искательница приключений, не сказав никому, куда она едет.
Взбешенный Грифус поднялся к ван Берле, ругал его, угрожал ему, пере-
вернул вверх дном весь его бедный скарб, обещал посадить его в карцер, в
подземелье, грозил голодом, розгами.
Корнелиус даже не слушал, что говорил тюремщик, позволял себя ругать,
поносить, грозить себе, оставаясь мрачным, неподвижным, неспособным ни к
каким ощущениям, глухой ко всяким страхам.
После того, как Грифус в поисках Розы тщетно обошел все места, он
стал искать Якоба и, не найдя его, так же как он не нашел своей дочери,
он и заподозрил его в похищении молодой девушки.
Однакоже Роза, сделав остановку на два часа в Роттердаме, вновь дви-
нулась в путь. В тот же вечер она остановилась в Дельфте, где и перено-
чевала, на другое утро прибыла в Гаарлем на четыре часа позднее, чем ту-
да прибыл Бокстель.
Раньше всего Роза попросила проводить ее к председателю общества цве-
товодов, к господину ван Систенсу.
Она застала этого достойного гражданина в таком состоянии, что мы
обязаны его описать, чтобы не изменить нашему Долгу художника и истори-
ка.
Председатель составлял доклад комитету общества.
Доклад он писал на большом листе бумаги самым изысканным почерком, на
какой был способен.
Роза попросила доложить о себе; но ее простое хотя и звучное имя -
Роза Грифус - не было известно председателю, и Розе было отказано в при-
еме.
В Голландии, стране шлюзов и плотин, трудно пробраться куда-либо без
разрешения.
Но Роза не отступала Она взяла на себя миссию и поклялась себе самой
не падать духом ни перед отказом, ни перед грубостями, ни перед оскорб-
лениями.
- Доложите председателю, - сказала она, - что я хочу говорить с ним о
черном тюльпане.
Эти слова, не менее магические, чем известные "Сезам, отворись" из
"Тысячи и одной ночи", послужили ей пропуском; благодаря этим словам она
прошла в кабинет председателя ван Систенса, который галантно вышел к ней
навстречу.
Это был маленький, хрупкий мужчина, очень похожий на стебель цветка,
голова его походила на чашечку, две висящих руки напоминали два удлинен-
ных листка тюльпана У него была привычка слегка покачиваться, что еще
больше дополняло его сходство с тюльпаном, колеблемым дуновением ветра.
Мы уже говорили, что его звали ван Систенс.
- Мадемуазель, - воскликнул он, - вы говорите, что пришли от имени
черного тюльпана?
Для председателя общества цветоводов Tulipa nigra был первоклассной
величиной и в качестве короля тюльпанов мог посылать своих послов.
- Да, сударь, - ответила Роза, - во всяком случае я пришла, чтобы по-
говорить с вами о нем.
- Он в полном здравии? - спросил ван Систенс с нежной почтительной
улыбкой.
- Увы, сударь, - ответила Роза, - это мне неизвестно.
- Как, значит, с ним случилось какое-нибудь несчастье?
- Да, сударь, очень большое несчастье, но не с ним, а со мной.
- Какое?
- У меня его украли.
- У вас украли черный тюльпан?
- Да, сударь.
- А вы знаете, кто?
- О, я подозреваю, но не решаюсь еще обвинять.
- Но ведь это же легко проверить.
- Каким образом?
- С тех пор, как его у вас украли, вор не успел далеко уехать.
- Почему он не успел далеко уехать?
- Да потому, что я его видел не больше, как два часа тому назад.
- Вы видели черный тюльпан? - воскликнула девушка, бросившись к ван
Систенсу.
- Так же, как я вижу вас, мадемуазель.
- Но где же?
- У вашего хозяина, по-видимому.
- У моего хозяина?
- Да Вы не служите у господина Исаака Бокстеля?
- Я?
- Да, вы?
- Но за кого вы меня принимаете, сударь?
- Но за кого вы меня сами принимаете?
- Сударь, я вас принимаю за того, кем вы, надеюсь, и являетесь на са-
мом деле, то есть за достопочтенного господина ван Систенса, бургомистра
города Гаарлема и председателя общества цветоводов.
- И вы ко мне пришли?
- Я пришла сказать вам, сударь, что у меня украли мой черный тюльпан.
- Итак, ваш тюльпан - это тюльпан господина Бокстеля? Тогда вы плохо
объясняетесь, мое дитя; тюльпан украли не у вас, а у господина Бокстеля.
- Я вам повторяю, сударь, что я не знаю, кто такой господин Бокстель,
и что я в первый раз слышу это имя.
- Вы не знаете, кто такой господин Бокстель, и вы тоже имели черный
тюльпан?
- Как, разве есть еще один черный тюльпан? - спросила Роза, задрожав.
- Да, есть тюльпан господина Бокстеля.
- Какой он собой?
- Черный, черт побери!
- Без пятен?
- Без одного пятнышка, без единой точечки!
- И этот тюльпан у вас? Он здесь?
- Нет, но он будет здесь, так как я должен его выставить перед коми-
тетом раньше, чем премия будет утверждена.
- Сударь, - воскликнула Роза, - этот Исаак Бокстель, этот Исаак Бокс-
тель, который выдает себя за владельца черного тюльпана...
- И который в действительности является им...
- Сударь, этот человек худой?
- Да.
- Лысый?
- Да.
- С блуждающим взглядом?
- Как будто так.
- Беспокойный, сгорбленный, с кривыми ногами?
- Да, действительно, вы черту за чертой рисуете портрет Бокстеля.
- Сударь, не был ли тюльпан в белом фаянсовом горшке с желтоватыми
цветами?
- Ах, что касается этого, то я менее уверен, я больше смотрел на муж-
чину, чем на горшок.
- Сударь, это мой тюльпан, это тот тюльпан, который у меня украли!
Сударь, это мое достояние! Сударь, я пришла за ним к вам, я пришла за
ним сюда!
- О, о, - заметил ван Систенс, смотря на Розу, - вы пришли сюда за
тюльпаном господина Бокстеля. Черт побери, да вы смелая бабенка!
- Сударь, - сказала Роза, несколько смущенная таким обращением, - я
не говорю, что пришла за тюльпаном господина Бокстеля, я сказала, что
пришла требовать свой тюльпан.
- Ваш?
- Да, тот, который я лично посадила и лично вырастила.
- Ну, тогда ступайте к господину Бокстелю в гостиницу "Белый Лебедь"
и улаживайте дело с ним. Что касается меня, то, так как спор этот кажет-
ся мне таким же трудным для решения, как тот, который был вынесен на суд
царя Соломона, на мудрость которого я не претендую, то я удовольствуюсь
тем, что составлю свой доклад, констатирую существование черного тюльпа-
на и назначу премию тому, кто его взрастил. Прощайте, дитя мое.
- О, сударь, сударь! - настаивала Роза.
- Только, дитя мое, - продолжал ван Систенс, - так как вы красивы,
так как вы молоды, так как вы еще не совсем испорчены, выслушайте мой
совет. Будьте осторожны в этом деле, потому что у нас есть суд и тюрьма
в Гаарлеме; больше того, мы очень щепетильны во всем, Что касается чести
тюльпанов Идите, дитя мое, идите. Господин Исаак Бокстель, гостиница
"Белый Лебедь".
И господин ван Систенс, снова взяв свое прекрасное перо, стал продол-
жать прерванный доклад.
XXVI
Один из членов общества цветоводов
Роза вне себя, почти обезумевшая от радости и страха при мысли, что
черный тюльпан найден, направилась в гостиницу "Белый Лебедь" в сопро-
вождении своего лодочника, здорового парня-фрисландца, способного в оди-
ночку справиться с десятью Бокстелями.
В дороге лодочник был посвящен в суть дела, и он не отказался от
борьбы, если бы это понадобилось Ему внушили, что в этом случае он
только должен быть осторожен с тюльпаном.
Дойдя до гостиницы, Роза вдруг остановилась. Ее внезапно осенила
мысль.
- Боже мой, - прошептала она, - я сделала ужасную ошибку, - я, быть
может, погубила и Корнелиуса, и тюльпан, и себя. Я подняла тревогу, я
вызвала подозрение. Я ведь только женщина; эти люди могут объединиться
против меня, и тогда я погибла. О, если бы погибла только я одна, это
было бы полбеды, но Корнелиус, но тюльпан...
Она на минуту задумалась.
"А что, если я приду к Бокстелю, и окажется, что я не знаю его, если
этот Бокстель не мой Якоб, если это другой любитель, который тоже вырас-
тил черный тюльпан, или если мой тюльпан был похищен не тем, кого я по-
дозреваю, или уже перешел в другие руки Если я узнаю не человека, а
только мой тюльпан, чем я докажу, что этот тюльпан принадлежит мне?
С другой стороны, если я узнаю в этом обманщике Якоба, как знать, что
тогда произойдет. Тюльпан может завянуть, пока мы будем его оспаривать.
О, что же мне делать? Как поступить? Ведь дело идет о моей жизни, о жиз-
ни бедного узника, который, быть может, умирает сейчас".
В это время с конца Большого Рынка донесся сильный шум и гам Люди бе-
жали, двери раскрывались, одна только Роза оставалась безучастной к вол-
нению толпы.
- Нужно вернуться к председателю, - прошептала она.
- Вернемся, - сказал лодочник.
Они пошли по маленькой уличке, которая привела их прямо к дому госпо-
дина ван Систенса; а тот прекрасным пером и прекрасным почерком продол-
жал писать свой доклад.
Всюду по дороге Роза только и слышала разговоры о черном тюльпане и о
премии в сто тысяч флоринов.
Новость облетела уже весь город.
Розе стоило немало трудов вновь проникнуть к ван Систенсу, который,
однако, как и в первый раз, был очень взволнован, когда услышал магичес-
кие слова "черный тюльпан".
Но, когда он узнал Розу, которую он мысленно счел сумасшедшей или еще
хуже, он страшно обозлился и хотел прогнать ее Роза сложила руки и с
искренней правдивостью, проникавшей в душу, сказала:
- Сударь, умоляю вас, не отталкивайте меня; наоборот, выслушайте, что
я вам скажу, и если вы не сможете восстановить истину, то, по крайней
мере, у вас не будет угрызений совести из-за того, что вы приняли учас-
тие в злом деле.
Ван Систенс дрожал он нетерпения, Роза уже второй раз отрывала его от
работы, которая вдвойне льстила его самолюбию и как бургомистра и как
председателя общества цветоводов.
- Но мой доклад, мой доклад о черном тюльпане!
- Сударь, - продолжала Роза с твердостью невинности и правоты, - су-
дарь, если вы меня не выслушаете, то ваш доклад будет основываться на
преступных или ложных данных. Я вас умоляю, сударь, вызовите сюда этого
господина Бокстеля, который, по-моему, является Якобом, и я клянусь бо-
гом, что, если не узнаю ни тюльпана, ни его владельца, то не стану оспа-
ривать права на владение тюльпаном.
- Черт побери, недурное предложение! - сказал ван Систенс.
- Что вы этим хотите сказать?
- Я вас спрашиваю, а если вы и узнаете их, что это докажет?
- Но, наконец, - сказала с отчаянием Роза, - вы же честный человек,
сударь. Неужели вы дадите премию тому, который не только не вырастил сам
тюльпана, но даже украл его?
Быть может, убедительный тон Розы проник в сердце ван Систенса, и он
хотел более мягко ответить бедной девушке, но в этот момент с улицы пос-
лышался сильный шум. Этот шум казался простым усилением того шума, кото-
рый Роза уже слышала на улице, но не придавала ему значения, и который
не мог заставить ее прервать свою горячую мольбу.
Шумные приветствия потрясли дом.
Господин ван Систенс прислушался к приветствиям, которых Роза раньше
совсем не слышала, а теперь приняла просто за шум толпы.
- Что это такое? - воскликнул бургомистр - Что это такое? Возможно ли
это? Хорошо ли я слышал!
И он бросился в прихожую, не обращая больше никакого внимания на Розу
и оставив ее в своем кабинете.
В прихожей ван Систенс с изумлением увидел, что вся лестница вплоть
до вестибюля заполнена народом.
По лестнице поднимался молодой человек, окруженный или, вернее, соп-
ровождаемый толпой, просто одетый в лиловый бархатный костюм, шитый се-
ребром С гордой медлительностью поднимался он по каменным ступеням,
сверкающим своей белизной и чистотой Позади него шли два офицера, один
моряк, другой кавалерист.
Ван Систенс, пробравшись в середину перепуганных слуг, поклонился,
почти простерся перед новым посетителем, виновником всего этого шума.
- Монсеньер, - воскликнул он, - монсеньер! Ваше высочество у меня!
