ваших миллионов, и я поверю в остальное.
- Вы их увидите нынче же вечером, именно эту сумму мне
обещали...
- И ты отдашь эти деньги мне, дорогой? - с живостью откликнулась
Николь.
- Я дам тебе пять луидоров, чтобы ты купила себе шелковое платье,
а малышу - бархатный костюмчик. А на пять других монет...
- Что же?
- ..Я добуду обещанный миллион.
- Ты опять собираешься играть, несчастный?
- Я тебе уже сказал, что нашел верный способ такого повышения
ставок!..
- Да, да, такой же, как тот, который слопал шестьдесят тысяч
ливров, остававшихся у тебя после португальского дела.
- Нечестно заработанные деньги не приносят счастья, -
сентенциозно заметил Босир, - а я всегда думал, что мы несчастливы
потому, что именно так я и заработал те деньги.
- Можно подумать, что эти ты получишь по наследству. Кажется, у
тебя был дядюшка, который умер то ли в Америке, то ли в Индии...
Это он завещал тебе десять луидоров?
- Эти десять луидоров, мадмуазель Николь Леге, - с некоторым
превосходством проговорил Босир, - эти десять луидоров - вы
слышите? - будут заработаны не только честно, но и в определенном
смысле благородно! Речь идет о деле, в котором заинтересован не
только я, но и вся французская знать.
- А вы - знатного происхождения, господин Босир? - насмешливо
молвила Никель.
- Скажите лучше: де Босир, мадмуазель Леге. Де Босир! -
подчеркнул он, - так записано в свидетельстве о рождении вашего
сына, составленном в ризнице церкви Апостола Павла и подписанном
Вашим покорным слугой, Жаном-Батистом-Туссеном де Босиром, в
тот самый день, когда я дал ему CBQC имя...
- Подумаешь: осчастливил!.. - прошептала Николь.
- ..И состояние! - с гордостью прибавил Босир.
- Если Господь не смилостивится и не пошлет ему ничего другого, -
покачав головой, возразила Николь, - бедному мальчику придется жить
подаянием, а умереть в приюте.
- По правде говоря, мадмуазель Николь, - с раздосадованным видом
промолвил Босир, - это нестерпимо: вы всегда всем недовольны!
- Да не терпите! - вскричала Николь, давая волю долго
сдерживаемой злобе. - Никто вас не просит терпеть! Я, слава Богу,
никому не навязываюсь и ребенка своего не навязываю. Да я хоть
нынче же вечером уйду и попытаю счастья в другом месте!
Николь встала и пошла к двери.
Босир бросился ей наперерез и, раскинув руки в стороны, преградил
ей путь.
- Да говорю же тебе, злючка, - промолвил он, - что это счастье...
- Что? - перебила его Николь.
- ..наступит сегодня вечером. Я же тебе говорю, что даже если мои
расчеты ошибочны, - а это совершенно невероятно, - я проиграю пять
луидоров, только и всего.
- Бывают минуты, когда пять луидоров - целое состояние, слышите,
господин мот?! Впрочем, вам этого не понять, ведь вы уже проиграли
золотой слиток размером с этот дом.
- Это лишний раз доказывает мои достоинства, Николь: если я
проиграл это золото, значит, мне было что проигрывать, а раз я мог
заработать деньги раньше, стало быть, я и еще могу заработать; Бог
всегда на стороне., ловких людей.
- Ну да, надейся, как же!..
- Мадмуазель Николь, уж не безбожница ли вы случайно?
Николь пожала плечами.
- Может, вы последовательница учения господина де Вольтера,
отрицающего роль Провидения?..
- Босир! Вы - дурак! - отрезала Николь.
- ..Что было бы неудивительно, ведь вы низкого происхождения.
Должен вас предупредить, что эти идеи не пользуются популярностью
в моем кругу и не имеют ничего общего с моими политическими
воззрениями.
- Господин де Босир, вы - наглец! - прошипела Николь.
- У меня есть вера, слышите? И если кто-нибудь сказал бы мне:
Твой сын, Жан-Батист-Туссен де Босир, спустившийся, чтобы купить
двухгрошовый леденец, поднимается сейчас, неся в руке кошелек,
набитый золотыми, - я бы ему ответил: Вполне возможно, на все
воля Божья.
И Босир с благодушным видом поднял к небу глаза.
- Босир, вы - глупец! - заметила Николь. Не успела она договорить,
как с лестницы донесся голосок Туссена-младшего:
- Папа! Мама!
Босир и Николь насторожились.
- Папа! Мама! - повторял малыш; голос его раздавался все ближе.
- Что случилось? - вскричала Николь, открывая дверь. - Иди сюда,
детка, иди! - заботливо прибавила мать.
- Папа! Мама! - не унимался мальчик; его голос по-прежнему
приближался, становясь все громче.
- Я не удивлюсь, - прошептал Босир, уловив в криках мальчика
радостные нотки, - если чудо в самом деле свершилось и малыш нашел
кошелек, о котором я только что говорил.
В эту минуту ребенок появился наконец на последней ступеньке
лестницы. Он бросился в комнату, держа во рту леденец, а левой рукой
прижимая к груди пакет со сладостями. Когда он разжал правый
кулачок, у него на ладошке засняла, словно звезда Альдебаран, золотая
монета.
- Боже мой! Боже мой! - вскричала Николь, забыв про дверь. - Что с
тобой приключилось, мальчик мой любимый?
И она стала осыпать липкие щеки юного Туссена поцелуями,
которые, казалось, способны были победить любую грязь, так велика
была материнская любовь.
- Что случилось? - вскричал Босир, ловко завладев монетой и
разглядывая ее при свете свечи. - А то случилось, что это настоящий
луидор достоинством в двадцать четыре ливра.
Он снова подошел к мальчику и спросил:
- Где ты его нашел, мальчуган? Я бы с удовольствием туда
отправился и поискал бы других луидоров.
- Я его не нашел, папа, - отвечал мальчик, - мне его дали.
- Как это дали? - воскликнула мать.
- Да, мама, какой-то господин! Николь едва не спросила, где этот
господин. Однако наученная опытом, она из осторожности
промолчала, потому что звала, как ревнив бывает Босир. И потому она
лишь переспросила:
- Какой-то господин?
- Да, мамуля, - отвечал малыш, грызя леденец, - какой-то господин!
- Господин? - в свою очередь повторил Босир.
- Да, папочка. Какой-то господин вошел вслед за мной в лавку и
спросил у лавочника: Скажите, юного дворянина, которого вы сейчас
обслуживаете, зовут де Босир, не так ли? Босир с важностью выпятил
грудь; Николь пожала плечами.
- Он сказал тек: Не знаю, точно ли он дворянин, а зовут его в
самом деле Босиром. - Он проживает где-то совсем рядом? - спросил
этот господин. - Да, в доме налево отсюда, на четвертом этаже, под
самой крышей. - Дайте этому мальчику самых вкусных сладостей, я
заплачу, - сказал господин. Потом он повернулся ко мне и прибавил:
Держи, малыш, луидор. Это тебе на конфеты, когда съешь вот эти. И
он вложил мне в руку луидор. Лавочник сунул мне пакет под мышку, и
я пошел... Ой, а где же мой луидор?
Не заметив, как Босир утащил у него монетку, мальчик стал
повсюду искать свой луидор.
- Растяпа! - проговорил Босир. - Должно быть, ты его потерял!
- Да нет же, нет! Нет! - повторял мальчик. Спор этот мог бы
обернуться скандалом, если бы не последовавшее за тем событие,
положившее ему конец.
Пока ребенок, еще продолжавший сомневаться в себе, искал по
полу луидор, уже преспокойно лежавший в жилетном кармане Босира;
пока Босир восхищался проворностью юного Туссена, явствовавшей из
только что пересказанного и, может быть, немного приукрашенного
нами рассказа мальчика; пока Николь, вполне разделявшая мнение
своего любовника о раннем развитии сына, спрашивала себя, кто же на
самом деле был этот щедрый на конфеты и луидоры господин, дверь
медленно приотворилась, и приятный голос произнес:
- Добрый вечер, мадмуазель Николь! Добрый вечер, господин де
Босир! Добрый вечер, малыш!
Все трое разом обернулись на этот голос.
На пороге стоял элегантно одетый господин, улыбаясь при виде
семейной идиллии.
- Ой, вот тот господин с конфетами! - вскричал юный Туссен.
- Граф Калиостро! - в один голос воскликнули Николь и Босир.
- У вас прелестное дитя, господин де Босир! - заметил граф. -
Должно быть, вы - счастливый отец!
Глава 4
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ БУДЕТ ИМЕТЬ
УДОВОЛЬСТВИЕ ВНОВЬ ВСТРЕТИТЬСЯ С ГОСПОДИНОМ
ДЕ БОСИРОМ
После любезных слов графа наступила тишина. Калиостро вышел
на середину комнаты и обвел ее пристальным взглядом, несомненно,
желая оценить моральное и в особенности материальное положение, в
котором оказались его старые знакомые; нескончаемые тайные
интриги графа вновь и вновь приводили его к этим людям.
Результат осмотра столь прозорливого господина, каковым являлся
граф, не оставлял никаких сомнений.
Даже обыкновенный наблюдатель угадал бы - и это было правдой, -
что бедное семейство проживало последние гроши.
Из трех действующих лиц, изумившихся при виде графа, первым
нарушил молчание тот из них, чья память хранила воспоминания лишь
о последнем прожитом дне, и потому его не мучили угрызения
совести.
- Ах, сударь, какое несчастье! - пролепетал юный Туссен. - Я
потерял свой луидор.
Николь раскрыла было рот, чтобы восстановить истину, однако по
некотором размышлении она решила, что ее молчание может,
пожалуй, обернуться вторым луидором для мальчика, и этот второй
луидор мог бы стать добычей Николь.
Она не ошиблась.
- Ты потерял луидор, малыш? - переспросил Калиостро. - Вот тебе
еще два; постарайся на сей раз их не потерять.
У Босира так и загорелись глаза при виде кошелька, из которого
граф вытащил два других луидора и положил их в липкую ладошку
мальчика.
- Держи, мама: один - тебе, другой - мне, - сказал тот, подбежав к
Николь.
И ребенок поделился с матерью своим сокровищем.
От внимания Калиостро не ускользнуло, что мнимый сержант, не
отрываясь, следил глазами за кошельком с той минуты, как граф начал
его опустошать, доставая сорок восемь ливров, и до того времени, пока
кошелек не вернулся в карман.
Когда кошель исчез в глубинах куртки графа, любовник Николь с
сожалением вздохнул.
- Ну что, господин де Босир, вы, как всегда, в печали? - спросил
Калиостро.
- А вы, ваше сиятельство, по-прежнему при деньгах?
- Ах, Боже мой! Да ведь вы - один из величайших философов,
которых я когда-либо знал, и не только наших дней, но с древнейших
времен; вы должны знать аксиому, которая ценилась во все века: Не в
деньгах счастье. Когда я познакомился с вами, вы были относительно
богаты.
- Да, верно, - отвечал Босир, - у меня было тогда около сотни тысяч,
франков.
- Вполне возможно; однако к тому времени, как я вновь вас нашел,
вы уже промотали около сорока тысяч; таким образом, у вас
оставалось около шестидесяти тысяч, а это, согласитесь, довольно
кругленькая сумма для бывшего гвардейца.
Босир вздохнул.
- Что такое шестьдесят тысяч ливров, - заметил он, - в сравнении с
теми миллионами, какими ворочаете вы?
- Я - только хранитель, господин де Босир, и если рассуждать
здраво, то мне кажется, что из нас двоих вы были бы святым
Мартином, а я - бедняком, и именно вам пришлось бы, спасая меня от
холода, отдать половину своего плаща. Дорогой господин де Босир!
Помните ли вы, при каких обстоятельствах мы с вами встретились? У
вас тогда было, как я уже сказал, около шестидесяти тысяч ливров в
кармане. Стали ли вы счастливее благодаря этим деньгам?
Босир издал вздох, более напоминавший стон.
- Отвечайте же! - продолжал настаивать Калиостро. - Желаете ли вы
изменить ваше теперешнее положение, не имея ничего, кроме жалкого
луидора, который вы забрали у юного Туссена?..
- Сударь!.. - перебил его бывший гвардеец.
- Не будем ссориться, господин де Босир. Однажды мы с вами
поссорились, и вам пришлось идти на улицу за шпагой, вылетевшей
через окно, помните?.. Вы помните, не так ли? - продолжал граф, видя,
что Босир не отвечает. - Иметь хорошую память - это уже кое-что.
