данным и заблаговременно составленным проскрипционным спискам.
В целом Москва от двухдневных уличных боев пострадала мало. Выбитые стекла,
несколько сгоревших домов, меньше тысячи убитых, по моей оценке. Но это только с
одной стороны, потому что правительственные войска, конечно, своих убитых и
раненых уносили сразу. И еще мне было совершенно очевидно, что большинство
погибших убито точно так же, как и бойцы тех групп, с которыми я был сегодня
ночью. В упор, из засад, нередко - в спину, в тех местах, где по имевшимся у них
фальшивым разведданным на серьезное сопротивление не рассчитывали...
- Именно так, спокойно согласился Шульгин. - Мало толку разгромить главные
силы неприятеля в открытом бою. В нем погибают лишь самые смелые и честные.
Остальные успевают разбежаться или вообще отсиживаются в тылу. В том-то и
замысел, чтобы заставить выступить и тех, кто на открытый бой не способен.
Трусов, мародеров, предателей и перебежчиков, выжидающих, чья возьмет. Вот мы и
дали им такую возможность... Урок преподан не только "активистам", но и, как
писал Козьма Прутков, "их самым отдаленным единомышленникам"...
Спрогнозировать замысел противника, навязать ему генеральное сражение в нужное
время и в нужном месте, разгромить наголову, конечно, здорово, - продолжал он
позже. - Но, по условиям нашей ситуации, недостаточно. Имей в виду, Игорь, нас
ведь всего несколько десятков человек против всей планеты, если быть
откровенным, и чисто военная победа свободно может обернуться поражением,
поскольку ни на одного союзника полностью полагаться нельзя, а затяжной войны на
несколько фронтов нам не выдержать. Чисто физически...
Поэтому и возникла идея - не просто победить в очередной компании, а на много
лет вперед лишить неприятеля не только армии, но и каких-либо мобилизационных
возможностей... Я понятно выражаюсь?
- В основном. Только что значит последняя фраза? Что-то в духе Чингисхана.
Надеюсь, вы не предполагаете вырезать всех мальчиков, доросших до тележной оси?
- Что ты, что ты, отнюдь! Мы гуманисты... Я совсем о другом. Лишить врага
возможности даже помыслить о повторении подобных силовых решений.
Одним словом, план "Никомед" предполагал спровоцировать "Систему" на такие
действия, которые позволили бы выявить и заставить выйти в чистое поле абсолютно
всех, на кого они рассчитывали как на своих союзников. И внутри обеих Россий, и
за их рубежами... Дай Бог не ошибиться, но, похоже, удалось. А на это ты не
смотри, - он заметил, что я опять вглядываюсь в очередную группу разбросанных на
тротуаре тел. Поскольку мы подъезжали к подножию храма Христа Спасителя, я
предположил, что среди них наверняка есть кто-то из тех людей, с кем я курил и
грелся у костров перед налетом на Югороусское посольство.
- К вечеру уберут, и все будет снова тихо и спокойно... Тебе ночью стрелять
приходилось?
- Вот именно, что приходилось.
- Попал в кого-нибудь?
- Думаю, что не в одного...
- А зачем? - Шульгин повернулся ко мне, и лицо его выразило искренний интерес.
И снова я попался в расставленную ловушку.
- Как зачем? В меня стреляли, хотели убить, ну и я...
- Что и требовалось доказать! Уголовный кодекс гласит, что действия в
состоянии необходимой самообороны или крайней необходимости могут содержать
формальные признаки преступления, фактически таковыми не являясь. Так что не
нервничай сверх меры, дорогой товарищ.
Глава 2
Остановились мы возле очень симпатичного двухэтажного особняка в стиле
"модерн" на углу Сивцева Вражка и Гоголевского бульвара. Весь примыкающий к нему
квартал патрулировался вооруженными солдатами в камуфляжной форме без знаков
различи и национальной принадлежности.
Шульгина они, очевидно, знали в лицо, потому что даже не попытались нас
задержать для проверки документов.
Шульгин припарковал свою машину прямо перед крыльцом.
- Приехали. Надеюсь, я тебя морально подготовил, и здесь ты неуместных
рефлексий демонстрировать не будешь. Народ предполагает в твоем лице видеть
человека серьезного и уравновешенного...
По обеим сторонам подъезда вяло трепыхались под ветром два флага - красный
советский и трехцветный Югоросский. А на бронзовой доске стилизованным под
полуустав шрифтом было обозначено: "Культурный центр московского отделения союза
беспартийных евразийцев".
Я рассмеялся.
- Для полноты картины следовало бы еще на трехцветном флаге изобразить серп и
молот, а на красном - двуглавого орла.
- Посмотрим. Может, и такое будет. входи и постарайся не выглядеть глупее, чем
ты есть. Держи себя с достоинством и спокойно.
... В доме этом в царские времена жил, наверное, человек чрезвычайно богатый и
обладающий изысканным вкусом. И архитектура, и интерьер, и меблировка, картины
на стенах гостиной первого этажа, зимний сад под стеклянным куполом второго -
все напоминало об устоявшейся привычке к утонченной, аристократической роскоши.
Даже удивительно, как все это сохранилось неизменным за семь лет бушевавших в
стране катаклизмов.
Главное - здесь меня ждала Алла. Она, тоже одетая в полном соответствии со
здешней, вернее принятой в высших кругах югороссийского общества, модой, отнюдь
не бросилась мне навстречу, как можно было ожидать в подобной ситуации, а просто
с выражением радости на мастерски подкрашенном лице подставила для поцелуя
пахнущую терпкими духами щеку.
- Как у тебя, все нормально? - и чуть пожала мне руку.
Сначала я подумал, что она просто не хочет проявлять чувства при посторонних,
а потом сообразил, что это для меня минувшие дни были наполнены опасностями и
роковыми событиями, для нее же - всего лишь привычной и даже не слишком
продолжительной разлукой.
Ну и я в таком случае не стал изображать живую картину по известному
библейскому сюжету в исполнении Рембрандта.
- А ты какими судьбами здесь? Ты ж вроде в Харькове научными изысканиями
занималась?
- Ну как же? По тебе соскучилась. А тут у вас победа, разгром мятежа и даже
будто бы дипломатический прием. Говорят сам Троцкий обещал подъехать. Как можно
пропустить? Я ведь женщина светская... а ты неплохо выглядишь, - сменила она
тему. - Помолодел даже. Мне сказали, ты тут вовсю геройствовал. Да я и не
сомневалась... - И легонько провела рукой по моей щеке. Я, натурально, тут же и
растаял.
Действительно, чего теперь грустить? Все свои живы и здоровы, а остальное -
ну, будем считать, неизбежности исторического процесса. И не такое видели...
- Было кое-что, - с должной степенью небрежности ответил я. - Повоевал
немножко... В глубоком вражеском тылу.
- И внес выдающийся вклад в нашу общую победу, - подтвердил возникший, как
черт из табакерки, из-за ближайшего рододендрона Шульгин. Очень не вовремя,
поскольку я, пользуясь уединенностью места, собирался обнять Аллу гораздо более
пылко, чем допускалось протоколом.
На мой взгляд, это было несвоевременно и странно, но в "культурном центре"
готовился торжественный прием, посвященный успешной ликвидации
контрреволюционного и в некотором смысле даже антироссийского заговора "темных
сил".
То есть с улиц еще не убраны тела погибших, и явно никакого следствия и суда
не производилось, но политическая оценка событий уже определилась.
Ну, может быть, у них так принято, и не банкет здесь будет, в нечто вроде
тризны.
В примыкающих к зимнему саду двухсветном белом зале я встретил всех знакомых
по форту Росс членов "Братства" и еще массу людей, ранее не виденных,
принадлежавших к "высшему свету" столицы и, как я понял, особо проявивших себя в
разгроме мятежа.
Многие - с дамами, которые выглядели гораздо пристойнее своих кавалеров. Что
тоже понятно - новая советская элита подбирала себе подруг отнюдь не из
беднейших слоев крестьянства и не пролетарских девушек "от станка".
- Будь морально готов, мы намереваемся представить тебя Льву Давидовичу в
качестве скромного героя тайной войны, и не исключены проявления с его стороны
знаков признательности...
- Ну уж это... - Я не успел закончить, как Шульгин. Похлопав меня по плечу,
пресек всякие возражения: - Делай что должен, случится, чему суждено. И не
вздумай объяснять Председателю Совнакорма, что недостоин и вообще к этому миру
отношения не имеешь. Не порть нам дипломатию...
Александр Иванович так же внезапно и бесследно исчез, оставив нас с Аллой
снова наедине. Но желание обниматься у меня прошло.
- Да, в самом деле, Игорь, к чему ломаться? Ты что, не получал туземных
орденов и медалей после тех своих командировок? А оказаться в числе личных
друзей советского деспота совсем не вредно. Кто знает, когда удастся домой
вернуться?
Алла всегда была практичной женщиной, я только удивился, как быстро она
освоилась в новом для себя мире.
Пожалуй, гораздо лучше, чем я, и держалась, что с мужчинами, что с женщинами,
совершенно как равная. Впрочем, чему удивляться? По логике она и должна бы
ставить себя выше их. Ну как мы это всегда представляли: наше время - вершина
цивилизации, а те кто жил раньше, - словно бы слегка обиженные Богом. Не дожили,
не успели попользоваться благами прогресса. С одной стороны, это понятно, люди
прошлого проигрывают прежде всего в том, что уже успели умереть, а мы еще живы,
чем и счастливее их. Но с другой стороны, в таком вот невероятном повороте - при
личной встрече разделенных полутора веками поколений оказалось, что нисколько мы
их не лучше, а во многом и уступаем. Но опять же не потому, что они нас в чем-то
существенном превосходят, а просто они более адекватны окружающей обстановке.
- Что ты так озабочен, Игорь? - спросила Алла, уловив мою депрессию. -
По-моему, все очень даже неплохо. Интересно. Я пока обратно не рвусь. А ты?
- Ей Богу не знаю. Смутно все как-то. Непривычно. Даже выразить не могу, но...
Знаю, что нет особых причин тосковать, но сосет что-то... Депрессия. А может,
уехать нам куда-нибудь, отдохнуть, тогда и полегчает?..
Алла презрительно вскинула голову. Такое с ней тоже бывало не раз. Не попал я
ей в тон.
- Может, ты просто ревнуешь: как только мне становится хорошо, у тебя портится
настроение.
Не хватало мне сейчас еще семейной сцены. А я знал, что одно неосторожное
слово - и Алла может раскрутиться по полной программе. Просто так. Или потому,
что интуиция у нее почище моей? Каким-то образом догадывается о Людмиле?
А ведь про нее почти уже забыл. Ну, было что-то, а может быть и не было.
Конфабуляция, плод контузии. Мелькнула какая-то мысль, что интересно было б с
этой дамочкой вплотную пообщаться, вот и привиделось в бреду. Так, пожалуй, к
этому и надо относиться... Не забывая русскую поговорку: "Быль молодцу не в
укор".
К счастью, прием здесь был организован по вполне европейским стандартам.
Скользили по залу официанты с подносами, уставленными бокалами и рюмками, на
столиках теснились тарелки, блюдца и розетки с холодными закусками, и гости
перемещались парами и в одиночку, сходясь, чтобы обменяться парой фраз, или
задерживаясь для более существенного разговора.
Вот и к нам вовремя, словно почувствовав, что назревает конфликт, подошел
Новиков под руку с супругой. Я не видел их с самого прощания в форте и сейчас
искренне обрадовался. Под мягким взглядом Ирины даже Алла мгновенно успокоилась.
Я приложился губами к руке женщины, на которую да сих пор не мог смотреть без
замирания сердца. Причем без всякой сексуальной доплели. Просто так.
И вдруг моя депрессия удивительным образом прошла. Наверное, правы были
средневековые рыцари, изобретя понятие "дамы сердца". Не вкладывая в это понятие
ничего телесного, исключительно возвышенное обожание...
Я испугался, что Алла опять догадается о моих чувствах, но, к счастью она
отвлеклась на что-то другое. Или просто уже успела привыкнуть, не видя в том
греха...
- Я слышала о ваших делах, Игорь, - ласково улыбнулась Ирина, - рада, что все
так удачно обошлось... Простите наших "гвардейцев", они конечно, на ваш взгляд,
несколько грубоваты, но ведь не со зла...
Какая тонко чувствующая женщина. Если бы она начала говорить о признании моих
