Какая исключительная честь для моего скромного дома!
- Дорогой господин ван Систенс, - сказал Вильгельм Оранский с тем
спокойствием, которое заменяло ему улыбку, - я истинный голландец, - я
люблю воду, пиво и цветы, иногда даже и сыр, вкус которого так ценят
французы; среди цветов я, конечно, предпочитаю тюльпаны. В Лейдене до
меня дошел слух, что Гаарлем, наконец, обладает черным тюльпаном, и,
убедившись, что это правда, хотя и невероятная, я приехал узнать о нем к
председателю общества цветоводов.
- О, монсеньер, монсеньер, - сказал восхищенный ван Систенс, - какая
честь для общества, если его работы находят поощрение со стороны вашего
высочества!
- Цветок здесь? - спросил принц, пожалевший, вероятно, что сказал
лишнее.
- Увы, нет, монсеньер, у меня его здесь нет.
- Где же он?
- У его владельца.
- Кто этот владелец?
- Честный цветовод города Дордрехта.
- Дордрехта?
- Да.
- А как его зовут?
- Бокстель.
- Где он живет?
- В гостинице "Белый Лебедь" Я сейчас за ним пошлю, и если ваше высо-
чество окажет мне честь и войдет в мою гостиную, то он, зная, что мон-
сеньер здесь, поторопится и сейчас же принесет свой тюльпан монсеньеру.
- Хорошо, посылайте за ним.
- Хорошо, ваше высочество Только...
- Что?
- О, ничего существенного, монсеньер.
- В этом мире все существенно, господин ван Систенс.
- Так, вот, монсеньер, возникает некоторое затруднение.
- Какое?
- На этот тюльпан уже предъявляют свои права какие-то узурпаторы.
Правда, он стоит сто тысяч флоринов.
- Неужели?
- Да, монсеньер, узурпаторы, обманщики.
- Но ведь это же преступление, господин ван Систенс!
- Да, ваше высочество.
- А у вас есть доказательства этого преступления?
- Нет, монсеньер, виновница...
- Виновница?
- Я хочу сказать, что особа, которая выдвигает свои права на тюльпан,
находится в соседней комнате.
- Там? А какого вы о ней мнения, господин ван Систенс?
- Я думаю, монсеньер, что приманка в сто тысяч флоринов соблазнила
ее.
- И она предъявляет свои права на тюльпан?
- Да, монсеньер.
- А что говорит в доказательство своих требований?
- Я только хотел было ее допросить, как ваше высочество изволили при-
быть.
- Выслушаем ее, господин ван Систенс, выслушает ее. Я ведь верховный
судья в государстве Я выслушаю дело и вынесу приговор.
- Вот нашелся и царь Соломон, - сказал, поклонившись, ван Систенс и
повел принца в соседнюю комнату.
Принц, сделав несколько шагов, вдруг остановился и сказал:
- Идите впереди меня и называйте меня просто господином.
Они вошли в кабинет.
Роза продолжала стоять на том же месте, у окна, и смотрела в сад.
- А, фрисландка, - заметил принц, увидев золотой убор и красную юбку
Розы.
- Роза повернулась на шум, но она еле заметила принца, который уселся
в самом темном углу комнаты
Понятно, что все ее внимание было обращено на ту важную особу, кото-
рую звали ван Систенс, а не на скромного человека, следовавшего за хозя-
ином дома и не имевшего, по всей вероятности, громкого имени.
Скромный человек взял с полки книгу и сделал знак Систенсу начать
допрос.
Ван Систенс, также по приглашению человека в лиловом костюме, начал
допрос, счастливый и гордый той высокой миссией, которую ему поручили.
- Дитя мое, вы обещаете мне сказать истину, только истину об этом
тюльпане?
- Я вам обещаю.
- Хорошо, тогда рассказывайте в присутствии этого господина. Господин
- член нашего общества цветоводства.
- Сударь, - молвила Роза, - что я вам могу еще сказать, кроме уже
сказанного мною?
- Ну, так как же?
- Я опять обращаюсь к вам с той же просьбой.
- С какой?
- Пригласите сюда господина Бокстеля с его тюльпаном; если я его не
признаю своим, я откровенно об этом скажу; но если я его узнаю, я буду
требовать его возвращения. Я буду требовать, даже если бы для этой цели
мне пришлось пойти к его высочеству штатгальтеру с доказательством в ру-
ках.
- Так у вас есть доказательства, прекрасное дитя?
- Бог - свидетель моего права на тюльпан, и он даст мне в руки дока-
зательства.
Ван Систенс обменялся взглядом с принцем, который с первых же слов
Розы стал напрягать свою память. Ему казалось, что он уже не в первый
раз слышит этот голос.
Один из офицеров ушел за Бокстелем.
Ван Систенс продолжал допрос.
- На чем же вы основываете, - спросил он, - утверждение, что черный
тюльпан принадлежит вам?
- Да очень просто, на том, что я его лично сажала и выращивала в сво-
ей комнате.
- В вашей комнате? А где находится ваша комната?
- В Левештейне.
- Вы из Левештейна?
- Я дочь тюремщика крепости.
Принц сделал движение, которое как будто говорило: "Ах, да, теперь я
припоминаю".
И, притворяясь углубленным в книгу, он с еще большим вниманием, чем
раньше, стал наблюдать за Розой.
- А вы любите цветы? - продолжал ван Систенс.
- Да, сударь.
- Значит, вы ученая цветоводка?
Роза колебалась один момент, затем самым трогательным голосом сказа-
ла:
- Господа, ведь я говорю с благородными людьми?
Тон ее голоса был такой искренний, что и ван Систенс и принц одновре-
менно ответили утвердительным кивком головы.
- Ну, тогда я вам скажу. Ученая цветоводка не я, не я, нет. Я только
бедная девушка из народа, бедная фрисландская крестьянка, которая еще
три месяца назад не умела ни читать, ни писать. Нет, тюльпан был выращен
не мною лично.
- Кем же он был выращен?
- Одним несчастным заключенным в Левештейне.
- Заключенным в Левештейне? - сказал принц.
При звуке этого голоса Роза вздрогнула.
- Значит, государственным преступником, - продолжал принц, - так как
в Левештейне заключены только государственные преступники.
И он снова принялся читать или, по крайней мере, притворился, что чи-
тает.
- Да, - прошептала, дрожа, Роза, - да, государственным преступником,
Ван Систенс побледнел, услышав такое признание при подобном свидете-
ле.
- Продолжайте, - холодно сказал Вильгельм председателю общества цве-
товодов.
- О, сударь, - промолвила Роза, обращаясь к тому, кого она считала
своим настоящим судьей, - я должна признаться в очень тяжелом преступле-
нии.
- Да, действительно, - сказал ван Систенс, - государственные преступ-
ники в Левештейне должны содержаться в большой тайне.
- Увы, сударь.
- А из ваших слов можно заключить, что вы воспользовались вашим поло-
жением, как дочь тюремщика, и общались с ними, чтобы вместе выращивать
цветы.
- Да, сударь, - растерявшись прошептала Роза, - да, я должна приз-
наться, что виделась с ним ежедневно.
- Несчастная - воскликнул ван Систенс.
Принц поднял голову и посмотрел на испугавшуюся Розу и побледневшего
председателя.
- Это, - сказал он своим четким, холодным тоном, - это не касается
членов общества цветоводов; они должны судить черный тюльпан, а не ка-
саться государственных преступлений Продолжайте, девушка, продолжайте.
Ван Систенс красноречивым взглядом поблагодарил от имени тюльпанов
нового члена общества цветоводов.
Роза, ободренная подобным обращением незнакомца, рассказала все, что
произошло в течение последних трех месяцев, все, что она сделала, все,
что она выстрадала. Она говорила о суровостях Грифуса, об уничтожении им
первой луковички, об отчаянии заключенного, о предосторожностях, которые
она приняла, чтобы вторая луковичка расцвела, о терпении заключенного, о
его скорби во время разлуки; как он хотел уморить себя голодом в отчая-
нии, что ничего не знает о своем тюльпане; об его радости, когда они по-
мирились и, наконец, об их обоюдном отчаянии, когда они увидели, что у
них украли черный тюльпан через час после того, как он распустился.
Все это было рассказано с глубокой искренностью, которая, правда, ос-
тавила бесстрастным принца, если судить по его внешнему виду, но произ-
вела глубокое впечатление на ван Систенса.
- Но, - сказал принц, - вы ведь только недавно знакомы с этим заклю-
ченным?
Роза широко раскрыла глаза и посмотрела на незнакомца, который откло-
нился в тень, избегая ее взгляда.
- Почему, сударь? - спросила она.
- Потому что прошло только четыре месяца, как тюремщик и его дочь по-
селились в Левештейне.
- Да, это правда, сударь.
- А может быть, вы и просили о перемещении вашего отца только для то-
го, чтобы следовать за каким-нибудь заключенным, которого переводили из
Гааги в Левештейн?
- Сударь, - сказала, покраснев. Роза.
- Кончайте, - сказал Вильгельм.
- Я сознаюсь, я знала заключенного в Гааге.
- Счастливый заключенный! - заметил улыбаясь Вильгельм.
В это время вошел офицер, который был послан за Бокстелем, и доложил,
что тот, за кем он был послан, следует за ним с тюльпаном.
XXVII
Третья луковичка
Едва офицер успел доложить о приходе Бокстеля, как тот уже вошел в
гостиную ван Систенса в сопровождении двух людей, которые в ящике внесли
драгоценный предмет и поставили его на стол.
Принц, извещенный о том, что принесли тюльпан, вышел из кабинета,
прошел в гостиную, полюбовался цветком, ничего не сказал, вернулся в ка-
бинет и молча занял свое место в темном углу, куда он сам поставил себе
кресло.
Роза, трепещущая, бледная, полная страха, ждала, чтобы ее тоже приг-
ласили посмотреть тюльпан.
Она услышала голос Бокстеля.
- Это он! - воскликнула она.
Принц сделал ей знак, чтобы она взглянула сквозь приоткрытую дверь в
гостиную.
- Это мой тюльпан! - закричала Роза. - Это он, я его узнаю! О, мой
бедный Корнелиус!
И она залилась слезами.
Принц поднялся, подошел к двери и стоял там некоторое время так, что
свет падал прямо на него.
Роза остановила на нем свой взгляд. Теперь она была совершенно увере-
на, что видит этого незнакомца не в первый раз.
- Господин Бокстель, - сказал принц, - войдите-ка сюда.
Бокстель стремительно вбежал и очутился лицом к лицу с Вильгельмом
Оранским.
- Ваше высочество! - воскликнул он, отступая.
- "Ваше высочество"! - повторила ошеломленная Роза.
При этом восклицании, которое раздалось слева от него, Бокстель по-
вернулся и заметил Розу.
Увидев ее, завистник вздрогнул всем телом, как от прикосновения к
Вольтову столбу.
- А, - пробормотал про себя принц, - он смущен.
Но Бокстель сделал колоссальное усилие и овладел собой.
- Господин Бокстель, - обратился к нему Вильгельм, - вы, кажется,
открыли тайну выращивания черного тюльпана?
- Да, монсеньер, - ответил несколько смущенным голосом Бокстель.
Правда, эту тревогу могло вызвать волнение, которое почувствовал са-
довод при неожиданной встрече с Вильгельмом.
- Но вот, - продолжал принц, - молодая девушка, которая также утверж-
дает, что она открыла эту тайну.
Бокстель презрительно улыбнулся и пожал плечами.
Вильгельм следил за всеми его движениями с видимым любопытством.
- Итак, вы не знаете эту молодую девушку? - спросил принц.
- Нет, монсеньер.
- А вы, молодая девушка, знаете господина Бокстеля?
- Нет, я не знаю господина Бокстеля, но я знаю господина Якоба.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать, что тот, кто называет себя Исааком Бокстелем, в Ле-
вештейне именовал себя Якобом.
- Что вы скажете на это, господин Бокстель?
- Я говорю, монсеньер, что эта девушка лжет.
- Вы отрицаете, что были когда-нибудь в Левештейне?
Бокстель колебался: принц своим пристальным, повелительно-испытующим
взглядом мешал ему лгать.
- Я не могу отрицать того, что я был в Левештейне, монсеньер, но я
отрицаю, что я украл тюльпан.
- Вы украли его у меня, украли из моей комнаты! - воскликнула возму-
щенная Роза.
- Я это отрицаю.
- Послушайте, отрицаете ли вы, что выслеживали меня в саду в тот
день, когда я обрабатывала грядку, в которую я должна была посадить
