- Какого короля имеете вы в виду? - спросил Арамис так спокойно и
вкрадчиво, как только умел. - Того, который ненавидит вас всей душой,
или того, который благожелательно относится к вам?
- Того... который еще вчера?..
- Который еще вчера был королем? Успокойтесь, - он занял место в Бас-
тилии, которое слишком долго было занято его жертвой.
- Боже правый! Кто же доставил его в Бастилию?
- Я.
- Вы?
- Да, и с поразительной легкостью. Я похитил его минувшей ночью, и
пока он спускался во мрак, соперник его поднимался к свету. Не думаю,
чтобы это вызвало какой-нибудь шум. Молния, которая не сопровождается
громом, никогда никого не будит.
Фуке глухо вскрикнул, как если бы был поражен незримым ударом. Судо-
рожно схватившись за голову, он прошептал;
- И вы это сделали?
- Достаточно ловко. Что вы думаете об этом?
- Вы свергли короля? Вы заключили его в тюрьму?
- Да, все это сделано мной.
- И это свершилось здесь, в Во?
- Да, здесь, в Во, в покоях Морфея. Не кажется ли вам, что их постро-
или в предвидении подобного дела?
- И это произошло?
- Этой ночью.
- Этой ночью?
- Между двенадцатью и часом пополуночи.
Фуке сделал движение, словно собирался броситься на Арамиса, но удер-
жался и только произнес:
- В Во! У меня в доме!
- Очевидно, что так. И теперь, когда Кольбер не сможет ограбить вас,
этот дом - ваш, как никогда прежде.
- Значит, это преступление совершено в моем доме?
- Преступление? - проговорил пораженный прелат.
- Это - потрясающее, ужасное преступление! - продолжал Фуке, возбуж-
даясь все больше и больше. - Преступление худшее, чем убийство! Преступ-
ление, опозорившее мое имя навеки, обрекающее меня внушать ужас по-
томству!
- Вы, сударь, бредите, - сказал неуверенным голосом Арамис, - не сле-
дует говорить так громко: тише!
- Я буду кричать так громко, что меня услышит весь мир.
Фуке повернулся к прелату и взглянул ему прямо в глаза.
- Да, - повторил он, - вы меня обесчестили, совершив это преда-
тельство, это злодеяние над моим гостем, над тем, кто спокойно спал под
моим кровом. О, горе мне!
- Горе тому, кто под вашим кровом готовил вам разорение, готовил вам
гибель! Вы забыли об этом?
- Он был моим гостем, он был моим королем!
Арамис встал с перекошенным ртом и налившимися кровью глазами:
- Неужели я имею дело с безумцем?
- Вы имеете дело с порядочным человеком.
- Сумасшедший!
- С человеком, который помешает вам довести вам преступление до кон-
ца. С человеком, который скорее предпочтет умереть, предпочтет убить вас
своею рукой, чем позволит обесчестить себя.
И Фуке, схватив шпагу, которую даАртаньян успел возвратить ему и ко-
торая лежала у изголовья кровати, решительно обнажил блестящую сталь.
Арамис нахмурил брови и сунул руку за пазуху, как если бы собирался
извлечь оттуда оружие. Это движение не ускользнуло от взгляда Фуке. Тог-
да, благородный и прекрасный в своем великодушном порыве, он отбросил от
себя шпагу, откатившуюся к кровати, и, подойдя к Арамису, коснулся его
плеча своей безоружной рукой.
- Сударь, - сказал он, - мне было бы сладостно умереть, не сходя с
этого места, дабы не видеть моего позора, и если у вас сохранилась хоть
капля дружбы ко мне, убейте меня.
Арамис замер в безмолвии и неподвижности.
- Вы не отвечаете мне?
Арамис слегка поднял голову, и надежда снова блеснула в его глазах.
- Подумайте, монсеньер, - заговорил он, - обо всем, что ожидает нас.
Восстановлена справедливость, король еще жив, и его заключение спасает
вам жизнь.
- Да, - ответил Фуке, - вы могли действовать в моих интересах, но я
не принимаю вашей услуги. При всем этом я не желаю губить вас. Вы сво-
бодно выйдете из этого дома.
Арамис подавил возмущение, рвавшееся из его разбитого сердца.
- Я гостеприимный хозяин для всех, - продолжал Фуке с непередаваемым
величием, - вы не будете принесены в жертву, так же как и тот, чью ги-
бель вы замышляли.
- Это вы, вы будете принесены в жертву, вы! - произнес Арамис глухим
голосом.
- Принимаю ваше предсказание как пророчество, господин д'Эрбле, но
ничто не остановит меня. Вы покинете Во, вы покинете Францию; даю вам
четыре часа, чтобы вы могли укрыться в надежном месте.
- Четыре часа! - недоверчиво и насмешливо пробормотал Арамис.
- Даю вам честное слово Фуке! Никто не станет преследовать вас в те-
чение этого времени. Таким образом, вы опередите на четыре часа погоню,
которую король не замедлит выслать за вами.
- Четыре часа! - гневно повторил Арамис.
- Этого более чем достаточно, чтобы сесть в лодку и достигнуть
Бель-Иля" который я предоставляю вам как убежище.
- А... - бросил Арамис.
- На Бель-Иле вы будете моим гостем, и ваша особа будет для меня
столь же священна, как особа его величества, пока он находится в Во.
Отправляйтесь, д'Эрбле, уезжайте - и, пока я жив, ни один волос не упа-
дет с головы вашей.
- Спасибо, - сказал Арамис с мрачной иронией.
- Итак, торопитесь; пожмите мне руку, и помчимся, вы - спасать вашу
жизнь, я - спасать мою честь.
Арамис вынул из-за пазухи руку; она была окровавлена: он ногтями ра-
зодрал себе грудь, как бы наказывая ее за то, что в ней зародилось
столько бесплодных мечтаний, еще более суетных, безумных и быстротечных,
чем жизнь человеческая. Фуке ужаснулся; он проникся жалостью к Арамису и
с раскрытыми объятиями подошел к нему.
- У меня нет с собой оружия, - пробормотал Арамис, неприступный и
страшный, как тень Дидоны.
Затем, так и не прикоснувшись к руке, протянутой ему суперинтендан-
том, он отвернулся и отступил на два шага назад. Его последним словом
было проклятие, его последним жестом был жест, которым сопровождают про-
возглашаемую с церковного амвона анафему и который он начертал в воздухе
окровавленною рукой, забрызгав при этом своей кровью лицо Фуке.
И оба устремились на потайную лестницу, которая вывела их во внутрен-
ний двор.
Фуке велел закладывать лошадей, самых лучших, какие у него были. Ара-
мис остановился у основания лестницы, по которой нужно было подняться,
чтобы попасть к Портосу. Здесь он простоял довольно долгое время, преда-
ваясь раздумьям, и пока он мучительно размышлял над создавшимся положе-
нием, успели заложить карету Фуке. Промчавшись по главному двору замка,
она неслась уже по дороге в Париж.
"Уезжать одному?.. - говорил сам себе Арамис. - Предупредить о слу-
чившемся принца?.. Проклятие!.. Предупредить принца, но что же дальше?..
Взять принца с собой?.. Повсюду таскать за собою это обвинение во плоти
и крови?.. Или война?.. Беспощадная гражданская война?.. Но для войны
нет ни сил, ни средств!.. Немыслимо! Но что же он станет без меня де-
лать? Без меня он падет, падет так же, как я!.. Кто знает?.. Так пусть
же исполнится предначертанное ему!.. Он был обречен, пусть останется об-
реченным и впредь!.. О, боже! Погиб! Да, да, я погиб!.. Что же делать?..
Бежать на Бель-Иль!.. Да!.. Но Портос останется тут, и начнет говорить,
и будет всем обо всем рассказывать!.. И к тому же, может быть, пострада-
ет!.. Я не могу допустить, чтобы Портос пострадал. Он - часть меня; его
страданье - мое страданье. Портос отправится вместе со мной, Портос раз-
делит мою судьбу. Да, да, так нужно".
И Арамис, опасаясь встретиться с кем-нибудь, в ком его торопливость
могла породить подозрения, осторожно, никем не замеченный, поднялся по
ступеням лестницы.
Портос, только что возвратившийся из Парижа, спал уже сном человека с
чистой совестью. Его громадное тело так же быстро забывало усталость,
как ум его - мысль.
Арамис вошел, легкий как тень. Подойдя к Портосу, он положил руку на
плечо великана.
- Проснитесь, Портос, проснитесь! - крикнул оп.
Портос повиновался, встал, открыл глаза, но разум его еще спал.
- Мы уезжаем, - сказал Арамис.
- А! - произнес Портос.
- Мы едем верхом, и поскачем так, как никогда еще не скакали.
- А! - повторил Портос"
- Одевайтесь, друг мой.
Помогая великану одеться, он положил ему в карман его золото и
брильянты. И в то время как он проделывал это, его внимание было привле-
чено легким шумом. В дверях стоял даАртаньян.
Арамис вздрогнул.
- Какого черта вы так суетитесь? - удивился мушкетер.
- Шш! - прошептал Портос.
- Мы едем по важному поручению, - добавил епископ.
- Везет же вам! - усмехнулся мушкетер.
- Нет, я устал, - ответил Портос, - и предпочел бы поспать; но коро-
левская служба, ничего не поделаешь!
- Вы видели господина Фуке? - спросил Арамис даАртаньяна.
- Да, в карете, сию минуту.
- И что же он вам сказал?
- Он простился со мной.
- И это все?
- Что же иное ему оставалось сказать? Разве теперь, когда все вы в
милости, я что-нибудь значу?
- Послушайте, - сказал Арамис, заключая в объятия мушкетера, - для
вас вернулись хорошие времена; вам некому больше завидовать.
- Что вы!
- Я предсказываю, что сегодня произойдет нечто такое, после чего ваше
положение значительно укрепится.
- В самом деле?
- Разве вам не известно, что я осведомлен обо всех новостях?
- Ода!
- Вы готовы, Портос? Едем!
- Едем!
- И поцелуем даАртаньяна"
- Еще бы!
- Готовы ли лошади?
- Здесь их более чем достаточно. Хотите моих?
- Нет, у Портоса своя конюшня. Прощайте, прощайте!
Беглецы сели в седла на глазах у капитана мушкетеров, который поддер-
жал стремя Портосу. Он провожал взглядом своих удаляющихся друзей, пока
они не скрылись из виду.
"Во всяком другом случае, - подумал гасконец, - я сказал бы, что эти
люди бегут, но ныне политическая жизнь так изменилась, что это называет-
ся - ехать по важному поручению. А мне-то в конце концов что за дело до
этого? Пойду займусь своими делами".
И он с философским спокойствием отправился к себе в комнату.
III
КАК В БАСТИЛИИ ИСПОЛНЯЛИСЬ ПРИКАЗЫ
Фуке летел с неслыханной быстротой. По дороге он содрогался от ужаса,
возвращаясь все снова и слова к мысли о только что ставшем известным
ему.
"Какими же были, - думал он, - эти необыкновенные люди в молодости,
раз даже теперь, сделавшись, в сущности, стариками, умеют они создавать
подобные планы и выполняют их, не моргнув глазом?"
Неоднократно он обращался к себе с вопросом, уж не сон ли все то, что
рассказал ему Арамис, де басня ли, не ловушка ли, и не найдет ли он,
приехав в Бастилию, приказ о своем аресте, согласно которому его, Фуке,
запрут вместе со свергнутым королем.
Подумав об этом, он направил с дороги несколько секретных распоряже-
ний, воспользовавшись для этого короткой остановкой, которую они сдела-
ли, чтобы сменить лошадей. Эти распоряжения были адресованы им даАртань-
яну и тем войсковым командирам, верность которых была вне подозрений.
"Таким образом, - решил Фуке, - буду ли я заключен в Бастилию или
нет, я окажу королю услугу, которую требует от меня моя честь. Если я
возвращусь свободным, приказания прибудут после меня и никто, следова-
тельно, не успеет их распечатать; я смогу взять их назад, если же я за-
держусь, то всем, кому они мною направлены, станет ясна, что случилось
несчастье. В этом случае я могу ожидать, что и мне и королю будет оказа-
на помощь".
Приготовившись, таким образом, к любым неожиданностям, Фуке подъехал
к воротам Бастилии.
То, чего никогда не случалось в Бастилии с Арамисом, случилось с Фу-
ке. Тщетно называл он себя, тщетно старался заставить узнать себя - его
упорно отказывались впустить внутрь крепости.
После бесконечных уговоров, угроз и настояний ему удалось упросить
одного караульного, чтобы он сообщил о нем своему сержанту, а тот, в
свою очередь, отправился с докладом к майору. Что касается коменданта,
то его так и не решились тревожить ради такой безделицы.
