Игра вначале идет вяло. Кубис помнит свое намерение не зарываться и
потому играет с несвойственной ему осторожностью. К Коккенмюллеру не идет
карта. Шульц, как всегда, выжидает. Лишь Вернер, которого начинает развозить
после выпитого, все больше горячится. Он рискует, делает неожиданные ходы и,
к удивлению всех присутствующих, раз за разом выигрывает. Пауля тоже
охватывает азарт. Забыв о своем решении быть осторожным, Кубис удваивает
ставку. Но карта идет никудышная. К тому же и партнер его, Коккенмюллер,
делает ошибку за ошибкой. Шульц, довольный, потирает под столом руки. Они с
Вернером уже в большом выигрыше. А этот Кубис словно ошалел. Объявляет
мизер, хотя ясно, что он не наберет и половины взяток.
Нет, и на сей раз фортуна не поворачивается лицом к Паулю Кубису.
Выигрывают, как и следовало ожидать, Шульц и Вернер. Коккенмюллер с кислой
миной кладет свою часть проигрыша, 315 марок, на стол, а Паулю приходится
отвести этого скрягу Шульца в угол и просить подождать до завтра. Шульц
очень сухо и официально отвечает согласием подождать до двенадцати дня,
поскольку у него завтра тоже есть платежи чести. Слово "чести" он произносит
с таким нажимом, что Пауль Кубис понимает без скандала не обойтись, если он
не заплатит проигрыш своевременно.
Чтобы скрыть от присутствующих свое дурное настроение, Пауль
задерживается в зале и распивает бутылку коньяка с Гольдрингом и Вернером.
Шульц, конечно, сразу скрылся, чтобы не платить за коньяк. Но Вернер ведет
себя, как настоящий офицер. Он угощает всех, кто подходит к их столику.
Потом Гольдринг заказывает две бутылки шампанского и они все стоя пьют
прощальную. К концу вечера в голове у Пауля очень шумит, и он даже не
помнит, как доплелся до своей комнаты. Собственно говоря, это хорошо, он
сразу заснул и не терзался мыслью, где взять деньги, чтобы расплатиться с
Шульцем.
Проснулся Пауль Кубис с тяжелой головой, подсознательно чувствуя, что
его ждет какая-то неприятность. Сразу он даже не сообразил в чем дело и,
лишь умывшись и сев завтракать, вспомнил: Шульц. Со всяким другим дело можно
было уладить только не с этой тучной бестией. Тоже мне! Платежи "чести"!
Разве он знает, что такое честь?
В штаб Кубис пришел нарочно раньше, надеясь встретить кого-нибудь и
перехватить хоть часть нужной ему суммы. Но у Коккенмюллера нашлось в
кармане лишь двадцать марок. Не идти же одалживать к оберсту или генералу.
Из своего кабинета Пауль попробовал позвонить двумтрем приятелям, хотя
заранее знал, что денег ни у кого нет, все уже успели все пропить и
проиграть. "Эх, будь что будет!" - решил, наконец, Кубис и, разложив бумаги,
собрался приняться за работу.
Легкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. "Неужели Шульц?"-
мелькнула мысль. Но, взглянув на часы, Пауль с облегчением вздохнул: только
десять.
- Одну минутку,- громко крикнул он и, подойдя к обитой жестью двери,
открыл автоматический замок.
В коридоре стоял лейтенант Гольдринг.
- Заходите, заходите, барон!- искренне обрадовался Кубис.- Как странно,
именно сию минуту я подумал, что вы можете мне помочь в одном деле.
- К вашим услугам. Тем более, что и у меня к вам есть дело, скорее -
небольшая просьба.
Пригласив гостя сесть, гауптман опустился в кресло у письменного стола,
небрежно отодвинув в сторону кипу бумаг.
Нет, ему не в чем упрекать судьбу, если она привела к нему барона
Гольдринга. Во-первых, можно перехватить три - четыре сотни марок, чтобы
рассчитаться с Шульцем. Как это он раньше не подумал о такой возможности? А
вовторых, самый удобный случай, чтобы выполнить поручение Бертгольда. Надо
оставить барона одного в комнате, не убирать со стола эти бумаги с грифом
"совершенно секретно" и забыть полуоткрытым сейф. Фон Гольдринг не устоит
против такого искушения, если он человек ненадежный... Тогда, стоит лишь
взглянуть в окуляр перископа, вмонтированный рядом с сейфом так искусно, что
ни один человек не догадается,- и барона можно поймать с поличным.
Только как все это сделать? Если бы он подготовился заранее, все можно
было бы разыграть как по нотам. Поручить кому-либо из подчиненных вызвать
его к телефону, извиниться перед бароном, попросить подождать. А самому тем
временем... Да что об этом думать? Теперь, когда Гольдринг вошел неожиданно,
надо полагаться исключительно на свою находчивость. Что-нибудь сообразить!
Только вот с чего начать разговор, чтобы задержать Гольдринга, и как
повернуть так, чтобы одним выстрелом убить двух зайцев: попросить денег и
одновременно проверить барона?
- Так чем же я могу быть полезен?
- Видите ли,- Кубис медленно подбирал слова,- мне очень бы хотелось
знать ваше мнение по ряду вопросов, связанных с моей работой. Я имею в виду
агентурную разведку, которой имею честь руководить.
- Охотно отвечу на все ваши вопросы...
- Вы работали в России и, конечно, знакомы с практикой русских.
Скажите, когда советская контрразведка раскрывает нашего агента и
арестовывает его, есть ли у него какие-либо шансы на спасение?
- Не больше, чем у рыбы, лежащей на сковороде, попасть обратно в речку.
В мирное время наш разведчик еще может рассчитывать на какие-то смягчающие
обстоятельства, как-то: чистосердечное признание или еще что-либо... Но во
время войны... Вы сами знаете: законы военного времени всегда суровы.
- А если наш агент, чтобы спасти себе жизнь, или за высокую награду,
согласится работать на советскую разведку?
- О, такие случаи исключены!- убежденно сказал Гольдринг.- Дело, видите
ли, в том, что кадры советской разведки подбираются по совершенно иным
принципам, чем у нас, где обращаются к услугам платных агентов. Советская
разведка, к сожалению, тем и сильна, что ее сотрудники - люди идейные, я бы
даже сказал - фанатики, которые работают не ради денег.
- Да, да...- гауптман Кубис замолчал, подыскивая зацепку, чтобы перейти
к вопросу, который больше всего интересовал его сейчас.
Помог ему сам Гольдринг.
- Простите, герр гауптман, что я вас прерву,- произнес он небрежно,-
меня просто угнетает мысль, что я немного виноват перед вами. Да, да,
выслушайте меня, а потом уже протестуйте. Видите ли, вчера я напросился к
вам в ученики, когда вы сели играть в бридж, и совершенно естественно
отвлекал вас, нервировал тем, что всякий раз заглядывал в ваши карты... О, я
всегда сам очень нервничаю, когда сажусь играть в шахматы и кто-то сидит у
меня за спиной. Итак, я чувствую, что в вашем проигрыше значительная доля
моей вины. Я очень прошу не обижаться и правильно понять меня. Вчера мне
показалось, что у вас есть кое-какие затруднения, ну, с этим, Шульцем...
- К сожалению, вы угадали, барон, я действительно задолжал майору
Шульцу триста пятьдесят марок и, если говорить честно, прямо не знаю, как
выйду из этого положения.
- О, какие пустяки! Я буду просто счастлив, если вы согласитесь, чтобы
я одолжил вам эту мелочь.
Гольдринг вынул из заднего кармана пачку новеньких банкнот и
вопросительно взглянул на Кубиса.
- Я безмерно благодарен вам, дорогой барон, и хотя мне очень
неудобно... Ведь мы с вами так мало знакомы...
- Чувство искренней симпатии часто зарождается после первой же
встречи,- смеясь, поклонился Гольдринг,- верно ведь?
- Вы настоящий офицер, дорогой барон!- с облегчением воскликнул Кубис.-
Честное слово, я охотно воспользуюсь вашей любезностью, конечно, на очень
короткий срок.
- О, можете не спешить... Здесь триста пятьдесят марок, этого хватит?
- Вполне.
Вырвав из блокнота листок, Пауль Кубис написал на нем расписку и
протянул Гольдрингу; тот небрежно спрятал ее в карман.
- Совершенно излишне, но если вы так хотите...
- Я настаиваю на этом, а в знак нашего сближения мы с вами выпьем по
рюмке коньяка. Согласны? Признаться, так шумит в голове после вчерашнего...
- Ну, если ради исцеления, то я не оставлю коллегу в беде,- смеясь,
согласился Гольдринг.
- В таком случае прошу разрешения покинуть вас на пять минут, я лишь
сбегаю к себе в комнату.
Не ожидая ответа Гольдринга, Кубис направился к двери.
- Одну минуточку,- остановил его барон.- Вы уходите, а секретные бумаги
оставляете на столе? Не лучше ли спрятать их в сейф?
- Пустяки!- махнул рукою Кубис.- Вы, лейтенант, посвящены в не менее
важные секреты, чем я, и к тому же я рассчитываю на вашу скромность.
Автоматический замок щелкнул. Послышались удаляющиеся шага Кубиса.
Генрих взглянул на бумаги, вынул сигарету, медленно размял ее и подошел
к окну.
Когда за дверью послышались шаги, Гольдринг даже не оглянулся, словно
не слышал их.
- Простите, обещал вернуться через пять минут, а вернулся через семь!-
Кубис подошел к сейфу, плотно закрыл его и только после этого вынул из
одного кармана бутылку, а из другого две пластмассовые рюмки и начал
разливать коньяк.
- За проигрыш, обернувшийся ко мне выигрышем!провозгласил гауптман.
- В таком случае и за мой выигрыш! - в тон Кубису произнес Гольдринг,
поднимая рюмку.
"Прошел еще одну проверку!"- промелькнула у Генриха радостная мысль.
АЛЬБОМ МАЙОРА ЩУЛЬЦА
Впервые за много дней солнце прорвалось сквозь тучи и залило лучами
землю. Воспользовавшись перерывом, офицеры в одних мундирах высыпали во двор
штаба. Одни, щурясь от солнечного света, грелись на крыльце, другие
небольшими группами прохаживались по двору, о чем-то разговаривая. Немало
народа собралось и у блиндажей, расположенных вдоль дороги, напротив входа в
штаб. В блиндажах офицеры обычно прятались во время налетов авиации. Но
сейчас здесь происходило своеобразное соревнование в стрельбе между лучшими
стрелками штаба Шульцем и Коккенмюллером.
По условиям соревнования стрелок должен отбить горлышко бутылки,
поставленной в тридцати метрах от стреляющего на земляном настиле блиндажа.
В случае меткого попадания он получал от партнера две бутылки коньяку или их
стоимость. Если пуля попадет не в горлышко, а просто в бутылку, стрелявший
должен уплатить партнеру одну бутылку коньяка, а если пуля совсем не попадет
в мишень двойной штраф - две бутылки коньяка.
Первым стрелял Коккенмюллер. Взяв из рук ефрейтора большой пистолет,
гауптман внимательно осмотрел его, подошел к нарисованной на земле черте,
встал вполоборота к мишени и старательно прицелился. Выстрел! Столбик пыли
поднялся справа, чуть повыше бутылки. Коккенмюллер прикусил губу и снова
прицелился. На этот раз пуля попала в середину бутылки и разбила ее. Третья
пуля тоже лишь разбила бутылку.
- Штраф! Четыре бутылки! Выигрыш - ни одной! смеясь воскликнул офицер,
исполнявший роль арбитра.
- Я отыграюсь на следующем туре,- спокойно бросил Коккенмюллер,- теперь
я знаю, как целиться.
- Полезное занятие для офицеров штаба,- послышалось сбоку. Все
оглянулись. Начальник штаба генералмайор Даниель и оберст Бертгольд подошли
к собравшимся.
Майор Шульц объяснил условия соревнования.
- А ты, Генрих, не принимаешь участия?- спросил Бертгольд, заметив
среди присутствующих Гольдринга.
- К сожалению, когда я подошел, соревнования уже начались.
- О, пожалуйста, герр лейтенант, это лишь начало первого тура. К тому
же я люблю крупные выигрыши,- попробовал пошутить Щульц.
- А вы уверены, что выиграете?- прищурившись спросил Генрих.
Майор Шульц самодовольно улыбнулся и вместо ответа протянул Генриху
пистолет.
- Нет, теперь ваша очередь, я буду стрелять после вас.
Почти не целясь, майор Шульц выстрелил трижды. Одна бутылка была
