И вдруг - подскочил на месте: "Боже милостивый! Но ведь в 11 утра она
должна меня ждать! В 11 утра она уже будет меня ждать - а на дворе все еще
темно... Значит, мне ее придется ждать до рассвета. Я ведь не знаю, где
она живет. Я попадал к ней двенадцать раз, и все какими-то задворками и
пьяный вдребодан... Как обидно, что я на тринадцатый раз еду к ней
совершенно трезвый. Из-за этого мне придется ждать, когда же, наконец,
рассветет! Когда же взойдет заря моей тринадцатой пятницы!
Впрочем, стоп! Ведь я уезжал из Москвы - заря моей пятницы уже
взошла. Значит - уже сегодня пятница! Почему же так темно за окном?.."
"Опять! Опять ты со своей темнотой! далась тебе эта темнота!"
"Но ведь в прошлую пятницу..."
Опять со своей прошлой пятницей! Я вижу, Веня, ты весь в прошлом. Я
вижу, ты совсем не хочешь думать о будущем!.."
"Нет, нет, послушай... В прошлую пятницу, ровно в 11 утра, она стояла
на перроне, с косой от затылка до попы... и было очень светло, я хорошо
помню, и косу хорошо помню..."
"Да что "коса"! Ты пойми, дурак, я тебе повторяю: день сейчас
убывает, потому что осень. В прошлую пятницу в 11 утра, я не спорю, было
светло. А в эту пятницу, в 11 утра, может уже быть совершенно темно, хоть
глаз коли. Ты знаешь, как сейчас день убывает? Знаешь? Я вижу, ты ничего
не знаешь, только хвалишься, что все знаешь!.. Тоже мне, сказал: "коса"!
Да коса-то, может, и прибывает: она, может, с прошлой пятницы уже ниже
попы... А осенний день наоборот - он уже с гулькин ...!
Какой же ты все-таки бестолковый, Веня!
Я не очень сильно ударил себя по щеке, выпил еще три глотка - и
прослезился. Со дна души взамен тревоги поднималась любовь. Я совсем
раскис: "Ты обещал ей пурпур и лилии, а везешь ей триста грамм конфет
"Василек". И вот - через двадцать минут ты будешь в Петушках, и на залитом
солнцем перроне смутишься и подашь ей этот "Василек". А все вокруг станут
говорить: тринадцатый раз подряд мы видим один сплошной "Василек". Но мы
ни разу не видели ни лилий, ни пурпура. А она рассмеется и скажет: ..."
Тут я почти совсем задремал. Я уронил голову себе на плечо и до
Петушков не хотел ее поднимать. Я снова отдался потоку...
105-й километр - Покров.
Но мне помешали отдаться потоку. Чуть только я забылся, кто-то ударил
меня хвостом по спине.
Я вздрогнул и обернулся: передо мною был некто без ног, без хвоста и
без головы.
- Ты кто? - спросил я его в изумлении.
- Угадай, кто! - и он рассмеялся, по-людоедски рассмеялся...
- Вот еще! Буду я угадывать!..
Я обиженно отвернулся от него, чтобы снова забыться. Но тут меня
кто-то с разгона трахнул головой по спине. Я опять обернулся: передо мною
был все тот же некто, без ног, без хвоста и без головы...
- Ты зачем меня бьешь? - спросил я его.
- А ты угадай, зачем!.. - ответил тот, все с тем же людоедским
смехом.
На этот раз - я все-таки решил угадать. "А то, если от него
отвернешься, он, чего доброго, треснет тебя по спине своими ногами..."
Я опустил глаза и задумался. Он - ждал, пока я додумаюсь, и в
ожидании тихо поводил кулачищем у самых моих ноздрей. Как будто он мне,
дураку сопли вытирал...
Первым заговорил все-таки он:
- Ты едешь в Петушки? В город, где ни зимой, ни летом не отцветает и
так далее?..
Где...
- Да. Где ни зимой, ни летом не отцветает и так далее.
- Где твоя паскуда валяется в жасмине и виссоне и птички порхают над
ней и лобзают ее, куда им вздумается?
- Да. Куда им вздумается.
Он опять рассмеялся и ударил меня в поддых.
- Так слушай же. Перед тобою - Сфинкс. И он в этот город тебя не
пустит.
- Почему же это он меня не пустит? Почему же это ты не пустишь? Там,
в Петушках, - чего? моровая язва? Там с кем-нибудь обручили собственную
дочь? и ты...
- Там хуже, чем дочь и язва. Мне лучше знать, что там. Но я сказал
тебе - не пущу, значит не пущу. Вернее, пущу при одном условии: ты
разгадаешь мне пять моих загадок.
"Для чего ему, подлюке, загадки?" - подумал я про себя. А вслух
сказал:
- Ну, так не томи, давай свои загадки. Убери свой кулачище, в поддых
не бей, а давай загадки.
"Для чего ему, разъ...аю, загадки?" - подумал я еще раз. Но он уже
начал первую:
"Знаменитый ударник Алексей Стаханов два раза в день ходил по малой
нужде, и один раз в два дня - по большой. Когда же с ним случался запой,
он четыре раза в день ходил по малой нужде и ни разу - по большой.
Подсчитай, сколько раз в год ударник Алексей Стаханов сходил по малой
нужде и сколько по большой нужде, если учесть, что у него триста
двенадцать дней в году был запой."
Про себя я подумал: "На кого это он намекает, скотина? В туалет
никогда не ходит? Пьет не просыпаясь? На кого намекает, гадина?.."
Я обиделся и сказал:
- Это плохая загадка, Сфинкс, эта загадка с поросячьим подтекстом. Я
не буду разгадывать эту плохую загадку.
- Ах, не будешь! Ну, ну! То ли ты еще у меня запоешь! Слушай вторую:
"Когда корабли Седьмого американского флота пришвартовались к станции
Петушки, партийных девиц там не было, но если комсомолок назыть
партийными, то каждая третья из них была блондинкой. По отбытии кораблей
Седьмого американского флота обнаружилось следующее: каждая третья
комсомолка была изнасилована, каждая четвертая изнасилованная оказалась
комсомолкой, каждая пятая изнасилованная комсомолка оказалась блондинкой;
каждая девятая изнасилованная блондинка оказалась комсомолкой. Если всех
девиц в Петушках 428 - определи, сколько среди них осталось нетронутых
беспартийных брюнеток?"
"На кого, на кого он теперь намекает, собака? Почему это брюнетки все
в целости, а блондинки все сплошь изнасилованы? Что он этим хочет сказать,
паразит?"
- Я не буду решать и эту загадку, Сфинкс. Ты меня прости, но я не
буду. Это очень некрасивая загадка. Давай лучше третью.
- Ха-ха! Давай третью!
"Как известно, в Петушках нет пунктов А. Пунктов Ц тем более нет.
Есть одни только пункты Б. Так вот: Папанин, желая спасти Водопьянова,
вышел из пункта Б в сторону пункта Б . В то же мгновенье Водопьянов, желая
спасти Папанина, вышел из пункта Б в пункт Б . Неизвестно почему оба они
оказались в пункте Б , отстоящем от пункта Б на расстоянии 12-ти
водопьяновских плевков, а от пункта Б - на расстоянии 16-ти плевков
Папанина. Если учесть, что Папанин плевал на три метра семьдесят два
сантиметра, а Водопьянов совсем не умел плевать, выходил ли Папанин
спасать Водопьянова?"
"Боже мой! Он что, с ума своротил, этот паршивый Сфинкс? Чего это он
несет? Почему это в Петушках нет ни А, ни Ц, а одни только Б? На кого он,
сука, намекает?.."
- Ха-ха! - вскричал, потирая руки, Сфинкс. - И эту решать не будешь?!
И эту - не будешь?! Заело, длинный мозгляк? Заело? Так вот тебе - на тебе
четвертую:
"Лорд Чемберлен, премьер Британской империи, выходя из ресторана
станции Петушки, поскользнулся на чьей-то блевотине - и в падении
опрокинул соседний столик. На столике до падения было: два пирожных по 35
коп., две порции бефстроганова по 73 коп. каждая, две порции вымени по 39
коп. и два графина с хересом, по 800 грамм каждый. Все черепки остались
целы. Все блюда пришли в негодность. А с хересом получилось так: один
графин не разбился, но из него все до капельки вытекло; другой графин
разбился вдребезги, но из него не вытекло ни капли. Если учесть, что
стоимость пустого графина в шесть раз больше порции вымени, а цену хереса
знает каждый ребенок, - узнай, какой счет был предъявлен лорду Чемберлену,
премьеру Британской империи, в ресторане Курского вокзала?"
- Как то есть "Курского вокзала"?
- Так то есть "Курского вокзала"!
- Так он же поскользнулся-то - где? Он же в Петушках поскользнулся,
Лорд Чемберлен поскользнулся-то ведь в петушинском ресторане!..
- А счет оплатил на Курском вокзале. Каким был этот счет?
"Боже ты мой! Откуда берутся такие Сфинксы? Без ног, без головы, без
хвоста, да вдобавок еще несет такую ахинею! И с такою бандитскою рожей!..
На что он намекает, сволочь?.."
- Это не загадка, Сфинкс. Это издевательство.
- Нет, это не издевательство, Веня. Это загадка. Если и она тебе не
нравится, тогда...
- Тогда давай последнюю, давай!
- Давай последнюю. Только слушай внимательно:
"Вот: идет Минин, а навстречу ему - Пожарский. "Ты какой-то странный,
сегодня, Минин, - говорит Пожарский, - как будто много выпил сегодня." "Да
и ты тоже странный, Пожарский, идешь и на ходу спишь." "Скажи мне по
совести, Минин, сколько ты сегодня выпил?" "Сейчас скажу: сначала 150
грамм российской, потом 580 кубанской, 150 столичной, 125 перцовой и
семьсот грамм ерша. А ты?" "А я ровно столько же, Минин." "Так куда же ты
теперь идешь, Пожарский?" "Как куда? В Петушки, конечно. А ты, Минин?"
"Так ведь я тоже в Петушки. Ты ведь, князь, совсем идешь не в ту сторону!"
"Нет, это ты идешь не туда, Минин." Короче, они убедили друг дружку в том,
что надо поворачивать обратно. Пожарский пошел туда, куда шел Минин, а
Минин - туда, куда шел Пожарский. И оба попали на Курский вокзал.
Так. А теперь ты мне скажи: если б оба они не меняли курса, а шли бы
каждый прежним путем - куда бы они попали? Куда бы Пожарский пришел?
Скажи.
- В Петушки? - подсказал я с надеждой.
- Как бы не так! ха-ха! Пожарский попал бы на Курский вокзал! Вот
куда!
И Сфинкс рассмеялся, и встал на обе ноги:
- А Минин? Минин куда бы попал, если б шел своею дорогою и не слушал
советов Пожарского? Куда бы Минин пришел?..
- Может быть, в Петушки? - я уже мало на что надеялся и чуть не
плакал. - В Петушки, да?
- А на Курский вокзал - не хочешь?! Ха-ха! - И Сфинкс, словно ему
жарко, словно он уже потел от торжества и злорадства, обмахнулся хвостом.
- И Минин придет на Курский вокзал!.. Так кто же из них попадет в Петушки,
ха-ха? А в Петушки, ха-ха, вообще никто не попадет!..
Что это был за смех у этого подлеца! Я ни разу в жизни не слышал
такого живодерского смеха! Да добро бы он только смеялся! - а то ведь он,
не переставая смеяться, схватил меня за нос двумя суставами и куда-то
потащил...
- Куда? Куда ты меня волокешь, Сфинкс? Куда ты меня волокешь?..
- А вот увидишь - куда! Ха-ха! Увидишь!..
Покров - 113 километр.
Он вытащил меня в тамбур, повернул меня мордой к окошку - и
растворился в воздухе... Для чего это ему было надо?
Я посмотрел в окно. Действительно, прежней черноты за окном уже не
было. На запотевшем стекле чьим-то пальцем было написано: "..." - и вот в
эти просветы я увидел городские огни, много огней и уплывающую станционную
надпись "Покров".
"Покров! Город Петушинского района! Три остановки, а потом - Петушки!
Ты на верном пути, Венедикт Ерофеев." И вот моя тревога, которая до того
со дна души все поднималась, разом опустилась на дно души и там затихла...
Три или четыре мгновения она, притихшая так и лежала. А потом - потом
она не то чтобы стала подыматься со дна души, нет, она со дна души
подскочила одна мысль, одна чудовищная мысль вобралась в меня так, что
даже в коленках у меня ослабло:
Вот - я сейчас отъезжал от станции Покров. Я видел надпись "Покров" и
яркие огни. Все это хорошо - и "Покров", и яркие огни. Но почему же они
оказались справа по ходу поезда?.. Я допускаю: мой рассудок в некотором
затмении, но ведь я не мальчик, я же знаю, если станция Покров оказалась
справа, значит - я еду из Петушков в Москву, а не из Москвы в Петушки!..
