сердцу и слегка поклонился увидев меня. - Компанию составите? - И, не дожидаясь
ответа, наполнил четыре серебряные с чернью стопки.
Профессор выпил водку медленно и почти благоговейно, произнеся предварительно
крайне лаконичный тост:
- Ну, побудем...
Шульгин выплеснул свою порция в рот одним махом, и она пролетела, как мне
показалось, даже без глотательного движения с его стороны, Новиков отпил
примерно половину, а я слегка пригубил чарку и поставил на тумбочку рядом.
- Это даже как-то странно, - сделал Удолин обиженное лицо. - Первую принято
пить до дна.
- Так то первую, - скупо усмехнулся Новиков. - Тем более что вам мы не
препятствуем.
- Еще бы вы препятствовали! - подбоченился профессор.
- Короче, я предлагаю перейти в кабинет и за рюмкой чая обсудить не торопясь
последнюю из сегодняшних проблем, - не стал вступать в дальнейший спор Андрей.
Я не понял, зачем нужно было переходить именно в кабинет, гостиная ничуть не в
меньшей мере подходила для обмена мнениями. Но хозяевам, очевидно, виднее.
Гораздо сильнее меня занимал вопрос - какие еще у гроссмейстеров и командоров
"Братства" остались проблемы, непосредственно затрагивающие меня.
Нет, в кабинете было, конечно уютнее, чем в огромной, освещенной хрустальной
люстрой с десятком лампочек гостиной.
Шульгин сбросил свой чекистский френч, в котором он изображал на приеме,
оставшись в белоснежной подкрахмаленной батистовой рубахе, более подходящей
светскому франту, а не суровому красному преторианцу. Уселся, закинув ногу на
ногу, в глубокое кресло рядом с торшером, закурил турецкую папиросу из розовой
бумаги.
Новиков занял второе кресло, сбоку от письменного стола, профессор устроился
на обширном диване. А я, как бы невзначай, вынужден был сесть на последнее
оставшееся место, в не мене удобное кресло, но расположенное, так сказать в
центре, но расположенное, так сказать, в центре общего внимания.
- Ты спать не хочешь? Неожиданно спросил у меня Новиков. Заботу, нужно
понимать, проявил. Я и ответил в соответствующем духе. Что в случае
необходимости могу не спать двое суток, и больше, и сегодня успел выспаться
более чем прилично, но вообще в привычном мне обществе такие вопросы принято
задавать до а не после. Хотя про чужой монастырь поговорку, естественно, знаю...
- Да я собственно, не в этом смысле спросил. Просто от тебя потребуется
определенная ясность мышления. С войной мы счеты, надеюсь, покончили, пора
заняться тем, ради чего мы, собственно, здесь и оказались.
- Здесь? - Я непроизвольно оглянулся, как будто в квартире что-то могло
измениться в этот момент.
- Не только именно здесь, - уточнил Новиков, - вообще в нашей реальности.
Думаю, ты давно догадался, что если даже наша с тобой встреча в приморском
ресторане была действительно случайно или почти случайной, то все остальное -
уже нет.
- Честно говоря, я был уверен, что даже наша первая встреча была не совсем
случайна. Какое-то время я предполагал, что вы с Ириной просто очень
квалифицированные агенты Панина и его партнеров. Потом убедился, что это не так,
и пытался понять, кто же вы такие, и что вам от меня надо?
- Значит, в полную случайность встречи не поверил? А почему? Ты ведь пришел
туда абсолютно добровольно, после грамотно проведенной операции отрыва от
преследования...
- Не знаю. Интуиция, наверное, она у меня неплохо развита. Почему и жив до сих
пор.
- Молодой человек прав, - провозгласил со своего дивана профессор, который
потихоньку продолжал прихлебывать водочку из стакана. - Его аура свидетельствует
о крайне развитой интуиции и общей предрасположенности к взаимодействию с
"тонкими мирами". Вам не приходилось, уважаемый, посещать астрал?
- Мне не приходилось, зато астрал меня посещал неоднократно...
- Это как, простите?
- Игорь вам изложит свою несколько позже. Сначала мы завершим
материалистическую часть нашей беседы, - приостановил исследовательский азарт
профессора Новиков. Он один здесь знал суть моих взаимоотношений с потусторонним
миром в полной мере. И продолжил собственный монолог: - И все же сам факт нашей
встречи следует признать случайным. То есть то, что мы оказались в то утро в
одном и том же месте. Дальнейшее уже закономерно. И я, и Ирина в первые минуты
знакомства поняли, что ты как раз тот человек, что нам нужен...
- Для чего?
- Видишь ли, мы с Ириной и в правду оказались в параллельном мире будущего
волею загадочного природного катаклизма. Я говорил тебе - нечто вроде пробоя
изоляции в туго сплетенном жгуте проводов. И нам пришлось почти год просчитывать
закономерности, чтобы найти условия и точки сопряжений. Слава Богу, что Ирина
многому научилась у Левашова в области теории межпространственных переходов, да
и сама имела кое-какую подготовку. В общем, приходить и возвращаться от вас к
нам мы научились с девяносто процентной точностью...
Вот оно как, оказывается. Далекие предки, по их словам, научились за год тому,
о чем наши высокомудрые теоретики до сих пор понятия не имеют. Более того,
отрицают само существование альтернативных миров. И, что самое поразительное, -
межреальностные переходы возможны без помощи какой-либо аппаратуры, достаточно
оказаться в нужное время и в нужном месте. Вот и все.
- И много раз вы наш мир навещали?
- Раза четыре... В чисто экспериментальных целях. Для отработки метода. Ну и
просто так... Жить у вас уж больно приятно, - улыбка Андрея была настолько
искренней и, я бы сказал, печально-доброй, что я ему поверил.
- только одной закономерности не уяснили, а может ее и вообще нет - как
соотносится наше время с вашим. Иногда совпадение абсолютное - месяц,
проведенный в вашем мире, в точности равен прошедшему здесь, а иногда разнос
огромный. Вот в последний раз... Мы с Ириной пространствовали у вас четыре
месяца, потом встретили тебя и плыли еще две недели, а здесь прошло семь
месяцев. Мало, что ребята испереживались, так еще и заговор успел созреть, а
весьма высокопоставленные и информированные люди, что были у меня на связи, не
знали кому сообщить о готовящемся перевороте. Вот и пришлось посуетиться,
понервничать... - Новиков сокрушенно покачал головой. - Если бы вовремя
вернуться, можно было очень малой кровью обойтись, а то вот...
Теперь мне последние события стали понятнее. А тоя все удивлялся, насколько
грубо и непрофессионально проводились кое-какие мероприятия.
Но пока меня интересовало не это. В конце концов, заботы здешнего мира не так
чтобы уж очень меня касаются. Но из слов Андрея следовало, что вернуться домой
нам с Аллой не только можно, но как бы и очень легко. Об этом я и спросил
Новикова.
- В общем-то, так. Вернуться, наверное, можно, если наши расчеты адекватны. Мы
тут с Олегом прикинули. Примерно через три месяца проход должен открыться в
Северной Атлантике, в вычисленной точке между Англией и Норвегией... - и тут в
его тоне я услышал такое большое "но", что не на шутку встревожился. О чем и
спросил.
- Катера помнишь? - ответил мне Андрей.
- Еще бы не помнить...
- Так катера были немецкие, как мы определили, и предвоенного выпуска.
Принадлежали Кригсмарине тогдашней гитлеровской Германии...
Я не сразу понял, о какой войне он говорит, и ишь позже догадался, что имеется
в виду бывшая через пятнадцать лет после нынешнего момента и не состоявшаяся у
нас вторая мировая.
- И какой в таком случае вариант просматривается? - это спросил уже Шульгин,
до сей поры не вступавший в разговор.
Они проверяют меня на сообразительность, что ли? ну, пожалуйста, отвечу, что
думаю. - Не выходит ли, что мы сначала вывалились в какой-нибудь из годов той
вашей войны, а уже потом проскочили в этот? Тогда, значит, в вычисленной вами
точке существует сразу две зоны перехода?
Сказал и почувствовал, что чего-то не улавливаю.
- Если бы так, это еще полбеды, - сказал Андрей. - Тут нечто более сложное и
странное. Мы ведь в каком мы сейчас году пребываем? Правильно, в двадцать
четвертом. Но, прошу заметить, если мы здесь и сейчас, то каким образом могла
случиться та мировая? Мы же собираемся ее предотвратить, и судя по тому, что уже
сделали, ей, той, что была, теперь взяться неоткуда...
Наверное, они после возвращения Новикова уже не раз обсуждали друг с другом
случившийся парадокс.
- Может быть, так, что вы с Игорем оказались в точке сопряжения трех
реальностей, - сказал Шульгин. - И вы сколько-то, день, час или даже те самые
три месяца, которые потерялись, прожили в нашей Настоящей Реальности... А уже
потом выскочили сюда.
- А могли и не выскочить, так? Навсегда остались бы в реальности № 1, то есть
нашей подлинной? В которую Артур дороги таки не нашел?
- Об этом судить трудно. Если уж Олег не сумел рассчитать вероятность стыковки
трех реальностей, да еще со странным временным разрывом. Можно допустить, что
война там была, но не мировая, а так, локальная, вроде фолклендской. И что вы
были совсем не в той точке, а в любой другой... Ты же только по климату
ориентируешься, обсервации сделать так и не сумел, а когда тучи рассеялись,
оказался уже у нас...
Из всей последовавшей далее дискуссии я понял только одно - понятия о
физическом смысле явления не имеет никто, но при попытке воспользоваться ранее
вычисленной точкой перехода вполне можно угодить куда угодно, кроме нужного
места, времени и реальности. И такую попытку до полного выяснения обстоятельств
никто предпринимать не станет.
Однако и здесь я не угадал.
- Для момента, когда рациональная наука бессильна, имеется выбор, - кривя лицо
в очень нетрезвой улыбке, провозгласил со своего дивана профессор Удолин.
Я, честно говоря, успел почти забыть об этом персонаже. Вернее - не принимал
его всерьез, посчитав старым пьяницей и забыв, что ни Андрей Дмитриевич, ни
Александр Иванович никогда ничего зря не делали. И если этого колоритного
дедушку сюда зачем-то привел, то рано или поздно он свое слово сказать был
должен. В полном соответствии с режиссерской теорией А. П. Чехова.
- Дорогу в интересный вам мир можно сказать не только по прямой. Можно и
вокруг... - сказал профессор, выпрямился и сел на диване. - Естественно, через
иные измерения. - Он уткнул палец в висевшую на стене карту мира. Здешнего мира,
подчеркну еще раз. И 1980 года издания. "Москва. ГУГК ССР". Мне эту карту
интересно было рассматривать еще в новозеландском форте. Слишком много там
непривычных границ и неизвестных стран.
- Вот так, - Удолин черкнул ногтем от Одессы до Вены через Карпаты и
Венгерскую низменность, - идти, особенно если пешком, долго, нудно, и дойдешь ли
еще, неизвестно. А вот так, - он изобразил баллистическую траекторию от Вены
обратно к Одессе, - очень легко и быстро. Практически мгновенно. В чем суть? -
обратил он ко мне взгляд экзаменатора.
- Естественно, воздушный транспорт удобнее пешего хождения, - ответил я.
- Правильно, но глупо. Удовлетворенно сказал профессор. - Суть совершенно не в
этом, а... - он еще посмотрел на меня, давая мне шанс реабилитироваться, а потом
заключил: - Неужели не увидели? Я же вышел из плоскости двух измерений. Поняли?
Из двух - в третье. А теперь попробуем из трех - в четвертое. А?
В моем нынешнем состоянии эта идея была ничем не хуже и не лучше всех прочих.
Хотя я по-прежнему не понимал, каким образом возможно выйти в какое-то еще
измерение, внешнее по отношению к внепространственным. Впрочем, я и о куда более
примитивной хроногации имел крайне смутное представление, куда уж со всем
прочим. А они тут, как выяснилось, давно и свободно между временами и
реальностями маневрируют. Откуда мне знать, может этот пьющий старец самым
главным теоретиком и я является, а господа офицеры у него на подхвате.
Однако тут же и выяснилось, что если Константин Васильевич и теоретик, так
совершенно в другой области, поскольку он начал густо пересыпать свою речь
терминами дзен-буддизма и прочих оккультных наук, стремясь просветить именно
меня (поскольку всем остальным, похоже, он свои воззрения изложил гораздо
