как овцу в загоне...
- Что я делала? - пробормотала она, стараясь говорить как можно
наивнее. - Что я делала? Ничего... особенного. Я... играла.
- Играла?!
Арман развернул Юту за плечи - несколько грубо - и подвел вплотную к
выжидающему, притихшему музыкальному инструменту.
- Играй сейчас.
Принцесса перепугалась не на шутку. По-видимому, она совершила нечто
ужасное, по глупости в этом призналась, и теперь ее ожидают издевательства
и кара.
- Нет... - пролепетала она побледневшими губами. - Я не то хотела
сказать...
Арман воздел глаза к покрытому потеками потолку:
- Играй. Как ты играла? Так? - он постучал пальцем по ближайшей
хрустальной скляночке.
Юта молчала, сжавшись в комочек. Арман с шумом втянул в себя воздух.
Двести лет он не разговаривал с особами женского пола, да и вообще ни
с кем не разговаривал, кроме себя. Ему стоило большого труда придать
своему хрипловатому голосу оттенок, который с некоторой натяжкой можно
было бы назвать мягкостью:
- Ну, послушай, принцесса, я тебя не пугаю, не бью тебя, не кричу
даже... Ты же играла, пока меня здесь не было? Ну так сыграй сейчас, а я
хочу на это посмотреть.
Юта всхлипнула и решила, что терять все равно нечего.
Дома она любила играть с хрустальными бокалами - водить влажным
пальцем по их краю и слушать мелодичный звук, который при этом получался.
Она робко оглянулась - Арман отошел, чтоб не пугать ее.
Тогда она быстрым мальчишечьим движением запустила палец в рот,
послюнила, потом шагнула вперед и провела по краю ближайшей скляночки.
Мягкий, чистый, необычный звук родился под замурзанным пальцем,
наполнил скляночку, разбудил гроздья прозрачных шаров, которые
откликнулись резонансом; разросшись и обогатившись, звук усилился
серебряными трубами, отразился от каменных стен и совершенно потряс своего
единственного слушателя - Армана.
Юта провела пальцем по краю другой скляночки - звук изменился, теперь
это был аккорд. Арман, сбитый с толку, туго накручивал на палец выдернутый
из макушки волосок.
Юта перестала играть и обернулась.
Она выжидающе смотрела на него - долговязая девчонка в лохмотьях, а
музыкальная громадина за ее спиной все пела, не желая умолкать после
тысячелетнего молчания.
Арман с трудом сглотнул. Спросил тихо:
- Ты когда-нибудь видела такой инструмент, играла на нем? Где?
Юта перевела дыхание - опасности, кажется, не было. Ответила несмело:
- Нигде не видела... У нас такого нет... Я просто, ну, догадалась,
как вы на нем играете...
- Как Я на нем играю?!
Юта отшатнулась. Арман, пожалуй, мог напугать кого угодно.
Вечером она сидела в кресле, в зале, перед камином. Это было то самое
кресло, в котором она впервые пришла в себя, оказавшись в замке и приняв
Армана за освободителя. Воспоминание это теперь заставляло ее краснеть.
На смену Ютиным лохмотьям пришла теперь какая-то хламида из Армановых
сундуков - тот справедливо рассудил, что принцесса не должна выглядеть,
как бродяжка, это может отвратить освободителя в самый последний момент.
Юта помылась и причесалась; стакан выпитого вина окрасил ее впалые щеки
здоровым румянцем и помог на время позабыть о своих злоключениях. Арман,
сидящий по другую сторону стола, отметил с удивлением, что у пленницы
довольно ясный и осмысленный взгляд - хотя, конечно, это не затмевает
явных недостатков ее внешности.
- Так вы не бро... бросите меня в колодец со змеями? - бормотала Юта
заплетающимся языком.
- Посмотрим, - задумчиво отвечал Арман. - Не брошу, если не будешь
совать нос куда не следует... Запирать тебя, вижу, бесполезно, но входить
будешь только туда, куда я разрешу... И не вздумай ослушаться! Помни о
крысах, о змеях... - он подумал, не обернуться ли драконом для острастки,
но у него уже не было ни желания, ни сил.
Остин приснился ей еще раз - но как-то тускло, невнятно, и она не
могла вспомнить свой сон. И все же каждый раз, укладываясь вечером на
соломенный тюфячок, она подолгу думала о контестарском принце и пыталась
призвать его в сновидения.
Теперь она обувалась в старые веревочные сандалии - а в них гораздо
приятнее шлепать по камням, нежели босиком. Сухие лепешки чередовались с
вяленым мясом, а вместо воды было еще и вино. К тому же ей было позволено
подниматься на верхушку западной башни - там была открытая площадка,
окруженная зубцами, и можно было подставлять лицо солнцу и ветру, смотреть
на море и на берег, по которому петляла дорога.
Первое время Юта пропадала на башне - ей то и дело казалось, что на
дороге появился всадник. Она принимала за всадников камни, кусты, столбы
пыли, поднятые ветром - и каждый раз горько разочаровывалась, чтобы снова
всматриваться и вглядываться.
Время от времени ей случалось наблюдать, как из Драконьих Врат
вырывается черное облако, а вслед за ним, окутанный дымом, как темным
плащом, появляется дракон. Притаившись за каменным зубцом, Юта
разглядывала горящую на солнце чешую, гибкий костяной гребень вдоль спины,
длинный лоснящийся хвост, захлестывающийся петлями... Дракон изрыгал
пламя, описывал круг в небе над замком, и Юта, полуоткрыв рот, смотрела,
как величественно взмахивают перепончатые крылья, из которых одно было
отмечено светлым треугольным шрамом. Потом ящер неторопливо пускался
прочь, на глазах становился все меньше и меньше, пока не превращался в
черную точку, тающую над горизонтом.
Полетел на охоту, думала Юта. Она знала уже, что ящер охотится в
горах на диких коз - драконий организм требовал обилия сырого мяса.
Быт замка был прост до однообразия. Время от времени Арман завяливал
нескольких коз, чтобы съесть потом перед камином, будучи в человеческом
обличье. Вода добывалась из родника, вино - из необъятных, вмурованых в
стены бочек, поивших, верно, не одно драконье поколение. Да и непременные
сухие лепешки, как предполагала принцесса, испечены были лет сто назад, не
меньше.
Была и кладовая - туда, как и следовало ожидать, ход Юте был
строго-настрого закрыт, и она, конечно, очень боялась ослушаться.
Арман и в человеческом виде представлялся ей страшилищем - поначалу
она пряталась в первую подвернувшуюся щель, едва заслышав его шаги в конце
коридора. Когда же строгий голос повелительно звал: "Эй, принцесса!" - она
не решалась ослушаться и являлась, дрожа, пред страшные Армановы очи. И,
хотя никаких неприятностей он ей не причинял, а только кормил, поил да
следил, чтобы не нарушала запретов - относительно спокойно ей бывало лишь
тогда, когда он покидал замок.
Потом она пообвыклась и даже несколько раз рискнула обратиться к
Арману с вопросом: а здесь бывают шторма? а куда ведет та дверь? а что,
если разогреть лепешку, сунув ее в камин?
Арман отвечал сухо, но терпеливо. Разогретая лепешка оказалась
вкусна, и Ютин страх понемногу отступал, давая место пока еще робкому
любопытству.
Из всех развлечений главным оставалась сторожевая башня; дороги же
были пусты - и вскоре принцесса решила, что рыцарь-освободитель и без ее
помощи отыщет замок, и что ожидание можно скрасить, придумав себе
какое-нибудь занятие.
И умница-Юта его придумала.
Труднее всего было выпросить у Армана факел - заодно удалось
приметить, где они хранятся. Благовидным предлогом послужила Ютина якобы
боязнь темноты.
Снарядившись таким образом, принцесса наконец решилась.
Дождавшись на башне, пока Арман-дракон вылетит из замка, - а Юта до
сих пор содрогалась при виде крылатого чудовища - негодница опрометью
бросилась вниз, зажгла факел и принялась за исследование замка. Уж
казалось бы: раз ты пленница, то сиди тихонько и не нарывайся на
неприятности - но нет! Юта спускалась теперь в темную, подземную часть
замка, куда вход ей был категорически запрещен.
Факел вздрагивал в решительно поднятой руке. Подол темного балахона
волочился по волглым ступеням - скользким, истертым до дыр.
Лестница привела на узкую площадку - теперь можно было выбирать,
спускаться ли ниже или углубиться в коридор. Юта решила спускаться.
Стало заметно прохладнее; по стенам скатывались большие прозрачные
капли. Юта остановилась - и спереди, и сзади, и сверху, и снизу была
только темнота, плотная, веками слежавшаяся тьма, которую едва осиливал
свет одинокого факела.
Принцесса хотела уже испугаться - но вспомнила почему-то о
светлячках. Светлячок в траве тоже испытывает похожее чувство - кругом
темно, а он хранитель единственного в мире тусклого огонька... Юта
вспомнила, как собирала в парке светлячков и показывала их маленькой
сестре Май, которая тогда только поднималась на ноги... А Вертрана - та
боялась ходить ночью в парк, и мальчишки-пажи боялись, и Юте очень
нравилось смеяться над их страхами... Мальчишки - даже совсем большие -
дивились ее храбрости и признавали за ней право командовать в затеях,
которые она же большей частью и выдумывала...
Плясали тени на мокрых стенах. Юта улыбнулась и двинулась дальше.
От лестницы отделился еще один коридор; на этот раз Юта свернула и,
пройдя немного, сразу же столкнулась с проблемой выбора - коридор
раздваивался.
Подумав немного, она копотью факела оставила на стене пометку и
свернула вправо.
С потолка гроздьями свисали летучие мыши, Юта испугалась, когда на
них упал свет - но мыши не почтили ее вниманием. Похоже, они давно
привыкли к огню факела, и это дало принцессе повод немного призадуматься -
кто здесь так часто ходит со светом? Уж не хозяин ли замка? Что у него
тут, в подземном лабиринте - сокровища?
Частые развилки и тупики беспокоили Юту все больше. Она уже всерьез
подумывала о возвращении, когда стены коридора вдруг раздались.
Свет уже не достигал их, хотя факел горел ровно и ярко.
Юта остановилась, тяжело дыша и слушая стук крови в ушах.
Это, похоже, был огромный зал - принцесса даже ощущала движение
тяжелого, затхлого воздуха. Где же потолок? Что там, дальше?
Принцесса испугалась, что, потеряв из виду стены и не имея
возможности делать пометки факелом, не найдет дороги назад. Поэтому,
вернувшись немного, она продолжила свой путь, придерживаясь правой стены.
Что он хранит здесь? В старых легендах полным-полно упоминаний о
драконьих кладах, на которых будто бы и стоят их замки... А здесь пусто,
огромное пустое пространство в толще скал, это кто же его выдолбил и
зачем?
Ее любопытство росло вместе с ее страхом.
Слева показалось нечто большое и бесформенное - кажется, приземистая
колонна, не то иссеченная чем-то, не то узором разукрашенная... Юта,
подумав, отступила несколько шагов от стены и осветила колонну своим
факелом.
Гор-ргулья!
Колонна была покрыта письменами, да какими сложными! Юта обошла
громадину кругом - письмена заполняли ее до самого пола, а начинались,
наверное, у потолка, которого не было видно. Клинописные символы кое-где
поросли мхом, кое-где стерлись - сколько же им столетий? Значки теснились,
прижимали друг друга - разные тексты, и почерк разный... А вот и рисунок -
а на нем знакомый берег, и море, и... замок!
Юта присвистнула. Фрейлины всегда запрещали ей свистеть. Вспомнив об
этом, она свистнула громче - в коридоре захлопали крылья летучих мышей, и
Юта зажала себе рот ладонью.
Тысяча горгулий...
На следующий день Арман никуда не вылетал - и Юта маялась, шатаясь по
коридорам и глазея с башни на дорогу. Немного развлекли ее немыслимых
размеров белые птицы, которые поселились в прибрежных скалах и теперь вели
