подтвердить это нечем. Мы три года наблюдаем за происходящим. И удивление только
нарастает. Пулемет - частность, но очень наглядная. Я держал их в руках не один
десяток. И знаете что, все они идентичны!
Я в самом деле не понял его пафоса, и потому удивился от души, без наигрыша.
- Так, по-моему, уже с начала восемнадцатого века любое оружие выпускается
серийно и все детали взаимозаменяемы. А с тех пор как Форд внедрил конвейер...
- Ерунду вы говорите. То-серийность, а здесь - идентичность. Они все
совершенно одинаковы, - вразрядку произнес он. У нас есть хорошие эксперты. Они
изучали, сличали, фотографировали. Снаружи - да. Там имелись индивидуальные
отличия, появившиеся в процессе эксплуатации. Но внутри!.. В местах, совершенно
недоступных случайному повреждению, имеются абсолютно одинаковые спилы,
раковины, другие дефекты обработки. То же касается и пружин...
Мне осталось только задать последний вопрос:
- И что из этого следует?
- А сами вы не знаете? - со смешанным любопытством и нетерпеливым ожиданием
спросил Станислав.
- К глубокому сожалению - нет. И даже затрудняюсь представить, какие выводы
можно сделать из этого столь тщательно проведенной экспертизы.
Я не лицемерил сейчас, я и вправду не знал ответа, хотя какие-то смутные
догадки у меня появились. И собеседник мне поверил. Это сразу нас как-то
сблизило. Странно, но мне даже расхотелось ерничать.
- Вот и я не знаю, - кивнул Станислав. - Чувствую, что разгадка где-то очень
близко, но - увы... Согласитесь, не может же это быть просто так?
- Вы знаете, а ведь может. Принцип средневекового философа Оккама. Не нужно
искать сложных объяснений, если можно найти простое. Предположим, имеется
отлаженное, очень... - я хотел сказать автоматизированное, но подобрал более
уместный термин - высокомеханизированное производство, специальные станки,
выполняющие заданные операции с большой степенью точности и быстроты... Я не
инженер, но кое-что видел. Так вот, если это все так, то дефекты резцов,
штампов, каких-то суппортов могут оставлять одни и те же следы на деталях...
- Возможно, и это возможно, - без особого энтузиазма ответил Станислав, - но
все же, все же... - и неожиданно сменил тему, вернее, перешел на новый виток.
Знаете, Игорь, я все больше проникаюсь к вам доверием. Вы - непонятны мне, но
врага я в вас не ощущаю. Поэтому скажу - я же вижу, вы терзаетесь сомнениями:
для чего вы нам нужны? Пытаетесь угадать, как себя вести и чего опасаться.
Опасаться не следует. вы нам нужны очень и очень. Не здесь. В Москве мы
справимся сами, уже справились, завтра все будет кончено. Но и это - только
эпизод в грандиозной борьбе цивилизаций, извините за высокопарность. Дело в том,
что ваших прежних хозяев мы не можем выявить и разгромить уже три года, а ведь
это ведь вопрос выживания человечества! Мы даже не сумели за это время узнать -
кто же они, кто за ними стоит и что им нужно. Это тоже странно. С нашими
возможностями, с организацией, которая может начинать и прекращать войны,
смещать и возносить на трон династии, предписывать миллионам людей, что им
любить и кого ненавидеть... и не в силах справиться... С кем?
- Да так ли они страшны, как вы рисуете? Я вот не знаю, с лидерами ли
пресловутого "Союза" я встречался или с таким же, как я и вы пешками... - На его
лице мелькнула тень протеста. - Ну пешками, слонами и конями, на ладью я не тяну
точно. Так то были совершенно нормальные люди. Интеллигентные, вежливые...
Богаты, да, богаты до неприличия, и меня они сделали богатым, но где же угроза
миру, помилуйте? Ваши соотечественники говорят: "Кто взял тот и прав". И это
бесспорно. Угроза чьим-то интересам, даже глобальным - понимаю, грандиозные
убытки, - тоже понимаю, но миру?! Нигде не сказано, кроме как в вашем гимне:
"Правь, Британия..." Сегодня Британия, завтра Америка, потом хоть бы даже и
Китай... Эпоха сменяет эпоху. Закон природы.
- Не совсем так, к сожалению. Именно угрозу миру мы видим и в меру сил
пытаемся противодействовать. Потому что определенный миропорядок складывается не
моей, не вашей, даже не королевской и царской волей, а... - он пощелкал
пальцами, пытаясь подобрать слово.
- Марксисты говорят, непреложными законами общественного развития.
- Пусть даже и так. - Он вдруг взглянул на часы. - Увы, как ни жаль, но пора
прервать нашу крайне конструктивную беседу. У вас будет время подумать над моими
словами, несколько позже мы вернемся к нашим баранам. Но я чувствую - понять
друг друга мы сумеем. Если победим сегодня. А сейчас не сочтите за труд
разбудить нашу даму, и - в путь. Ночь будет трудная и, надеюсь, удачная для всех
нас...
- Вот-вот, компаньеро, сорок веков смотрят на нас с вершин этих пирамид...
Станислав посмотрел на меня словно бы даже с обидой.
- Шутить, конечно, можно. Но есть же и границы...
- Границы есть всему, но кто их вправе определять? - отпарировал я.
- Вот еще один пример разрушительного еврейского юмора...
Я молча развел руками.
Глава 20
Москву окутывал густой туман. И очертания домов, и полуоблетевшие деревья едва
угадывались в этой влажной пелене. Свет редких фонарей едва-едва ухитрялся
пробиться сквозь нее, коснуться грязных тротуаров, но уже в нескольких шагах от
края судорожно подрагивающего круга желтоватая мгла становилась особенно
непроглядной.
"Хорошее время для решительной атаки, - думал я профессионально, независимо от
личных пристрастий. - Только ведь и для обороняющихся не хуже, особенно если они
контролируют обстановку".
Шульгин, к моему разочарованию, на связь не вышел. А без инструкций что я мог?
Только пассивно следовать развитию событий.
На телефонный вызов ответил равнодушный вялый голос "Седьмого и четвертого в
пределах зоны моей ответственности нет. Общая - команда действовать согласно
диспозиции. Ваш запрос поставлен на контроль. Желаю успеха".
Я грубо выругался в трубку и сунул ее под сиденье. Робот Герасим и тот был
более человекоподобен, чем этот...
На моей "Испано-Сюизе" я, Станислав и Людмила объезжали позиции ударных групп.
Предназначенная для нанесения смертельного удара в нервный узел власти
штурмовая группировка, общим числом до пятисот человек, как удалось мне
посчитать, сосредоточивалась отдельными отрядами по дуге от Неглинки до
Мясницкой, у Сретенских ворот, на пересечении Пушечной и Рождественки, в
Фуркасовском переулке.
Довольно беспорядочный, то усиливающийся, то совсем стихающий
ружейно-пулеметный огонь доносился от Калачевской площади, с Арбата, из
Замоскворечья, а здесь, на наших позициях, было тихо. И бойцы, готовящиеся к
атаке, показались мне совсем другими людьми, чем те, что беспорядочно
маневрировали по городу. Я был почти уверен, что тогда проводились просто
демонстрации, тревожащие и отвлекающие операции, а настоящее начнется только
сейчас.
И вооружены штурмовики были куда более подходящим для ночных уличных боев
образом. Короткие карабины без штыков, "маузеры" и "парабеллумы" с пристегнутыми
кобурами - прикладами, пистолет-пулеметы Бергмана и Томпсона, легкие ручные
пулеметы. На поясах гирлянды ручных гранат. Серьезная сила. Если у мятежников
есть хотя бы 2-3 тысячи таких бойцов, намеченная операция может и удаться.
Так что же с Шульгиным? Отчего он забыл обо мне? Уверен, что и так не
подкачаю, нарочно заставляет поработать в автономном режиме, делая личный выбор,
или настолько занят в другом месте?
Я испытывал раздражение и злость. Вот уж попал в чужое похмелье. Не хватает
только поймать шальную пулю для полноты впечатлений.
Кевларовый жилетик в какой-то мере защитит, ноги, руки, лоб открыты пулям и
осколкам...
И не казались сейчас совсем лишенными смысла недавние слова Станислава. Что я
знаю о происходящем в стране в конце концов? Ну оказался по чистой случайности в
стане "Братства", так это еще не основание считать их цели священными, а замыслы
противной стороны - дьявольскими происками.
Может, и вправду куда правильнее не вмешиваться в исторические закономерности?
Не отягощать, выражаясь высоким слогом, свою совесть участием в кровопролитии,
никаким образом для меня не оправданном. Пусть все идет как идет...
А через несколько секунд уже эти мысли показались мне бессмысленными. Я же там
еще, в форте Росс, сознательно признал объективную правоту Шульгина и Новикова,
хотя и не без колебаний, так что ж теперь задергался?
Высунувшись из машины, Станислав вполголоса отдавал распоряжения человеку в
кожанке с поднятым воротником и нахлобученной на глаза фуражке. Коротко махнул
рукой, подводя под разговором черту, и обернулся ко мне:
- Давайте, Игорь, подъедете прямо, потом сразу направо, станем за углом
Политехнического. Оттуда и обзор хороший, и свобода маневра обеспечена. Да и
начнем, помолясь...
Я еще подумал, что британец-то британец, но уж очень он сжился со своей
русской личиной. Лет пять, наверное, прожил здесь безвыездно.
Он еще успел сообщить мне свой - а так выходило, что именно он разрабатывал и
координировал - стратегический план. Теперь сохранять тайну уже не было
необходимости. Одновременным ударом намечалось захватить господствующие над
местностью здания- ГПУ на лубянке, магазин Мюра и Мерилиза в начале Петровке,
гостиницу Метрополь, Исторический музей и Городскую Думу. Храм Христа Спасителя
уже занят. После этого Кремль окажется плотно блокированным, и Совнарком во
главе с Троцким потеряет всякую возможность влиять на положение в городе. Утром
он будет объявлен низложенным, власть примет на себя "Военный кабинет
Рабоче-крестьянского правительства", а дальше или начнутся переговоры об
условиях капитуляции и передачи власти, или - штурм.
Воззвание к народам России уже печатается в нескольких типографиях и утром
будет передано по всем каналам связи.
Посольства великих держав проинформированы и готовы признать новую власть.
- Повторяете сценарий Октябрьского переворота в Питере? - поинтересовался я.
- Для чего выдумывать новое, когда есть оправдавший себя образец?
Я не стал напоминать, что тот сценарий разрабатывал и проводил в жизнь как раз
сам Троцкий, и вряд ли он успел его забыть. Спросил только, заняты ли мосты
через Москву-реку и хватит ли сил, чтобы надежно удерживать такие большие здания
и при этом сохранить достаточно войск для маневра по улицам.
- Это предусмотрено. Как только мы займем указанные объекты, к нам
присоединяться Латышская дивизия и еще некоторые полки гарнизона. Нехватки войск
для обеспечения контроля над городом не будет. - Он не стал вдаваться в
подробности, вытащил из полевой сумки громоздкую двуствольную ракетницу, поднял
ее над головой и выстрелил дуплетом. Зеленая и красная ракеты с шелестом ушли в
низкое небо, лопнули прямо над площадью искристыми шарами.
А я успел подумать, что не стал бы очень полагаться, организуя мятеж, на
войска, которые ставят условием своего в нем участия достижение неких
предварительных результатов.
Секунд двадцать еще сохранялась тишина, она стала даже более плотной, будто
обе стороны затаили дыхание перед решающим мигом, а на самом деле, конечно,
атакующие просто бежали сейчас молча, стремясь как можно быстрее преодолеть
простреливаемые зоны, пока не опомнились защитники.
Положение мятежников было тактически выгоднее, в ночной туманной мгле их было
почти не видно, а громады многоэтажных домов довольно отчетливо рисовались на
фоне сероватого, подсвеченного сзади розовым неба.
Потом где-то в направлении Кузнецкого моста гулко грянул первый винтовочный
выстрел, будто бы стрелок проснулся от вспышки ракет и с перепугу нажал на
спуск. И тут же загрохотало по всему окружающему Лубянскую площадь кольцу стен и
переулков. В звуках беспорядочной ночной перестрелки ориентироваться трудно, но
мне показалось, что плотность огня со стороны наступающих во много раз превышает
нестройный ответный огонь защитников ГПУ.
Неужели "красные" так и не сумели подготовиться или, не располагая
достаточными силами, заблаговременно оттянули все, что имели, под защиту
