Францию от врага, но также и в том, чтобы отомстить сопернику; к тому же
это мщение обещало быть значительным и блестящим, вполне достойным чело-
века, который располагал в этом поединке военными силами целого коро-
левства.
Ришелье знал, что, победив Англию, он этим самым победит Бекингэма,
что, восторжествовав над Англией, он восторжествует над Бекингэмом и,
наконец, что, унизив Англию в глазах Европы, он унизит Бекингэма в гла-
зах королевы.
Со своей стороны, и Бекингэм, хоть он и ставил превыше всего честь
Англии, действовал под влиянием точно таких же побуждений, какие руково-
дили кардиналом: Бекингэм тоже стремился к удовлетворению личной мести.
Он ни за что в мире не согласился бы вернуться во Францию в качестве
посланника - он хотел войти туда как завоеватель.
Отсюда явствует, что истинной ставкой в этой партии, которую два мо-
гущественнейших королевства разыгрывали по прихоти двух влюбленных, слу-
жил один благосклонный взгляд Анны Австрийской.
Первая победа была одержана герцогом Бекингэмом: внезапно подойдя к
острову Рэ с девяноста кораблями и приблизительно с двадцатью тысячами
солдат, он напал врасплох на графа де Туарака, командовавшего на острове
именем короля, и после кровопролитного сражения высадился на острове.
Скажем в скобках, что в этом сражении погиб барон де Шанталь; барон
оставил после себя маленькую сироткудевочку, которой тогда было полтора
года. Эта девочка стала впоследствии г-жой де Севинье.
Граф де Туарак отступил с гарнизоном в крепость Сен-Мартен, а сотню
человек оставил в маленьком форте, именовавшемся фортом Ла-Пре.
Это событие заставило кардинала поторопиться, и еще до того, как ко-
роль и он сам смогли выехать, чтобы возглавить осаду Ла-Рошели, которая
была уже решена, он послал вперед герцога Орлеанского для руководства
первоначальными операциями и приказал стянуть к театру военных действий
все войска, бывшие в его распоряжении.
К этому-то передовому отряду и принадлежал наш друг Д'Артаньян.
Король, как мы уже сказали, предполагал отправиться туда немедленно
после заседания парламента, но после этого заседания, 23 июня, он по-
чувствовал приступ лихорадки; все же он решился выехать, но в дороге
состояние его здоровья ухудшилось, и он вынужден был остановиться в Вил-
леруа.
Однако где останавливался король, там останавливались и мушкетеры,
вследствие чего д'Артаньян, служивший всего лишь в гвардии, оказался
разлучен, по крайней мере временно, со своими добрыми друзьями - Атосом,
Портосом и Арамисом. Нет сомнения, что эта разлука, казавшаяся ему
только неприятной, превратилась бы для него в предмет существенного бес-
покойства, если б он мог предугадать неведомые опасности, которые его
окружали.
Тем не менее 10 сентября 1627 года он благополучно прибыл в лагерь,
расположенный под Ла-Рошелью.
Положение не изменилось: герцог Бекингэм и его англичане, хозяева
острова Рэ, продолжали осаждать, хотя и безуспешно, крепость Сен-Мартен
и форт Ла-Пре; военные действия против Ла-Рошели открылись два-три дня
назад, поводом к чему послужил новый форт, только что возведенный герцо-
гом Ангулемским близ самого города.
Гвардейцы во главе с Дезэссаром расположились во францисканском мо-
настыре.
Однако, как мы знаем, д'Артаньян, поглощенный честолюбивой мечтой
сделаться мушкетером, мало дружил со своими товарищами; поэтому он ока-
зался одиноким и был предоставлен собственным размышлениям.
Размышления эти были не из веселых. За те два года, которые прошли со
времени его приезда в Париж, он неоднократно оказывался втянутым в поли-
тические интриги; личные же его дела, как на поприще любви, так и
карьеры, мало подвинулись вперед.
Если говорить о любви, то единственная женщина, которую он любил, бы-
ла г-жа Бонасье, но г-жа Бонасье исчезла, и он все еще не мог узнать,
что с ней сталось.
Если же говорить о карьере, он, несмотря на свое ничтожное положение,
сумел нажить врага в лице кардинала, то есть человека, перед которым
трепетали самые высокие особы королевства, начиная с короля.
Этот человек мог раздавить его, но почему-то не сделал этого. Для
проницательного ума д'Артаньяна подобная снисходительность была просве-
том, сквозь который он прозревал лучшее будущее.
Кроме того, он нажил еще одного врага, менее опасного, - так, по
крайней мере, он думал, - но пренебрегать которым все же не следовало -
говорило ему его чутье. Этим врагом была миледи.
Взамен всего этого он приобрел покровительство и благосклонность ко-
ролевы, но благосклонность королевы являлась по тем временам только лиш-
ним поводом для преследований, а покровительство ее, как известно, было
очень плохой защитой: доказательством служили Шале и г-жа Бонасье.
Итак, единственным подлинным приобретением за все это время был алмаз
стоимостью в пять или шесть тысяч ливров, который д'Артаньян носил на
пальце. Но опятьтаки этот алмаз, который д'Артаньян, повинуясь своим
честолюбивым замыслам, хотел сохранить, чтобы когданибудь в случае на-
добности он послужил ему отличительным признаком в глазах королевы, -
этот драгоценный камень, поскольку он не мог расстаться с ним, имел пока
что не большую ценность, чем те камешки, которые он топтал ногами.
Мы упомянули о камешках, которые он топтал ногами, по той причине,
что, размышляя обо всем этом, д'Артаньян одиноко брел по живописной тро-
пинке, которая вела из лагеря в деревню Ангутен. Занятый своими размыш-
лениями, он очутился дальше, чем предполагал, и день уже начинал скло-
няться к вечеру, когда вдруг, при последних лучах заходящего солнца, ему
показалось, что за изгородью блеснуло дуло мушкета.
У д'Артаньяна был зоркий глаз и сообразительный ум; он понял, что
мушкет не пришел сюда сам по себе и что тот, кто держит его в руке, пря-
чется за изгородью отнюдь не с дружескими намерениями. Итак, он решил
дать тягу, как вдруг на противоположной стороне дороги, за большим кам-
нем, он заметил дуло второго мушкета.
Очевидно, это была засада.
Молодой человек взглянул на первый мушкет и не без тревоги заметил,
что он опускается в его направлении. Как только дуло мушкета останови-
лось, он бросился ничком на землю. В эту самую минуту раздался выстрел,
и он услыхал свист пули, пролетевшей над его головой.
Надо было торопиться. Д'Артаньян быстро вскочил на ноги, и в ту же
секунду пуля из другого мушкета разметала камешки в том самом месте до-
роги, где он только что лежал.
Д'Артаньян был не из тех безрассудно храбрых людей, которые ищут не-
лепой смерти, только бы о них могли Сказать, что они не отступили; к то-
му же здесь и неуместно было говорить о храбрости: д'Артаньян попросту
попался в ловушку.
"Если будет третий выстрел, - подумал он, - я погиб! "
И он помчался в сторону лагеря с быстротой, которая отличала жителей
его страны, славившихся своим проворством. Однако, несмотря на всю стре-
мительность его бега, первый из стрелявших успел снова зарядить ружье и
выстрелил во второй раз, причем так метко, что пуля пробила фетровую
шляпу д'Артаньяна, которая отлетела шагов на десять.
У д'Артаньяна не было другой шляпы; поэтому он на бегу поднял свою,
запыхавшийся и очень бледный прибежал к себе, сел и, никому ничего не
сказав, предался размышлениям.
Это происшествие могло иметь три объяснения.
Первое - и самое естественное - это могла быть засада ларошельцев,
которые были бы весьма не прочь убить одного из гвардейцев его величест-
ва: во-первых, для того, чтобы иметь одним врагом меньше, а во-вторых, у
этого врага мог найтись в кармане туго набитый кошелек.
Д'Артаньян взял свою шляпу, осмотрел отверстие, пробитое пулей, и по-
качал головой. Пуля была пущена не из мушкета - она была пущена из пища-
ли. Меткость выстрела с самого начала навела его на мысль, что он был
сделан не из обычного оружия; пуля оказалась не калиберной, и, следова-
тельно, это была не военная засада.
Это могло быть любезным напоминанием г-на кардинала. Читатель помнит,
что в ту самую минуту, когда, по милости благословенного луча солнца,
Д'Артаньян заметил ружейное дуло, он как раз удивлялся долготерпению его
высокопреосвященства.
Но тут Д'Артаньян снова покачал головой. Имея дело с людьми, которых
он мог уничтожить одним пальцем, его высокопреосвященство редко прибегал
к подобным средствам.
Это могло быть мщением миледи.
Вот это казалось наиболее вероятным.
Д'Артаньян тщетно силился припомнить лица или одежду убийц; он убежал
от них так быстро, что не успел рассмотреть что-либо.
- Где вы, мои дорогие друзья? - прошептал Д'Артаньян. - Как мне вас
недостает!
Ночь Д'Артаньян провел очень дурно. Три или четыре раза он внезапно
просыпался; ему чудилось, что какой-то человек подходит к его постели и
хочет заколоть его кинжалом. Однако темнота не принесла с собой никаких
приключений, и наступило утро.
Тем не менее то, что не состоялось сегодня, могло осуществиться завт-
ра, и Д'Артаньян отлично знал это.
Весь день он просидел дома под предлогом плохой погоды: этот предлог
был нужен ему, чтобы оправдаться перед самим собой.
На третий день после происшествия, в девять часов утра, заиграли
сбор. Герцог Орлеанский объезжал посты. Гвардейцы бросились к ружьям и
выстроились; Д'Артаньян занял свое место среди товарищей.
Его высочество проехал перед фронтом войск, затем все старшие офицеры
подошли к нему, чтобы приветствовать его, и среди них - капитан гвардии
Дезэссар.
Минуту спустя д'Артаньяну показалось, что г-н Дезэосар знаком подзы-
вает его к себе. Боясь ошибиться, он подождал вторичного знака своего
начальника; когда тот повторил свой жест, он вышел из рядов и подошел за
приказаниями.
- Сейчас его высочество будет искать добровольцев для опасного пору-
чения, которое принесет почет тому, кто его выполнит, и я подозвал вас,
чтобы вы были наготове.
- Благодарю вас, господин капитан! - ответил гасконец, обрадовавшись
случаю отличиться перед герцогом.
Оказалось, что ночью осажденные сделали вылазку и отбили бастион,
взятый королевской армией два дня назад; предполагалось послать туда лю-
дей в очень опасную рекогносцировку, чтобы узнать, как охранялся этот
бастион.
Действительно, через несколько минут герцог Орлеанский громко прого-
ворил:
- Мне нужны три или четыре охотника под предводительством надежного
человека.
- Что до надежного человека, ваше высочество, то такой у меня есть, -
сказал Дезэссар, указывая на д'Артаньяна. - Что же касается охотников,
то стоит вам сказать слово, и за людьми дело не станет.
- Найдутся ли здесь четыре человека, желающие пойти со мной на
смерть? - крикнул Д'Артаньян, поднимая шпагу.
Двое из его товарищей-гвардейцев тотчас же выступили вперед, к ним
присоединились еще два солдата, и нужное количество было набрано; всем
остальным Д'Артаньян отказал, не желая обижать тех, которые вызвались
первыми.
Было неизвестно, очистили ларошэльцы бастион после того, как захвати-
ли его, или же оставили там гарнизон; чтобы узнать это, требовалось ос-
мотреть указанное место с достаточно близкого расстояния.
Д'Артаньян со своими четырьмя помощниками отправился в путь и пошел
вдоль траншеи; оба гвардейца шагали рядом с ним, а солдаты шли сзади.
Прикрываясь каменной облицовкой траншеи, они быстро продвигались впе-
ред и остановились лишь шагов за сто от бастиона. Здесь Д'Артаньян обер-
нулся и увидел, что оба солдата исчезли.
Он решил, что они струсили и остались сзади; сам же он продолжал дви-
гаться вперед.
При повороте траншеи Д'Артаньян и два гвардейца оказались шагах в
шестидесяти от бастиона. На бастионе не было видно ни одного человека,
он оказался покинутым.
Трое смельчаков совещались между собой, стоит ли идти дальше, как
