разбита, у второй срезано горлышко, третья пуля прошла рядом с бутылкой, не
задев ее.
- Не дурно,- похвалил генерал Даниель.
- Вам стрелять, барон,- пригласил Шульц.
Гольдринг вынул из кобуры офицерский вальтер и встал в позицию.
- Вы хотите стрелять из этой хлопушки?- удивился Коккенмюллер.
- А разве правила запрещают это?
- Нет, но я держу пари, что из этого вальтера и за десять шагов не
попасть в горлышко бутылки,- настаивал Коккенмюллер. Несколько офицеров
поддержали его.
- Вы ставите себя в худшие условия, чем остальные участники
соревнования,- бросил и генерал Даниель.
- Но офицер, герр генерал, должен владеть всяким оружием как можно
лучше. Я скорее соглашусь проиграть майору Шульцу десять бутылок за каждый
выстрел, чем соглашусь стрелять из другого пистолета.
- Ловлю вас на слове, десяток бутылок за каждый выстрел!- воскликнул
Шульц.
Гольдринг молча поднял пистолет, и в тот же миг прозвучали три
выстрела. Первая бутылка была разбита, две другие остались без горлышка.
- Скверно!- поморщился Гольдринг, словно не слыша восторженных
восклицаний присутствующих.- Поставьте новые бутылки,- попросил он
ефрейтора.
Три новых выстрела вызвали всеобщий восторг. Горлышки трех бутылок были
срезаны, словно ножом.
- Выигрыш пятьдесят бутылок, проигрыш - десять. Сорок бутылок коньяка с
майора Шульца!- весело выкрикнул арбитр.
Кругом захохотали. Всем была известна скупость майора, и сейчас все с
интересом наблюдали, как его длинное лицо покрывалось красными пятнами.
- За майором Шульцем еще три выстрела,- напомнил Генрих.- Вальтер при
вас, майор?
Шульц беспомощно схватился за кобуру и покраснел еще больше.
- Было условлено стрелять из парабеллума,- запинаясь проговорил он.
Генрих весело рассмеялся.
- Я пошутил, говоря о десяти бутылках, майор, с меня хватит и одной.
- Тогда разрешите пригласить вас в девять часов вечера распить со мной
выигранную вами бутылку.
Шульц поклонился так церемонно, словно приглашал Генриха по крайней
мере на роскошный банкет.
- Сочту за честь для себя. Буду ровно в девять.- Генрих наклонил
голову, стараясь скрыть насмешливый блеск глаз.
- А знаете, барон, я не хотел бы быть вашим противником на дуэли!-
пошутия Коккенмюллер, когда они вместе с Генрихом возвращались в штаб.- И
знайте, сегодня вы нажили себе заклятого врага.
- А мне показалось, что мы расстались с Шульцем, как приятели, ведь я
подарил ему почти весь проигрыш.
- Он не простит вам, что вы лишили его славы лучшего стрелка штаба,-
пояснил Коккенмюллер,- а это единственное, чем он мог до сих пор гордиться.
Когда Гольдринг и Коккенмюллер вошли в свою комнату, дежурный доложил,
что у оберста находятся сейчас генерал Даниель и оберст Лемберг.
- Лемберг?- вопросительно взглянул на Коккенмюллера Генрих и наморщил
брови, словно что-то вспоминая
- Ему поручено руководить операцией "Зеленая прогулка",- пояснил
гауптман.
Они сели к своим столам и склонились над бумагами. Минут через пять
через приемную оберста, даже не взглянув в сторону офицеров, прошел генерал
Даниель, а за ним покрытый пылью и усталый оберст Лемберг.
Сквозь полуоткрытую дверь было видно, как Бертгольд ходил взад и вперед
по кабинету. Это свидетельствовало о плохом настроении оберста. Но Генрих,
которого очень заинтересовало сообщение Коккенмюллера о возложенной на
Лемберга миссии, все же отважился постучать к шефу.
- А, это ты!- хмурое лицо Бертгольда прояснилось Что ж, поздравляю с
успехом, ты отличный стрелок!
- Именно по этому поводу я и пришел к вам, герр оберст! Не кажется ли
вам, что целесообразнее было бы показать свое умение владеть оружием не в
подобном состязании, а на "Зеленой прогулке", где мишенями будут настоящие
враги, а не пустые бутылки из-под коньяка.
Подобие улыбки промелькнуло на лице Бертгольда.
- "Зеленая прогулка" уже осуществлена.
- Уже? Когда же?- и удивление, и разочарование слышались в голосе
Генриха.
- Начали сегодня на рассвете, ровно в шесть, а кончили в двенадцать.
Мрачный взгляд Генриха, очевидно, искренне потешал Бертгольда.
- Нет, ты чудак, настоящий чудак, ну, скажи мне откровенно - почему
тебе так захотелось принять участие в этой операции?
- Разрешите мне ответить вам не как начальнику, а как моему второму
отцу, от которого я не хочу иметь тайн?
- Надеюсь, что именно так ты всегда разговариваешь со мной.
Генрих колебался, словно ему неловко было поверять свои самые
сокровенные мысли.
- Вы так много сделали для меня,- начал он неуверенно,- благодаря вам я
так быстро получил офицерское звание, вы определили меня на интересную
работу, но...
- Ну откровенность так откровенность! Почему ты не договариваешь?
- Я завидую многим офицерам штаба, у них есть боевые заслуги, очевидно
они принимали участие в важных операциях, о чем красноречиво говорят награды
на их мундирах...
Безудержный хохот Бертгольда не дал Генриху закончить фразу
- Это все!.. Как же ты наивен! Уверяю тебя, большая половина этих
орденов выдана штабным офицерам только для того, чтобы фронтовики верили,
что и штабисты имеют заслуги перед фатерландом, хотя часто, даже чересчур
часто, эти заслуги не больше заслуг архивариуса какого-нибудь
провинциального магистрата. И для этого совершенно не надо подставлять
голову под партизанские пули. Для этого найдутся люди с менее благородной
кровью, чем твоя. И благодари меня, что я не пустил тебя на эту операцию.
- Почему?
- А потому, что мы потеряли только убитыми двести девятнадцать солдат и
шестнадцать офицеров, половина полицаев уничтожена...
- Выходит...
- Выходит, что "Зеленая прогулка" для многих превратилась в последнюю
прогулку. Когда наши части, закрыв все выходы, приблизились к лагерю,
выяснилось, что он абсолютно пуст. Лагерь и подступы к нему были хорошо
заминированы. Прибавь к этому, что партизаны наскочили на нас с тыла и,
причинив нам значительный урон, молниеносно исчезли. Операция позорно
провалилась. Единственное последствие - свыше двухсот новых крестов на
кладбище вблизи этого населенного пункта.
- Выходит, оберст Лемберг...
- Черт возьми этого Лемберга, я не хочу себе портить настроение из-за
его неудач. Пусть сам оправдывается перед высшим командованием. Как ты
думаешь, лейтенант, не стоит ли нам немного рассеяться и хоть на вечерок
укатить в ближайший город?
- С большой радостью.
- Знаю, что с радостью. Молодость не любит глухих углов, разнообразие
обстановки ей необходимо, как воздух. Так, может быть, сегодня и двинемся?
- Лучше завтра, сегодня я приглашен к майору Шульцу.
Оберст поморщился.
- Вы недовольны?
- Обеспокоен. Майор Шульц не простит тебе сегодняшнего позора. Выпив,
он может оскорбить тебя, а ты со своим горячим характером...
- Я буду холоден как лед и сдержан, как вы, герр оберст.
- И все-таки я не очень спокоен.
- Почему? Ведь я обещаю вам...
- Ты еще так молод! Не будь войны...
- Я, возможно, не имел бы счастья называться вашим сыном...
- Это верно. Ну, иди, но помни, что с майором надо быть настороже. Если
рано вернешься - загляни ко мне.
- Слушаю, герр оберст!
В назначенное время, затянутый в новый парадный мундир, Генрих стучал
кончиком стека в дверь квартиры майора Шульца. Дверь открыл сам майор.
- Прошу, прошу, уважаемый барон Гольдринг!Майор старался держаться
приветливо, но на его лице скорее была лесть, чем приязнь.
Генрих быстрым взглядом окинул комнату Шульца и едва удержался от
улыбки, вспомнив рассказ Кубиса о том, как денщик Шульца, стараясь создать
уют в комнате своего офицера, притащил откуда-то два кожаных кресла, а майор
тотчас же срезал с них кожу и спрятал ее в свой большой, похожий на сундук
чемодан.
А сделать комнату уютной не мешало бы, уж чересчур в ней голо и
неприветливо. Узкая кровать, накрытая грубым солдатским одеялом, стол,
четыре стула. Да еще этот злополучный чемодан, действительно - настоящий
сундук, даже железом обит. Интересно заглянуть в него. Наверно, там лежит и
офицерское одеяло, аккуратно уложенное на самое дно. И как это Шульц оставил
на стене фотоаппарат, наверно, вытащил его перед самым приходом гостя, чтобы
похвастаться. Майор ждал еще кого-то. На столе стояли две бутылки коньяка и
четыре рюмки.
- Будет еще кто-то? - кивком головы Генрих указал на стол.
- Я заставил Коккенмюллера вернуть мне проигрыш, пришлось пригласить и
его. Но десять минут назад он известил меня запиской, что оберст куда-то
посылает его. Кубис, который тоже должен был прибыть, занят. Итак, нам
придется посидеть вдвоем. Вы не возражаете?
- Буду рад провести вечер в вашей компании.
Впрочем, приятного этот вечер обещал мало. И хозяин, и гость явно
подыскивали темы для разговора, а круг й*х был очень ограничен. Интересы
Шульца не распространялись дальше событий штабной жизни. И только когда
разговор коснулся оберста Бертгольда, майор чуть оживился Расхваливая
большой служебный опыт оберста, его личные качества, Шульц с горечью
заметил, что последнее время Бертгольд стал холодно и даже нехорошо
относиться к нему.
- И чем же вы это объясняете?- спросил Генрих, внимательно глядя Шульцу
в глаза.
Майор отвел взгляд, но пересилил себя и тоже взглянул прямо в глаза
Генриху.
- Признаться, я объясняю это некоторым влиянием с вашей стороны.
- Но, согласитесь, майор, у меня нет ни малейшего повода враждебно
относиться к вам и как-то влиять на оберста.
- Возможно, какие-либо сплетни или мои слова, переданные в искаженном
виде - начал было Шульц.
- Ведь мы с вами офицеры, а не кухарки, чтобы прислушиваться к
сплетням. Что касается меня, то должен предупредить, оскорбления,
задевающего мою честь, я не прощу никогда и никому. Но обращать внимание на
сплетни... Это ниже моего достоинства.
- Тогда выпьем за то, чтобы между нами никогда не возникало никаких
недоразумений. Барон, а вы ведь только пригубливаете!
- Я никогда не пью больше одной-двух рюмок. А поскольку это вторая -
разрешите мне продлить удовольствие.
- Похвально для молодого человека. А вот нам, старикам, приходится себя
подстегивать, подхлестывать, чтобы справиться с той огромной работой,
которая легла на плечи
- Но, я вижу, у вас есть время для отдыха, господин майор,- Генрих
указал глазами на фотоаппарат, висевший над кроватью.
- Фотографией я увлекаюсь с детства, а теперь представилась такая
возможность пополнить свой альбом. Столько городов, по которым проходил,
столько событий, в которых принимал участие! Развернешь в старости - увидишь
не только весь свой путь, а и каждый шаг на этом пути
Майор много выпил, его всегда мутные глаза, теперь блестели, длинное
желтое лицо порозовело.
- Интересно было бы взглянуть на ваш альбом, если, конечно, он не
чересчур интимного характера.- Генрих лукаво прищурился.
- Что вы, что вы - всполошился Шульц - Я человек семейный. Все
абсолютно пристойно.
Майор Шульц склонился над чемоданом, поколдовал у замка и через минуту
положил перед Генрихом огромный альбом.
Альбом действительно был богатый. Фотографии, сделанные в Бельгии,
Норвегии, Чехословакии, Франции, Польше. Можно было проследить весь путь,
пройденный частью, в которой раньше служил - майор Шульц. А вот большой
