когда они все сказали, когда им больше нечего сказать - а вы ведь все
сказали, не правда ли?
- Да, ваше сиятельство, пока все.
- В таком случае - до свидания, дорогой мой господин де Босир.
Когда вам снова захочется получить десять луидоров, по-прежнему в
качестве подарка, приходите ко мне в Бельвю.
- Так, в Бельвю... А спросить графа Калиостро?
- Графа Калиостро? О нет, вас никто не поймет. Спросите барона
Дзаноне.
- Барон Дзаноне?! - вскричал Босир. - Да ведь именно так зовут
генуэзского банкира, ссудившего его высочество двумя миллионами.
- Вполне возможно, - отвечал Калиостро.
- То есть, как - возможно?
- Ну да. У меня много дел, и я совершенно забыл об этом. Вот
почему я не сразу вспомнил, о чем идет речь. Однако теперь, как мне
кажется, я припоминаю.
Босир был до глубины души потрясен тем, как это можно забыть о
деле стоимостью в два миллиона; он пришел к мысли, что когда дело
касается денег, лучше быть на службе у того, кто ссужает деньги,
нежели у того, кто их занимает.
Впрочем, потрясение Босира было не настолько сильным, чтобы он
забыл, где находится; едва Калиостро сделал несколько шагов к
выходу, как Босир одним прыжком нагнал его и, подстроившись к его
походке, пошел за ним след в след; глядя на них со стороны, можно
было подумать, что это идут два автомата, приводимые в движение
одной и той же пружиной.
Только когда ворота за ними захлопнулись, стало заметно, как они
разделились.
- В какую сторону вы теперь направляетесь, дорогой господин де
Босир?
- А вы?
- Ну, уж, во всяком случае, нам не по дороге.
- Я иду в Пале-Рояль, ваше сиятельство.
- А я - в Бастилию, господин де Босир. Засим оба господина
расстались; Босир низко поклонился графу, Калиостро в ответ едва
заметно кивнул головой, и оба почти в ту же минуту исчезли в ночной
мгле. Калиостро пошел по улице Тампль, а Босир зашагал по улице
Верри.
Глава 6
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГАМЕН ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО ОН В
САМОМ ДЕЛЕ МАСТЕР МАСТЕРОВ И ВСЕОБЩИЙ УЧИТЕЛЬ
Читатель помнит, что король в присутствии г-на де Лафайета и
графа де Буйе выразил желание повидаться со своим бывшим учителем
Гаменом и попросить его помощи в одной важной слесарной работе.
Он прибавил также - мы полагаем нелишним упомянуть об этой
подробности, - что не помешает и опытный подмастерье, и они
займутся этой работой втроем. Число три, угодное богам, не вызвало
неудовольствия и у Лафайета: он отдал приказание пропустить мэтра
Гамена и его подмастерье в королевские покои и проводить их в
кузницу, как только они прибудут.
Неудивительно поэтому, что несколько дней спустя после
переданного нами разговора мэтр Гамен - а он уже отчасти знаком
нашим читателям, ведь мы рассказывали, как утром шестого октября
он с незнакомым оружейным мастером сидел за бутылкой
бургундского в кабачке у Севрского моста, - итак, мэтр Гамен в
сопровождении подмастерья, одетого, как и сам мастер, в рабочее
платье, прибыл к воротам Тюильри; их без труда пропустили, они
обошли королевские покои по коридору, поднялись по лестнице на
чердак и, подойдя к двери кузницы, представились дежурному
камердинеру.
Их звали: Никола-Клод Гамен и Луи Леконт. Они носили звания:
первый - мастер слесарного дела, второй - подмастерье.
Хотя во всем этом не было ничего аристократического, Людовик
XVI, едва заслышав их имена и звания, сам поспешил к двери, громко
приглашая:
- Войдите!
- Идем! Идем! Идем! - входя в кузницу, прокричал Гамен с
непринужденностью не столько сотрапезника, сколько учителя.
А подмастерье то ли был непривычен к общению с членами
королевской семьи, то ли был наделен природой большим уважением к
коронованным особам, в каком бы костюме они перед ним ни
предстали или в какой бы одежде он сам ни был им представлен, -
итак, ничего не ответив на приглашение короля и появившись на
пороге кузницы спустя некоторое время после мэтра Гамена,
подмастерье замер, сжимая в руках куртку и картуз, у самой двери,
которую притворил за ними камердинер.
Возможно, ему даже удобнее было со своего места заметить, как
радостно блеснули доселе тусклые глаза Людовика XVI, на что он
ответил почтительным поклоном.
- А-а, вот и ты, дорогой мой Гамен! - воскликнул Людовик XVI. - Я
очень рад тебя видеть. По правде говоря, я уж на тебя и не
рассчитывал: я думал, что ты совсем меня забыл!
- Потому-то вы и взяли ученика? - спросил Гамен. - Ну и правильно
сделали, и имели на это полное право, раз меня не было рядом. Вот
только, к сожалению, - насмешливо прибавил он, - ученик не мастер, а?
Подмастерье подал королю знак.
- Что ж ты хочешь, Гамен! - проговорил Людовик XVI - Меня
уверили, что ты меня больше и знать не желаешь: говорили, что ты
боишься опорочить свое имя...
- Клянусь честью, государь, вы еще в Версале могли убедиться в
том, что ничего хорошего дружба с вами не сулила; я сам видел, как
цирюльник Леонар в небольшом кабачке у Севрского моста завивал
волосы двум строившим страшные рожи гвардейцам, которые во что
бы то ни стало хотели оказаться в вашей приемной в ту минуту, когда
ваши добрые друзья парижане придут к вам с визитом.
По лицу короля пробежала тень, и подмастерье склонил голову.
- Впрочем, поговаривают, - продолжал Гамен, - что ваши дела
пошли лучше с тех пор, как вы возвратились в Париж, и что вы вьете
из парижан веревки. Ах, черт возьми, да и что в этом удивительного,
ведь парижане так глупы, а королева, если захочет, умеет быть такой
душкой!
Людовик XVI ничего не ответил, только краска бросилась ему в
лицо.
Казалось, стоявший у двери молодой человек испытывает
невыразимые страдания, слыша фамильярности, которые позволял
себе мэтр Гамен.
Вытерев со лба испарину платком, пожалуй, слишком изящным для
подмастерья, он решился подойти поближе.
- Государь! - молвил он. - Не угодно ли будет вашему величеству
узнать, как мэтр Гамен оказался перед вашим величеством и как сам я
удостоился чести оказаться здесь?
- Да, дорогой мой Луи, - отвечал король.
- Ах, вот как: дорогой мой Луи! Как высокопарно! - проворчал
Гамен. - Дорогой мой Луи... Чтобы так обращаться к ремесленнику,
подмастерью, которого вы знаете недели две?!. Что же тогда вы
скажете мне, если мы знакомы вот уже четверть века? Мне, который
вложил вам напильник в руку? Мне, вашему учителю? Вот что значит
иметь хорошо подвешенный язык и белые руки!
- Я скажу тебе так: милейший Гамен! Я называю этого юношу
дорогим Луи не потому, что он выражается элегантнее тебя, и не
потому, что он, может быть, чаще тебя моет руки - ты знаешь, как мало
внимания я обращаю на все эти мелочи, - а потому, что он нашел
способ доставить ко мне тебя, тебя, друг мой, и это в то время, как мне
передали, что ты не хочешь меня больше видеть!
- Да это не я не хотел вас видеть, я-то вас люблю, несмотря на все
ваши недостатки; это все моя жена, госпожа Гамен, это она повторяла
мне каждую минуту: Ты водишь дурные знакомства, Гамен, слишком
большие люди твои знакомые; ничего хорошего нет в том, чтобы в
наше время якшаться с аристократами, у нас есть небольшое состояние
- побережем его; у нас есть дети - воспитаем их; а если дофин хочет
научиться слесарному делу, пусть обратится еще к кому-нибудь; во
Франции и без тебя слесарей предостаточно.
Людовик XVI взглянул на подмастерье и подавил насмешливую и в
то же время грустную улыбку.
- Да, разумеется, во Франции слесарей предостаточно, но не таких
мастеров, как ты.
- Я именно так и сказал мастеру, когда пришел к нему от вашего
имени, - вмешался подмастерье. - Я сказал ему: Мэтр! Король взялся
сделать замок с секретом; ему был нужен помощник: ему
порекомендовали меня, он и взял меня к себе. Это большая для меня
честь.., все так.., однако это очень тонкая работа. С замком все было
хорошо, пока дело не дошло до замочного механизма и зажимов,
потому что всякий знает, что трех зажимов в виде ласточкиного хвоста
на закраине довольно, чтобы надежно прикрепить механизм к коробке;
однако когда мы взялись за язычок замка, вот тут-то ремесленник
оказался бессилен... - Еще бы! - согласился Гамен. - Язычок - сердце
замка.
- И настоящая вершина слесарного мастерства, когда он хорошо
сделан, - продолжал подмастерье, - однако язычки бывают разные.
Язычок может быть глухой, бывают язычки откидные, которые
возвращаются назад, а есть еще язычок зубчатый, приводящий в
движение засовы. Теперь предположим, что у нас трубчатый ключ,
бородка которого либо выкована при помощи оправки, либо в бородке
выточена простая и фигурная бороздки, либо это двусторонняя
бородка в виде двух вогнутых серпов; так какой же язычок подойдет к
такому ключу? Вот на чем мы остановились...
- Да, не всем дано справиться с такой работой, - заметил Гамен.
- Совершенно верно... Вот почему я пришел к вам, мэтр Гамен, -
продолжал я. - Всякий раз, как король испытывал затруднение, он
вздыхал: Ах, если бы Гамен был здесь! Тогда я сказал королю:
Прикажите передать этому знаменитому Гамену, чтобы он пришел, и
мы посмотрим, на что он способен! Но король ответил: Это ни к
чему, Луи: Гамен меня совсем забыл! - Чтобы человек, удостоившийся
чести работать с вашим величеством, забыл вас?! Это невероятно!.. И
я сказал королю: Я пойду на поиски этого мастера мастеров и
всеобщего учителя! Король ответил: Иди, но тебе вряд ли удастся
его привести! Я сказал: Я его приведу! - и ушел. Ах, государь, не
знал я тогда, за какое дело взялся, какого человека мне придется
уговаривать! Я, к слову сказать, не стал представляться ему
королевским подмастерьем, и он подверг меня испытанию, которое,
пожалуй, будет потруднее вступительного экзамена в кадетский
корпус. Короче говоря, я оказался у него... На следующий день я
наконец отваживаюсь заикнуться о том, что пришел к нему по вашему
поручению. Я уж думал, что на сей раз он выставит меня за дверь: он
называл меня шпионом, доносчиком. Напрасно я пытался его уверить,
что меня в самом деле прислали вы все было тщетно. Он
заинтересовался только тогда, когда я признался, что мы начали
работу, но не можем ее закончить, однако и после этого он еще
колебался. Он говорил, что это ловушка, которую ему расставили
враги. Наконец лишь вчера, после того как я передал ему двадцать пять
луидоров от имени вашего величества, он сказал: Ага! Вот это в
самом деле может быть от короля!.. Ладно, так уж и быть, - прибавил
он, - пойдем к нему завтра. Кто не рискует, тот не выигрывает. Весь
вечер мастер пребывал в прекрасном расположении духа, а нынче
утром я ему сказал: Пора отправляться! Он попытался возражать, но
я его все-таки убедил. Я завязал ему вокруг пояса фартук, вложил в
руки палку и подтолкнул к двери. Мы пошли по дороге на Париж - и
вот мы здесь!
- Добро пожаловать! - молвил король, с благодарностью взглянув на
молодого человека, которому, казалось, с большим трудом дался этот
рассказ как по форме, так и по содержанию. - А теперь, Гамен, друг
мой, - продолжал король, - не будем терять времени: мне показалось,
что ты торопишься.
- Совершенно верно, - подтвердил слесарь. - Я обещал госпоже
Гамен вернуться ныне к вечеру. Так где этот знаменитый замок?
Король передал мастеру из рук в руки на три четверти законченный
замок.
- Так чего ж ты говорил, что это дверной замок?! - возмутился
Гамен, обращаясь к подмастерью. - Дверной замок запирается с обеих
сторон, чучело! А это - замок для сейфа. Ну-ка, поглядим... Стало
быть, не работает, а?.. Ничего, у мастера Гамена заработает!
Гамен попытался повернуть ключ.
- А-а, вот оно что! - заметил он.
- Ты нашел, в чем неисправность, дорогой мой Гамен?
- Еще бы, черт меня подери!
