склад ума, независимость характера и тягу к хорошо
просчитанным авантюрам. Это сочетание и позволило ей подняться из трущоб
припортового квартала, где она родилась, в собственный особняк на Яшмовой
улице, в котором собирался на приемы высший свет республики. Наряды Элвис
регулярно вызывали разлитие желчи у жен и официальных любовниц высших
сановников, а тело ее послужило моделью для трех живописных полотен и
предметом для дюжины дуэлей. Провести с нею ночь стоило целого состояния --
либо не стоило ничего, кроме, к примеру, удачного стихотворного посвящения.
Именно так это и случилось однажды с Тангорном, заглянувшим "на огонек"
в ее салон: ему необходимо было завязать контакт с регулярно появлявшимся
там секретарем кхандского посольства. Когда гости стали расходиться,
красотка остановилась перед забавным северным варваром и с возмущением,
которое никак не вязалось с ее искрящимися от смеха глазами, произнесла:
"Говорят, барон, вы давеча утверждали, будто бы у меня крашенные волосы, --
(тот открыл было рот, дабы опровергнуть сей чудовищный поклеп, да вовремя
сообразил -- от него ждут вовсе не этого). -- Так вот -- я натуральная
блондинка. Хотите убедиться?" "Что, прямо сейчас?" "Ну а когда же! -- И,
взяв его под руку, решительно двинулась из гостиной во внутренние покои,
промурлыкав на ходу: -- Поглядим, так ли ты хорош в постели, как в танце..."
Оказалось -- более чем... К утру Элвис подписала безоговорочную
капитуляцию, условия которой вполне добросовестно выполняла на протяжении
всех последующих лет. Что до Тангорна, то ему это поначалу казалось
восхитительным приключением -- и не более того; барон осознал, что эта
женщина исподволь заняла в его жизни куда больше места, чем он мог себе
позволить, лишь когда та со своеобычной щедростью одарила вниманием юного
отпрыска сенатора Лоано -- пустоголового красавчика, сочинявшего
тошнотворно-слащавые вирши. Последовала дуэль, насмешившая весь город (барон
действовал тогда мечом, как дубиной, нанося удары исключительно плашмя, так
что парень отделался сильными ушибами и сотрясением мозга), приведшая в
ярость Грагера и в полное недоумение -- умбарскую секретную службу:
разведчики так себя вести не имеют права! Сам Тангорн принял головомойку,
устроенную ему резидентом, с полным равнодушием и попросил лишь о
немедленном переводе из Умбара -- ну, скажем, в Кханд.
От года, проведенного в Кханде, у него почему-то не осталось никаких
связных воспоминаний: выжженные солнцем до ослепительной белизны стены
глинобитных домов -- глухие, без окон, будто бы навсегда закрытые
непрозрачной вуалью лица местных женщин; запах перекаленного хлопкового
масла, вкус пресных лепешек (едва остыв, те вкусом и консистенцией
становятся похожи на замазку) и надо всем этим -- нескончаемый звук зурны,
будто выматывающее душу гудение исполинского москита... Нет, он так и не
сумел полюбить эту страну, погруженную в вечную дрему. Барон пытался забыть
об Элвис, с головой уйдя в работу: приторные ласки тамошних красавиц, как он
уже убедился, тут помочь не могли... Странно, но внезапный приказ Грагера --
возвращаться назад, в Умбар, -- он поначалу никак не связал со своими
рапортами. Оказалось, однако, что одна из вскользь оброненных им идей
(проанализировать реальный товарооборот между Мордором и прочими
заандуинскими государствами) показалась его шефу настолько перспективной,
что тот почел необходимым заняться этим лично -- прямо на месте, в Кханде.
Тангорна же, к полнейшему его изумлению, Грагер оставил вместо себя на
должности умбарского резидента:
-- Больше, извини, некого... да и потом -- знаешь. как говорят здесь,
на Юге: "Чтобы научиться плавать, надо плавать".
А на следующий день по возвращении его разыскала женщина, одетая в
глухой кхандский балахон; она грациозно откинула вуаль и произнесла с
поразившей его застенчивою улыбкой:
-- Здравствуй, Тан... Ты будешь смеяться, но я ждала тебя все это
время. И если понадобится -- буду ждать еще столько же.
-- Да ну?! Не иначе, как ты решила посвятить себя служению Валья-Векте,
-- съязвил он, отчаянно пытаясь вынырнуть из этого треклятого сапфирового
омута.
-- Валья-Векте?
-- Если я не путаю, это она в аританском пантеоне ведает целомудрием,
верно? А храм аритан как раз в трех кварталах от твоего дома -- так что это
служение будет не слишком для тебя обременительным...
-- Я совсем о другом, -- пожала плечами Элвис. -- Конечно же, я за этот
год переспала с кучей народу, но это была просто работа, и ничего более...
-- Тут она глянула на него в упор и залепила в лоб: -- Только знаешь, Тан,
не строй себе иллюзий: в глазах людей, называющих себя "порядочными", моя
работа выглядит ничуть не более постыдной, чем твоя -- я имею в виду то, чем
ты тут занимаешься на самом деле...
Некоторое время он переваривал сказанное, а затем нашел-таки в себе
силы рассмеяться:
-- Да, нечего сказать, уела... Что ж, твоя правда, Эли. -- С этими
словами он привычно обнял ее за талию, будто бы готовясь закружить в танце.
-- И пропади они все пропадом!
-- Я тут ни при чем, -- печально улыбнулась она. -- И ты ни при чем...
Просто мы с тобой приговорены друг к другу -- и ничего с этим не поделаешь.
Это было чистой правдой. Они расставались множество раз -- и иногда
надолго, но потом все начиналось ровно с того же самого места. Из тех разлук
она встречала его по-всякому: иногда от одного ее взгляда в комнате оседал
слой изморози в палец толщиной; иногда казалось, будто Арда треснула до
самых своих потаеных глубин и наружу вырвался испепеляющий протуберанец
Вековечного Огня; а иногда она просто со вздохом проводила ему ладошкой по
щеке: "Заходи. Что-то ты совсем с лица спал... Съешь чего-нибудь?" --
примерная домохозяйка, встречающая супруга из рутинной деловой отлучки. Оба
уже поняли с полной отчетливостью: каждый из них несет в крови смертельную
дозу неизлечимой отравы, и противоядие (дающее, впрочем, лишь временное
исцеление) можно получить только у другого.
ГЛАВА 38
Впрочем, умбарская жизнь Тангорна, как легко догадаться, отнюдь не
сводилась к одним лишь любовным переживаниям. Следует заметить, что
профессиональные обязаности барона накладывали вполне определенный отпечаток
и на его отношения с Элвис. Поскольку та недвусмысленно дала ему понять, что
осведомлена об оборотной стороне его деятельности, барон решил поначалу, что
его подруга неким образом связана с умбарской секретной службой.
Опровержение тому он получил довольно досадным для себя образом, когда
дважды "дарил" ей информацию, прямо предназначенную для передачи коллегам, и
оба раза информация не прошла -- причем во второй раз "закупорка канала"
едва не сорвала тщательно спланированную операцию.
-- ...Как ты думаешь, Эли, неужто я настолько неинтересен вашим
службам, что их люди даже не просили тебя приглядывать за мной?
-- Отчего же -- конечно, просили. Сразу, как только ты вернулся... С
чем пришли -- с тем и ушли.
-- А у тебя тут же возникли неприятности...
-- Ничего серьезного, Тан, не бери в голову, прощу тебя!
-- Может, тебе стоило согласиться -- хотя бы для виду?
-- Нет. Я не желаю -- ни для виду, никак... Понимаешь, чтобы стучать на
того, кого любишь, надо быть высокоморальным существом с глубоким чувством
гражданского долга. А я -- всего лишь продажная девка, мне такое
недоступно... Ладно, давай закончим с этой темой?..
Это открытие навело барона на мысль самому использовать необозримые
связи Элвис для сбора информации -- но не секретной (упаси Господь!), а
вполне открытой. Дело в том, что их с Трагером занимали не столько боевые
корабли нового поколения, закладываемые на верфях Республики, или состав
"умбарского огня" (загадочной зажигательной смеси, используемой при осадах и
морских сражениях), сколько такая проза жизни, как обороты караванной
торговли и колебания цен на продовольствие на рынках Умбара и Барад-Дура.
Весьма интересовали барона и новейшие технические достижения -- они теперь
во все большей степени определяли лицо Мордорской цивилизации, всегда
вызывавшей у него самое искреннее восхищение... Удивительно, но факт: именно
полулюбительская команда Фарамира (а члены ее, надобно заметить, не состояли
на государственной службе и за все годы не получили из гондорской казны ни
гроша) интуитивно пришла к тому стилю работы, что стал характерен для
разведок лишь в наши дни. Общеизвестно, что сейчас едва ли не всю
разведывательную информацию (в том числе наиболее серьезную) добывают не
лихие тайные агенты" увешанные микрофотоаппаратами и бесшумными пистолетами,
а аналитики, прилежно роющиеся в газетах, биржевых сводках и иных открытых
материалах...
Пока Тангорн вникал -- следуя рекомендациям Элвис -- в деятельность
умбарских финансистов (в сравнении с ней магия Белого Совета выглядела
