принцесса.
- А я думал, что вы узнали новость утром, во время приема послов, -
сказал король.
- По вашему волнению, государь, я действительно предположила, что
произошло что-то необыкновенное, но что именно, я не поняла.
Король действовал открыто и шел прямо к цели.
- Сестра моя, - снова заговорил он, - почему вы уволили мадемуазель
де Лавальер?
- Потому что ее услуги не нравились мне, - сухо отвечала принцесса.
Король побагровел, и глаза его так засверкали, что принцесса с трудом
выдержала его взгляд. Однако он овладел собой и продолжал:
- Необходима очень серьезная причина, сестра моя, чтобы такая добрая
женщина, как вы, прогнала и обесчестила не только эту девушку, но и всю
ее семью. Вы знаете, что город внимательно наблюдает за поведением прид-
ворных дам. Уволить фрейлину - значит обвинить ее в преступлении или в
серьезном проступке. Какое же преступление, какой проступок совершила
мадемуазель де Лавальер?
- Раз вы берете на себя роль покровителя мадемуазель де Лавальер, -
холодно произнесла принцесса, - я дам вам объяснение, хотя имею право
никому не давать его.
- Даже королю? - гневно вскричал Людовик.
- Вы назвали меня вашей сестрой, - напомнила принцесса, - и я у себя
дома.
- Все равно! - ответил Людовик, устыдившись своего порыва. - Ни вы,
принцесса, и никто в моем королевстве не вправе отказаться от объясне-
ний, если я их требую.
- Если вы так ставите вопрос, - сказала принцесса с глухим гневом, -
мне остается только повиноваться вашему величеству и замолчать.
- Не будем играть словами.
- Покровительство, которое вы оказываете мадемуазель де Лавальер,
заставляет меня относиться к ней почтительно.
- Повторяю, не будем играть словами. Вы знаете, что я глава французс-
кого дворянства и должен охранять честь всех дворянских семей. Вы прого-
няете мадемуазель де Лавальер или другую фрейлину...
Принцесса пожала плечами.
- Или, повторяю, другую фрейлину, - продолжал король, - и своим пос-
тупком позорите ее, поэтому я прошу у вас объяснения, чтобы утвердить
или опротестовать ваш приговор.
- Опротестовать мой приговор? - надменно воскликнула принцесса. -
Как! Если я прогнала одну из своих служанок, то вы прикажете мне принять
ее обратно?
Король промолчал.
- Это было бы не только превышением власти, государь; это было бы
неприлично.
- Принцесса!
- Да, если бы я не возмутилась против такого попирания моего досто-
инства, я не была бы принцессой вашей крови, дочерью короля; я опусти-
лась бы ниже выгнанной мною служанки.
Король в бешенстве вскочил.
- У вас нет сердца, принцесса, - вскричал он. - Если вы так поступае-
те со мной, позвольте и мне поступить с вами сурово.
Иногда шальная пуля меняет исход сражения. Эти неумышленно сорвавшие-
ся у короля слова поразили принцессу и на мгновение поколебали ее: она
испугалась, как бы ее не постигла опала.
- Объяснитесь, пожалуйста, государь, - попросила она.
- Я вас спрашиваю, принцесса, в чем провинилась мадемуазель де Ла-
вальер?
- Она большая интриганка; из-за нее дрались на дуэли два друга, она
вызвала о себе самые неблаговидные толки, так что весь двор хмурит брови
при одном звуке ее имени.
- Лавальер? - спросил король.
- Под ее кроткой и лицемерной внешностью, - продолжала принцесса, -
скрывается хитрая и злобная душа.
- У Лавальер?
- Вы легко можете впасть в заблуждение, государь, но я хорошо ее
знаю: она способна посеять вражду между ближайшими родственниками, между
самыми близкими друзьями. Видите, она уже сеет раздор между нами.
- Уверяю вас... - начал король.
- Государь, ведь мы жили в добром согласии, а своими доносами, своими
коварными жалобами она поселила в вашем величестве нерасположение ко
мне.
- Клянусь, - сказал король, - что с ее губ ни разу не сорвалось не-
доброго слова; клянусь, что даже при виде моего гнева она умоляла меня
никому не мстить; клянусь, что у вас нет более преданного и почтительно-
го друга, чем она.
- Друга? - произнесла принцесса с выражением величайшего презрения.
- Берегитесь, принцесса, - остановил ее король, - вы забываете о моем
отношении к Лавальер; с этого момента все уравнивается. Мадемуазель де
Лавальер будет тем, чем я захочу ее сделать, и завтра же, если мне взду-
мается, она взойдет на трон.
- Все же она не рождена на нем; вы можете устроить ее будущее, но не
властны изменить ее прошлое.
- Принцесса, я был с вами очень сдержан и очень вежлив. Не заставляй-
те меня вспомнить, что я король.
- Государь, вы мне сказали это уже два раза. И я имела честь ответить
вам, что я - в вашей власти.
- В таком случае согласны вы оказать мне любезность и снова взять к
себе мадемуазель де Лавальер?
- Зачем, государь? Ведь у вас есть трон, который вы можете ей дать. Я
слишком ничтожна, чтобы покровительствовать такой могущественной особе.
- Довольно злобы и презрения! Окажите мне милость ради меня.
- Никогда!
- Вы принуждаете меня начать войну в собственной семье?
- У меня тоже есть семья, и я найду у нее приют.
- Что это - угроза? Вы забылись до такой степени? Неужели вы думаете,
что, если дело дойдет до разрыва, ваши родственники окажут вам поддерж-
ку?
- Надеюсь, государь, что вы не принудите меня к поступкам, которые
были бы недостойны моего положения.
- Я надеялся, что вы вспомните нашу дружбу и будете обращаться со
мной, как с братом.
Принцесса на мгновение задумалась.
- Я не думала, что я поступаю не по-родственному, отказываясь совер-
шить несправедливость.
- Несправедливость?
- Ах, государь, если я открою всем поведение Лавальер, если узнают
королевы...
- Полно, полно, Генриетта, не заглушайте голоса сердца; вспомните,
что вы меня любили, вспомните, что человеческое сердце должно быть так
же милосердно, как и сердце всевышнего. Не будьте безжалостны и непрек-
лонны, простите Лавальер.
- Не могу. Она меня оскорбила.
- Но ради меня, ради меня!
- Государь, я сделаю для вас все, кроме этого.
- Вы повергаете меня в отчаяние... Вы побуждаете меня обратиться к
последнему средству слабых людей: к гневу и мести.
- Государь, я - побуждаю вас обратиться к разуму.
- К разуму?.. Сестра, я потерял его.
- Государь, ради бога!
- Сжальтесь, сестра, в первый раз в жизни я умоляю; вы - моя послед-
няя надежда.
- Государь, вы плачете?
- Да, от бешенства, от унижения. Быть вынужденным опуститься до
просьб мне - королю! Всю жизнь я буду проклинать это мгновение. В одну
секунду вы причинили мне больше зла, чем его можно вообразить в самые
мрачные минуты жизни.
И король дал волю своим слезам, которые были действительно слезами
гнева и стыда. Принцесса была не то что тронута - самые чуткие женщины
не чувствуют сострадания к мукам гордости, но она испугалась, как бы эти
слезы не унесли из сердца короля всякую человечность.
- Приказывайте, государь! - поклонилась она. - Если вы предпочитаете
мое унижение вашему, хотя мое будет известно всем, а ваше видела только
я, - я готова повиноваться.
- Нет, нет, Генриетта! - воскликнул Людовик в порыве благодарности. -
Вы уступите просьбе брата!
- Я повинуюсь, - значит, у меня нет больше брата!
- Хотите в благодарность все мое королевство?
- Как вы любите, когда любите!
Людовик не отвечал. Взяв руку принцессы, он покрывал ее поцелуями.
- Итак, - сказал он, - вы примете эту бедную девушку, вы простите ее,
вы признаете ее кротость, правоту ее сердца?
- Я буду ее держать у себя в доме.
- Нет, вы вернете ей вашу дружбу, дорогая сестра.
- Я ее никогда не любила.
- Ну так из любви ко мне вы будете обращаться с пей ласково, не прав-
да ли, Генриетта?
- Хорошо, я буду обращаться с ней, как с вашей возлюбленной.
Король встал. Этими некстати сорвавшимися словами принцесса уничтожи-
ла всю заслугу своего самопожертвования. Король больше ничем не был ей
обязан.
Уязвленный, смертельно обиженный, он отвечал:
- Благодарю, принцесса. Я буду вечно помнить оказанную вами милость.
И он простился с ней подчеркнуто церемонным поклоном.
Проходя мимо зеркала, он увидел, что глаза у него покраснели, и гнев-
но топнул ногой. Но было поздно: Маликорн и даАртаньян, стоявшие у две-
рей, успели заметить заплаканные глаза.
"Король плакал", - подумал Маликорн.
ДаАртаньян почтительно подошел к Людовику.
- Государь, - прошептал он, - вам следует вернуться к себе по ма-
ленькой лестнице.
- Почему?
- Потому что у вас на лице остались следы дорожной пыли. Идите, госу-
дарь, идите. "Гм, гм! - подумал он, когда король послушался его, как ре-
бенок. - Горе тому, кто доведет до слез женщину, которая могла так
расстроить короля".
XXXVIII
ПЛАТОЧЕК МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ ЛАВАЛЬЕР
Принцесса не была злой; она была только вспыльчива. Король не был
безрассуден; он был только влюблен. Едва лишь они заключили что-то вроде
договора, восстанавливавшего Лавальер в правах, как оба постарались изв-
лечь из него выгоду.
Король хотел видеть Лавальер каждую минуту. Принцесса, досадовавшая
на короля после разыгравшейся между ними сцены, не желала допускать это-
го. Поэтому она создавала затруднения на каждом шагу короля.
Действительно, чтобы встречаться с любовницей, королю приходилось
ухаживать за невесткой. На этом была построена вся политика принцессы.
Она выбрала себе в компаньонки Монтале, и, приходя к принцессе, король
всегда оказывался в окружении дам. От него не отходили ни на шаг. Разго-
воры принцессы были верхом остроумия и изящества.
Монтале неизменно сопровождала принцессу. Скоро король совсем перес-
тал выносить ее. Монтале только этого и ждала. Тотчас она пустила в ход
Маликорна; воспользовавшись каким-то предлогом, молодой человек сказал
королю, что при дворе есть одна очень несчастная женщина. Король спро-
сил, кто эта женщина. Маликорн отвечал: мадемуазель де Монтале. На это
король заявил, что он рад несчастью той особы, которая делает несчастны-
ми других.
Маликорн передал эти слова мадемуазель де Монтале, и та приняла меры.
Глаза короля открылись; он заметил, что где бы он ни появлялся, там тот-
час же возникала принцесса; она провожала его, чтобы он не заговорил в
передней с кем-нибудь из фрейлин.
А однажды принцесса пошла еще дальше.
Король сидел среди дам и держал в руке под манжеткой записку, которую
он хотел незаметно передать Лавальер. Принцесса разгадала его намерение.
Было трудно помешать королю пойти, куда ему вздумается. Однако нужно бы-
ло не дать ему приблизиться к Лавальер, поздороваться с ней и уронить
записку на колени, за веер или в носовой платок.
Король тоже наблюдал и почуял ловушку. Он встал, придвинул кресло к
мадемуазель де Шатильон и принялся шутить с ней.
Играли в буриме; от мадемуазель де Шатильон Людовик перешел к Монта-
ле, а потом к мадемуазель де ТоннеШарант. При помощи этого искусного ма-
невра он оказался рядом с Лавальер, которую совсем заслонил своей фигу-
рой.
Принцесса делала вид, будто она вся поглощена рукодельем.
Король показал Лавальер кончик записки, и та протянула платок, приг-
лашая взглядом: "Положите записку сюда". Тогда король ловко уронил на
пол свой носовой платок, лежавший на кресле.
Лавальер тотчас же незаметно положила на его место собственный пла-
ток. Король как ни в чем не бывало взял его, сунул туда записку и бросил
платок на прежнее место. Лавальер оставалось только протянуть руку, что-
бы взять платок с драгоценной запиской.
Но принцесса видела все. Она громко приказала Шатильон:
- Шатильон, поднимите, пожалуйста, платок короля. Он упал на ковер.
Фрейлина моментально исполнила приказание; король чуть приподнялся на
месте, Лавальер смутилась, и все увидели на кресле другой платок.
