- Вся моя работа здесь - риск.
- Знаю, но вы чересчур отпустили поводья. Должен предупредить, что
стоит вопрос о переводе вас отсюда.
Генрих вздрогнул.
- У вас, кажется, и нервы начали сдавать.- Старик внимательно взглянул
на Генриха.- Мне стало известно о ваших связях с маки и о помощи им. Об этом
знают несколько человек, даже больше - добрый десяток людей. И вы не
возражаете?
- Нет.
- И чувствуете себя в полной безопасности?
- Опасность порождается самим характером моей работы.
- Не об этом речь. Вам известно, что о вашем неосторожном поведении на
плато, когда вы задержали, а потом отпустили двух партизан, энают несколько
человек?
- Догадываюсь, что об этом знает хозяйка гостиницы.
- Вы не замечаете, что вашим окружением уже интерересуется гестапо?
- Знаю.
- Расскажите, что вы знаете.
Генрих передал свой последний разговор с Заугелем, сказал о его
подозрениях, касающихся Моники, о провокаторе с электростанции.
- Какие меры вы приняли?
- Ликвидировал Заугеля, а о провокаторе сообщил Монике Тарваль, которая
поддерживает связь с электростанцией, и командиру отряда маки...
- Старший электротехник два дня назад умер, пораженный током высокого
напряжения.
Генрих с облегчением вздохнул.
- Какие еще подозрения против вас?
Генрих рассказал, о допросе Курта Миллером и об анонимке Шульца.
Антиквар задумался.
- Шульца надо убрать. И как можно скорее. Если у него возникло
подозрение и он начал действовать, то не ограничится одной анонимкой.
- Я должен завтра выехать на Атлантический вал и, надеюсь, что там
разыщу Шульца. Ведь его донос прибыл из Монтефлера.
- С каким поручением вы едете на Атлантический вал?
Генрих рассказал о задании Эверса.
- Это именно то, что нам необходимо, как воздух. Наши союзники
оттягивают открытие второго фронта, ссылаясь именно на Атлантический вал,
который якобы представляет собой неприступную крепость. Выполните поручение
как можно точнее. Нас вполне удовлетворит копия рапорта к вашему генералу и,
конечно, фотопленка. Но помните, тайну этого вала гестапо оберегает как
зеницу ока. Там уже погибло несколько наших и английских разведчиков.
- Надеюсь, что мне повезет.
- Мы тоже. Вам удалось очень хорошо замаскироваться, что в значительной
мере облегчает вашу работу. Было б непростительным безумством демаскировать
себя какой-либо неосторожностью или излишним молодечеством. Поэтому нас так
волнует риск, которому вы себя подвергаете, вмешиваясь в дела, от которых
должны стоять в стороне. В частности, это касается Людвины Декок.
- Я сам долго колебался. Но ее арест угрожал и моей личной
безопасности.
- Мне кажется, что вами руководило не только это. Помните, капитан, что
иногда, спасая одного человека, мы рискуем жизнью сотен, а то и тысяч.
Рискуем провалить те планы, о которых мы с вами даже не догадываемся. Такие
планы имеются у командования в расчете на нас, и было бы очень жаль, если бы
их пришлось поломать. Итак, будьте осторожны, в десять раз осторожнее, чем
были до сих пор... Теперь, что касается Шульца. Я приму все меры, чтобы его
уничтожить. Он запятнал себя такими преступлениями, уничтожая мирное
население, что заслужил самую суровую кару. И то, что он решил вмешаться в
дела нашей разведки, только приблизит приговор, которого он заслужил как
военный преступник. Но может случиться так, что я не смогу выполнить своего
обещания. Если во время вашего пребывания на участке Сен-Назер вы не
получите от меня никаких известий, вам придется самому убрать Шульца. Мне
очень не хотелось бы этого, но другого выхода я не вижу. Надо действовать
быстро, иначе он может раскрыть вас как разведчика, а вы нам сейчас
необходимы, как никогда. Да, кстати, ваш денщик надежный человек?
- Совершенно.
- Гестапо часто прибегает к услугам денщиков, поручая, им следить за
подозрительными офицерами.
- Мой мне предан.
- Это хорошо. Сделайте так, чтобы он вам служил душою и телом. Это
мелочь, но в нашей работе от мелочи зависит многое. Повторяю, вам удалось
так хорошо устроиться в гитлеровском логове, что было бы просто
преступлением провалить себя.
- С четвертого февраля я жених дочери генерала Бертгольда.
- Знаю,- без тени насмешки ответил антиквар.- Ваша информация о планах
Бертгольда, касающихся России, получена. Но не всегда удается помешать их
осуществлению. Ваш тесть, капитан, жестокий человек, даже среди гитлеровцев
о нем идет такая слава. Будьте с ним осторожны, постарайтесь как можно лучше
использовать его доверие.
- Связь та же самая?- спросил Генрих.
- Нет. Из-за вашей неосторожности мы сменили систему связи. По
возвращении из поездки получите инструкции. Сведения об Атлантическом вале
передадите человеку, которого я пришлю к вам. Пароль тот же. Будьте здоровы,
капитан, и еще раз напоминаю, осторожность - не трусость в нашем деле, а
высшая форма храбрости.
Старый антиквар, крепко пожав руку Генриху, вышел, оставив на столе
скульптуру и одну миниатюрку.
Генрих подошел к окну. На противоположном тротуаре появилась знакомая
сгорбленная фигура. Старый антиквар остановился, вытащил кошелек и
пересчитал деньги. Довольная улыбка промелькнула на старческом сморщенной
лице. Не оглядываясь на гостиницу, антиквар поплелся дальше и быстро исчез
из глаз того, кто тайком, отодвинув занавеску, наблюдал за ним.
Генрих устало опустился в кресло и долго сидел, задумавшись, анализируя
каждый свой шаг здесь, в Сен-Реми. Да, у его неожиданного гостя были
основания беспокоиться. Сколько неосторожностей, сколько излишнего риска
допустил он!
Из задумчивости Генриха вывел телефонный звонок. Звонил Миллер.
- Кто? Кто приезжает вместо Заугеля?.. О, я его хорошо знаю. Кубис
прекрасный офицер и настоящий друг. Генерал Бертгольд очень ценил его
способности и несколько раз советовал мне завязать с ним дружбу. Это для вас
находка, Ганс. Что? Хотите зайти? Буду очень рад. Вечером я с вами не смогу
увидеться, перед дорогой рано лягу спать.
Не успел Генрих переодеться в домашнее платье, как пришел Миллер.
- Я надеялся, Генрих, что сегодняшний вечер проведу с вами, но узнал в
штабе, что вы завтра уезжаете и даже не скажете куда и на сколько.
- Мы одновременно отпразднуем мое возвращение и прибытие Кубиса.
- А вы не забыли, Генрих, что обещали после своего выздоровления
сказать мне что-то важное?
- Не забыл. Но я никогда не спешу сообщать друзьям неприятные новости.
- Неприятные? Последнее время у меня столько неприятностей, что одной
больше, одной меньше - разницы не составляет.
- Вы думаете?
- Генрих, у вас плохая привычка. Вначале заинтриговать, а потом уже
сообщить суть.
- Ладно. И если вы готовы выслушать неприятность я не буду оттягивать.
Знаете, кто допрашивал меня и Пфайфера в штабе маки?
Миллер с тревогой взглянул на своего собеседника.
- Сам Поль Шенье! Да, да! Поль Шенье. Беглец с подземного завода, за
ликвидацию которого вы получили пять тысяч марок и надеетесь получить еще и
крест.
Воцарилось молчание. Было сльшшо, как тяжело дышит Миллер.
- Кто еще, кроме вас, Генрих, видел его?
- Герр Пфайфер, шофер, который вез нас, и Бертина Граузамель, о смерти
которой я вчера имел несчастье сообщить генералу Бертгольду, поскольку она
является его племянницей.
- О Поле Шенье вы говорили кому-нибудь?
- Герр Миллер! Вы слишком плохого мнения о своих друзьях! Это будет
нашей тайной, Ганс, пока...
- Пока что?..- встревожился Миллер.
- Пока мы будем с вами друзьями! - многозначительно бросил Генрих.
Посидев ради приличия еще с четверть часа, Миллер попрощался и вышел.
На душе у него было тревожно.
Утром Генрих тронулся в путь и уже на следующий день выехал из Лиона в
Сен-Наэер, вблизи которого была расположена дивизия генерал-майора Толле.
В комендатуре Сен-Назер документы Генриха проверяли долго и тщательно.
Лишь через час после прибытия он смог позвонить по телефону в штаб дивизии,
сообщить о своем приезде и попросить прислать эа ним машину.
Из Сен-Назера удалось выехать лишь в полдень. Машина медленно ехала по
ровной, казалось, совсем безлюдной местности, кое-где покрытой кустарником.
Рядом с дорожными указателями, расположенными вдоль шоссе, как правило,
стояли низенькие столбики с нарисованными на чих черепами и трафаретными
надписями: "Осторожно, заминировано". Собственно говоря, заминировано было
все, кроме дороги. Создавалось, впечатление, что стоит сделать шаг в сторону
- и ты в тот же миг взлетишь на воздух.
Шоссе тянулось вдоль берега и только в десяти километрах от города
круто повернуло направо, к небольшому лесочку, видневшемуся на горизонте.
Подъехав ближе, Генрих заметил среди высоких густых деревьев несколько
домиков, где и был расположен штаб дивизии генерал-майора Толле.
Начальник штаба дивизии оберст Бушмайер принял Генриха с той
официальной приветливостью, которая ни к чему не обязывает, но напоминает о
необходимости держаться в сугубо деловых рамках.
- Нам сообщили о вашем прибытии, и мы заранее приготовили данные,
которые вам поручено получить. Но сейчас генерал-майора нет в штабе, и вам
придется подождать до утра. Я прикажу приготовить для вас комнату, в которой
вы сможете отдохнуть после дороги.
Пришлось проскучать и по сути дела потерять понапрасну целый день. На
следующее утро Генриху сообщили, что генерал майор Толле у себя и может
принять его ровно в девять.
В назначенный час Генрих доложил генералу о цели своего приезда.
- Знаю, знаю,- прервал его высокий и худой, словно щепка, генерал
Толле.- Я уже ознакомился с вашими полномочиями, обер-лейтенант. Вы получите
все необходимые вам сведения вплоть до каждой винтовки включительно. Оберст
Бушмайер приготовил их заранее, как только нас известили о том, что это
нужно. Но я приказал еще раз сверить документы с тем, что мы имеем в наличии
на каждом пункте и на запасных позициях. Завтра в десять утра вам будет все
вручено. А пока отдохните у нас. Правда, мы не можем предложить вам ни
роскошной гостиницы, ни пристойного кабаре, но воздух у нас превосходный,
такого не найдете нигде.
- Он напоминает мне Дальний Восток, берег Тихого океана.
- Вы там были? Когда же вы успели?
- Приходилось, герр генерал.
- А на Восточном фронте тоже, может быть, побывали?
- Был и там. Осенью сорок первого.
- Тогда, обер-лейтенант, я беру с вас слово, что сегодня вечером после
моего возвращения из Сен-Назера мы встретимся, и вы расскажете все, что
знаете о Восточном фронте. Ведь моя дивизия и я сам еще не были там.
- С большой охотой, герр генерал, расскажу все, что знаю.
- Вот и прекрасно! Войдите!- крикнул генерал в ответ на стук в дверь.
Кто-то вошел. Генрих сидел спиной к двери и не видел вошедшего.
- Знакомьтесь, мой адъютант майор Шульц. А это наш гость, барон фон
Гольдринг,- представил он офицеров друг другу.
Удивление и страх прочел Генрих на лице майора, когда повернулся к нему
и поздоровался.
- Майора Шульца, герр генерал, я знаю давно. Мы с ним друзья. Ведь так,
герр Шульц?
- Совершенно верно.
- Тогда поужинаем сегодня втроем и устроим вечер воспоминаний о
Восточном фронте.
- Мои воспоминания бледнеют перед тем, что может рассказать герр
обер-лейтенант фон Гольдринг! Ведь он долгие годы жил в России и знает эту
страну.
- Вы и в России жили, барон? - заинтересовался генерал.- Тогда я с еще
