и как она стояла на башне и ждала - мужа? сыновей?
- А... какие они, женщины-драконы?
Арман молчал долго, и Юта поняла, что он так и не ответит.
- А вам бы хотелось... иметь братьев? - спросила Юта тогда.
Арман смотрел на море.
- У меня две сестры, - сказала Юта, будто раздумывая о чем-то. - У
Вертраны, конечно, скверный нрав, но она по-своему любит меня. И я ее. А
Май добрая и веселая, мне было бы одиноко, не будь у меня сестер... Мне и
так одиноко.
Она вдруг улыбнулась своим мыслям:
- А знаете, когда мне было лет десять, я умела подстрелить из рогатки
муху...
- Да? - удивился Арман. - А что такое рогатка?
Сладостно щурясь, Юта смотрела вдаль:
- Рогатка... Пажи, и поварята, и все детишки дворца ходили за мной
табуном, и не видели, какая я дурнушка, им было плевать...
- Ну, - протянул Арман в нерешительности, - не такая уж...
Принцесса усмехнулась:
- Вам-то зачем деликатничать? Из-за моего уродства много слез
пролилось. И моих, и чужих... Знаете, как бывает, когда ребятишки,
повзрослев, вдруг увидят во вчерашней предводительнице - посмешище?
- Не знаю, - сказал Арман со вздохом.
- И не надо, - согласилась Юта. И тут же, без перехода, спросила: - А
что такое промысел?
Арман смотрел, как рождаются над горизонтом облака, светлые, с
округлыми мягкими боками и плоской подошвой внизу.
- Что такое промысел? - голос Юты дрогнул.
- Это, - медленно ответил Арман, - то самое, чем так прославились мои
предки и в чем я совершенно не преуспел. Это древний обряд, связанный...
ты уверена, что действительно хочешь об этом узнать?
- Я уверена, - чуть слышно пробормотала Юта.
Арман разминал кисть правой руки пальцами левой.
- ...связанный с похищением и последующим пожиранием принцесс.
Юта не побледнела, не закричала и не закрыла глаза.
- Что ж, - сказала она после паузы, - чего-то в этом роде я ожидала.
- Действительно? - удивился Арман.
Красавцы-калидоны плавно кружили над гнездом, то и дело вяло
покрикивая.
- Значит, - спросила Юта тихо, - и доблестный Сам-Ар, и сыновья его,
и Лир-Ир, и Нур-Ар, и Дир-Ар, и сын его Акк-Ар...
- Как ты запомнила? - удивился Арман.
- ...все они были людоедами? - прошептала Юта, не обращая на него
внимания.
Арман размял кисть правой руки и принялся за локоть.
- Людоедами... Какое... неудачное слово.
Юта не слышала его. На лице ее застыла маска не страха даже, а
отвращения.
- Я разбирала их письмена... Я читала летопись их жизни... Они... Я
думала, они были могучие, славные... А они ели людей, к тому же женщин!
- Не женщин, а невинных девушек, - пробормотал Арман. - Принцесс.
Юта обернулась к нему, и глаза ее исполнены были горечи и гнева:
- И тот, кто написал на камне эти строки... "Я поднимаюсь к небесам,
и моя тень лежит в скалах, маленькая, как зрачок мышонка"... Это написал
людоед?
- Нет, - быстро сказал Арман. - Это я написал.
Она уставилась на него, позабыв закрыть рот.
- А я не людоед, Юта, - он сжал свой локоть до хруста, - я же сказал
тебе, что не преуспел в промысле... Потому я выродок, потому я
ничтожество, потому я себя презираю.
- Презираешь?! - от потрясения Юта перешла на "ты".
- Послушай, у всякого рода свои законы... Твои сородичи презирают
тебя, потому что ты некрасивая. Это считается изъяном. А мой изъян - в
другом... Я... Ну, когда я был юношей, то я... Мой дед мог перешибить мне
хребет одним ударом своего хвоста... Он... Я боялся его сильнее смерти, но
это... Послушай, что ты так в меня вперилась? Сам не знаю... зачем тебе
это... конечно, неинтересно.
Желая сгладить мучительную неловкость от своих нелепых слов, Арман
вдруг протянул руку и с силой зашвырнул в море обгоревший факел.
Этот совершенно неожиданный и, конечно же, не представляющий угрозы
жест исторг из ее груди крик, который по силе мог сравниться с
предсмертным.
Удобно устроившись перед надтреснутым зеркалом, они молча смотрели на
неторопливо сменяющие друг друга картины дворцовой жизни.
Сновали озабоченные горничные, прачки развешивали для просушки
огромный флаг с кошачьими мордами; на кухне дрались поварята, король
беседовал с генералами, пажи играли в камушки на заднем крыльце.
Норовистое зеркало то и дело ухитрялось втиснуть между вполне связными
сценками какую-то чепуху; особую слабость оно питало почему-то к домашним
животным и подолгу любовалось самыми разными подробностями из их жизни.
Крестьянка доила корову; дрались собаки, ковыляла по обочине утка,
влача за собой целую вереницу утят. Потом мелькание, пестрая сумятица - и
вот уже королева Верхней Конты прогуливается по парку в сопровождении
фрейлины.
- Мама постарела, - тихо сказала Юта. Арман уловил в ее словах упрек
и нахмурился.
Поверхность зеркала снова подернулась рябью, потом пошла цветными
пятнами и, наконец, прояснилась. Юта воскликнула, оживившись:
- А это моя сестра Май!
Девчушка сидела в парке, на кромке фонтана с золотыми рыбками - как
раз там, где Юта так любила беседовать сама с собой.
Арман тоже узнал принцессу Май - до чего хороша она была тогда,
накануне карнавала, как шла ей шляпка с лодочкой! - и тяжело вздохнул.
- Она совсем на меня не похожа, - сказала Юта, - и хорошо. Правда?
Май пребывала в задумчивости. Рассеяно болтая рукой в воде и
распугивая рыбок, она, казалось, не видела при этом ни фонтана, ни
приближающуюся сестру Вертрану.
- Завтра устраивается купанье, - сказала Верта, подсаживаясь рядом на
кромку. - Поедешь?
Май вытащила руку из воды. По ее пальцам скатывались прозрачные
капли.
- Долго ты будешь всем показывать свое горе? - спросила Вертрана,
понизив голос. - Неужели ты думаешь, что мне не жа...
Изображение заколебалось, помутнело и растаяло, а на смену ему после
минутного мельтешенья пришло другое изображение - коровье стадо, забредя
по колено в мелкую речушку, неспешно шевелило челюстями да хлопало
хвостами по ребристым бокам.
- Та вторая - тоже твоя сестра? - спросил Арман.
Юта медленно кивнула.
Коровы не исчезали из зеркала минуты три; Юта смотрела мимо и думала
о своем.
Потом зеркало снова помутнело, и сквозь этот туман проступили
понемногу очертания птичьей клетки. В клетке вертелся крупный попугай,
зеленый с красным; попугай беспрестанно болтал на только ему понятном
языке, опасливо отодвигаясь от унизанной кольцами руки, которая норовила
просунуть между прутьями решетки тонкий, холеный палец.
- ...мне не по годам, - донесся из зеркала мужской голос, хоть рука,
несомненно, принадлежала молодой женщине.
Мелодично засмеялся другой, слишком знакомый Юте голос. Юта заерзала:
- Велите зеркалу показать что-нибудь другое.
- Ты уже говорила мне "ты", - усмехнулся Арман.
Юта залилась краской:
- Прикажи зеркалу...
Арман пожал плечами:
- Ты же знаешь, иногда ему совершенно невозможно приказывать.
Попугай в зеркале неистово раскачивался на жердочке.
- Тити - хороший, - нежно сказал голос принцессы Оливии. - Ну скажи:
Тити... Тити - хороший...
Попугай разразился птичьей бранью. Холеный палец отдернулся.
- Если ты хочешь знать мое мнение, папа... Успокойся, Тити... Если ты
хочешь знать мое мнение, то вся эта история с драконом, ну как тебе
сказать... Немного фальшивая. Я не удивилась бы, узнав, что похищение Юты
придумано для того, чтобы выдать бедняжку замуж. Ты ведь знаешь, как ее
родители переживали из-за того, что Юта обречена на вечное девичество?
Клетка качнулась. Попугай, наклонив увенчанную хохолком голову,
выкрикнул резким металлическим голосом:
- Церремонимейстер!
Унизанная перстнями рука тут же попыталась погладить попугая через
прутья клетки. Птичка в панике забила крыльями.
- Может быть, я немножко цинична, - вздохнул звонкий голосок Оливии,
- дракон, конечно, ужасен... Но, папа, чего не сделаешь ради счастливого
замужества? Юта уродлива, к сожалению, и помочь ей мог только ореол
жертвы. Предполагалось, что кто-нибудь попробует ее "освободить", если это
слово тут уместно. Увы... Теперь, я думаю, Юта придет домой сама, в
лохмотьях, и заявит, что ей удалось бежать... Бедняжка.
- Осторожно, - обеспокоенно проговорил мужчина, - Тити клюнет тебя в
палец.
Оливия звонко хохотнула. Потом продолжала серьезно:
- Нет, правда, как тебе эта версия - сватовства с помощью дракона?
- Трудно сказать, - неуверенно протянул мужской голос. - Дракон-то не
игрушечный?
- Не знаю, не знаю... Может быть, наемный?
Оглушительно заверещал Тити.
- Мне всегда было жаль Юту, - сказала Оливия. - Но до тех пор, пока
она не открывала рот. Если уж ты уродлива, стоит хоть вежливости
научиться! Девушку украша...
Зеркало замигало, вспыхнуло и тут же, без перехода, показало
поросенка с хвостом-пружинкой, взбирающегося на кучу отбросов.
Арман молчал. Юта улыбалась, но от этой улыбки у нее болели губы:
- Каково?
- Кто это? - тихо спросил Арман.
- Соседская принцесса... Вот бы кого тебе похитить - от рыцарей бы
отбоя не было.
Поросенок деловито копался рыльцем в мусорной куче.
- А идея у нее неплохая, - сказала Юта как могла весело. - Ты бы
хотел работать свахой?
Арман посмотрел на нее невидящим взглядом. Юта забавлялась изо всех
сил:
- Если по две принцессы в месяц, но можно и три... Ладно, если две,
то это двадцать четыре свадьбы в год! А если похищать сразу нескольких...
Она осеклась, не сводя глаз с зеркала. В зеркале был принц Остин.
Он медленно ехал на лошади темной масти, и лошадь горестно опускала
голову, потому что принц то и дело отпускал поводья.
Дорога - незнакомая Юте, посреди леса проложенная тропа - была
пустынна. Принц ехал один, угрюмый и мрачный, с непривычными вертикальными
складками над переносицей. Вот Остин глубоко вздохнул и поднял голову, Юте
показалось, что глаза их встретились, и она едва удержалась, чтобы не
окликнуть его. В ту же секунду зеркало помутилось на миг, чтобы тут же
показать петуха, подминающего под себя курицу.
- Друг? - быстро спросил Арман.
Юта промолчала.
- Кто он тебе? А, Юта?
- Да никто, - буркнула она нехотя. - Это принц страны Контестарии по
имени Остин.
- Принц, - Арман встал. - Как он к тебе относится?
Юта подняла на него измученные глаза:
- Какая разница, Арман?
Он расхаживал по комнате:
- Принц... Он не трус, надеюсь?
Тогда Юта тоже встала:
- Прекрати. Остин не будет освободителем. Я не позволю тебе дышать на
него огнем! Раньше, чем ты успеешь сделать Остину какую-то гадость, я
кинусь с башни, понятно?!
Она почти не повышала голос, но Арман, пораженный столь неожиданным и
бесстрашным напором, смутился:
- Ерунда какая... Да не собираюсь я обижать этого твоего парня, ну
что ты!
- Он такой же мой, как и твой, - гордо провозгласила Юта.
Старинный музыкальный инструмент звучал величественно и сурово. Юта
искала все новые и новые аккорды, Арман же не решался прикоснуться к
хрустальным ободкам из суеверного страха, что у него ничего не получится.
- Может быть, ты умеешь петь? - насмешливо поинтересовалась
принцесса.
Арман по своему обыкновению выдернул из затылка волосок:
- Только над морем. Под завывания ветра.
Почувствовав себя немного увереннее, Юта первым делом стянула у
Армана связку ключей.
Если бы ее спросили, зачем - она, пожалуй, не смогла бы ответить.
