расстреляют. Я прощу немедленно выслать роту егерей, дорогу я знаю, поведу
сам. Ради бога, не мешкайте, дорога каждая секунда.
Генрих положил трубку и упал на стул.
- Сигару! Со вчерашнего вечера не курил!
Но у лейтенанта Швайцера сигар не было. Пришлось удовлетвориться
дешевой сигаретой.
- На ваши поиски брошено несколько отрядов,- сообщил лейтенант, увидев,
что его неожиданный гость пришел в себя.
- В штабе дивизии уже все известно?
- Лишь то, что на машину наскочили маки. Но труп лейтенанта Заугеля
навел всех на мысль, что и с остальными пассажирами произошло большое
несчастье.
Рота егерей прибыла, как показали часы, за сорок пять минут. Вместе с
ней на машине Генриха, которую вел Курт, приехал и Лютц.
- Вот к чему привело твое легкомыслие!- еще с порога набросился он на
приятеля.
- А при чем тут мое легкомыслие?
- Надо было взять больше охраны и не выезжать вечером.
- Карл! Ты, забыл, что об охране должен был позаботиться Заугель,
покойный Заугель, я был лишь пассажиром. На том, чтобы ехать вечером,
настаивал сам Пфайфер, но обо всем этом потом. Сколько прибыло солдат?
- Сто шестьдесят человек и десять ручных пулеметов,- отрапортовал
командир роты.
- Карту!
Расстелив карту, такую же, как та, которую он вчера внимательно изучил
с Андре Ренаром и Мельниковым, Генрих стал отдавать распоряжения.
- Вы, герр обер-лейтенант Краузе, берите взвод и наступайте по этой
дороге. Будете главной колонной. Если вашу колонну не обстреляют, что
маловероятно, вы свернете от селения налево, чтобы отрезать маки дорогу в
горы. Я приму команду над двумя взводами и буду наступать вслед за вами, на
правом фланге, а теперь действуйте.
Привыкшие к горным операциям, егери шли быстро, почти неслышно. Когда
до селения осталось метров пятьсот, взвод под командой лейтенанта Краузе
свернул налево. Генрих подал команду, и два взвода тихо рассыпались цепью. В
это время застрочили пулеметы партизан. Генрих залег рядом с Лютцем.
- Слева перебежками вперед!- подал он команду.
Не ослабляя огня на правом фланге, партизаны с неожиданной силой
набросились на левый. "Это уже вопреки плану! Мельников доиграется, пока его
окружат!"- нервничал Генрих и перебежками стал продвигаться вперед.
Партизаны прекратили огонь так же внезапно, как и открыли. Когда минут
через десять рота егерей с криком ворвалась в небольшое селение, состоявшее
всего из нескольких домиков, там не было ни единой живой души.
Генрих и Лютц подбежали к каменному сараю, сбили замок.
- Герр Пфайфер, вы живы? - крикнул Генрих. Лютц посветил фонариком.
Прижавшись друг к другу, в углу сидели шофер и почти потерявший от страха
сознание пропагандист.
- О герр обер-лейтенант! - наконец пришел в себя Пфайфер. И с ревом,
похожим на рыдание, упал на грудь Генриха.
Лютц и Генрих вывели Пфайфера на воздух, поддерживая, словно больного,
под руки. Рядом с большой дверью, из которой они только что вышли,
находилась маленькая, распахнутая настежь. Лютд заглянул в нее, посветил
фонариком и вскрикнул. Генрих подбежал к нему. У порога лежала Бертина
Граузамель.
- Мертвая!- констатировал Лютц, склонившись над убитой.
- Может быть, наша пуля и убила ее, - бросил Генрих.
- По крайней мере, умерла она достойно,- послышался из-за спины густий
бас Пфайфера. Почувствовав, что находится в безопасности, он быстро пришел в
себя и держался, как обычно.
Генрих взглянул на него и не поверил глазам. Пропагандист был важен,
весь вид его говорил о том, что человечество должно быть благодарно ему за
одно то, что он родился...
В Сен-Реми освобожденные прибыли на рассвете. Сделав в госпитале
перевязку, Генрих тотчас пошел в гостиницу и мгновенно уснул. Спал он долго,
крепко и спокойно. Он не слышал, как к нему заходил Миллер, как старался
разбудить его Лютц, когда надо было идти обедать в казино. И это было к
лучшему. Даже выдержки Генриха не хватило бы, чтобы спокойно выслушать
рассказ Пфайфера об их героическом поведении в плену у маки. Однако надо
быть справедливым, на первое место он выдвинул обер-лейтенанта Гольдринга.
По рассказу геббельсовского пропагандиста, Генрих казался сказочным
богатырем, который, лежа связанный, сбил с ног нескольких маки, голыми
руками передушил стражу и вообще вел себя, как стопроцентный ариец,
настоящий офицер непобедимой армии фюрера.
В казино в этот день было много выпито за здоровье Пфайфера и
бесстрашие фон Гольдринга. У всех было чересчур приподнятое настроение,
чтобы говорить о покойниках. Особенно радовался Миллер. Не попади он в
госпиталь, ему бы пришлось ехать встречать знатного гостя и теперь вместо
Заугеля он бы лежал в могиле на центральной площади в Сен-Реми.
ПОЕЗДКА НА АТЛАНТИЧЕСКИЙ ВАЛ
- Как себя чувствуете, барон?- спросил Эверс Генриха, когда через
неделю после описанных событий обер-лейтенант отрапортовал, что приступил к
выполнению своих обязанностей.
- Спасибо за внимание. Прекрасно, герр генерал.
- Ну тогда, выходит, мы оба в отличной форме.- Эверс вышел из-за стола
и зашагал, по кабинету.- Моя поездка в Лион значительно улучшила и мое
настроение.
- Не смею опросить о причине, герр генерал,
- А вы сейчас о ней узнаете, я скажу вам кое-что такое, чего, кроме вас
и моего адъютанта, никто из офицеров не знает и пока знать не должен... Вы
слышали об Атлантическом вале?
- Конечно, слышал, но представления о нем не имею.
- Так же, как и я. Дело вот в чем. Наше командование перебрасывает все
боеспособные дивизии на Восточный фронт. Очевидно, там снова готовится
грандиозная операция. В связи с этим дивизии, укомплектованные наилучшим
образом и расположенные в районе Атлантического вала, будут
передислоцированы на Восточный фронт, а наша дивизия займет оборону на валу.
Как вам это нравится, герр обер-лейтенант?
- Я рад, что, наконец, наша дивизия будет отвечать за нечто большее,
чем охрана военных объектов, герр генерал.
- Совершенно с вами согласен. Но наша дивизия, как известно,
укомплектована не полностью как личным составом, так и оружием. Участок,
который отводят нам, сейчас занимает дивизия генерал-майора Толле, но,
предупреждаю, пока что это секрет, даже для офицеров штаба.
- Я научился хранить тайны, герр генерал.
- Я это знаю. И потому именно вам поручаю выполнить одно очень
щекотливое задание. Вернее, не одно, а два, Начну с первого. Мне нужно
послать офицера в штаб генерал-майора Толле, где этот офицер должен получить
информацию о количестве огневых точек для того, чтобы мы могли
укомплектовать их, а также и резервные позиции. На всех этих точках,
естественно, установлено оружие дивизии генерал-майора Толле, и, переезжая
на Восточный фронт, он, конечно, заберет все с собой. Теми тяжелыми
орудиями, что у нас есть, мы не сможем укомплектовать все огневые точки,
поэтому сведения, о которых я говорил раньше, нам крайне необходимы. На
основании их мы будем немедленно требовать от командования необходимое
количество оружия соответствующих калибров. Я хочу, чтобы на новом месте моя
дивизия как можно лучше была подготовлена ко всяким неожиданностям. Это, так
сказать, официальное поручение, выполнить которое будет очень легко,
поскольку штаб дивизии Толле уже получил соответствующие инструкции. Теперь
второе задание, более щекотливое...- Генерал несколько раз прошелся по
кабинету. Генрих молча наблюдал за ним.
- Перед тем как выезжать на новое место, мне бы хотелось иметь полное
представление о том участке западного вала, который нам придется охранять.
Поэтому я просил бы вас лично ознакомиться с боевыми сооружениями,
казармами, складами, водоснабжением, системой связи. Если для выполнения
первого поручения у вас будут директивы, то для второго их не будет. Вас
могут принять в штабе, дать ответы, но не пустить на укрепленные точки.
Итак, задание это и щепетильное и дипломатичное. Я просил командующего
корпусом дать официальное разрешение на получение этих сведений, но он
отказал на том основании, что у нас будет время узнать об этом уже после
дислокации, а мне бы хотелось ознакомиться со всем заранее. Вам ясны,
оберлейтенант, ваши задания?
- Абсолютно, герр генерал. Когда прикажете выезжать?
Эверс позвонил. Вошел Лютц.
- Документы обер-лейтенанта готовы?
- Яволь.
- Итак, завтра утром, я думаю, можно выезжать.
- Завтра на рассвете я выеду, машиной на Шамбери, оттуда поездом в штаб
корпуса. А из Лиона уже в СенНазер.
- Время поездки не ограничиваю, но надеюсь, что вы вернетесь быстро.
Лютц и Генрих вышли из кабинета.
- Завидую тебе, Генрих.
- Чему это?
- Ты все ездишь, всюду бываешь, а я, кроме этого опостылевшего мне
штаба, ничего не вижу,- пожаловался Лютц.
- Надеюсь, ты не завидуешь, что в плен к маки попал я а не ты?
- Это единственная командировка, в которую мне бы не хотелось ехать!-
рассмеялся Лютц.
- Я думаю, Карл, что последний вечер перед отъездом мы проведем вместе.
- Если его снова не испортит Миллер.
- А я нарочно зайду к нему раньше, попрощаюсь, чтобы ему не пришло в
голову являться ко мне.
Генрих вышел из штаба и уже направился к службе СС, но его внимание
привлекла тележка, которую толкал впереди себя старый антиквар, выкрикивая
на всю улицу:
- Старинные гравюры! Миниатюры лучших художников Франции! Репродукции
картин мировых сокровищниц искусства! Художественные произведения
воспитывают вкус. Лучше иметь хорошую копию великого художника, чем плохую
мазню маляра. Покупайте старые гравюры, репродукции. Копии скульптур!
Генрих подошел к старику.
- Скажите, не могу я достать у вас хорошие копии Родена?
- Даже копии Родена чересчур большая драгоценность, чтобы я возил их с
собой. А что именно хочет приобрести мсье офицер?
- Мне давно хочется иметь хорошую копию бюста Виктора Гюго.
- Вам повезло, мсье, весьма удачную копию бюста я недавно приобрел
совершенно случайно. Если вы разрешите, я принесу его вам через полчаса.
- Мой адрес: гостиница "Темпль", номер 12,- бросил Генрих и ушел.
Отослав Курта, Генрих взволнованно заходил по комнате, все время
поглядывая на часы. Встреча со странствующим антикваром явно взволновал его.
Она была слишком неожиданной, и это вызывало беспокойство, даже тревогу.
Когда в дверь постучали, Генрих с облегчением вздохнул. В дверях
показался старый антиквар, держа в руках что-то завернутое в большой черный
платок.
- Вы, кажется, хотели иметь копию этой скульптуры, мсье офицер?
Генрих даже не взглянул на копию.
- В номере мы одни,- тихо сказал он, запирая дверь.
- Отоприте,- строго приказал старик,- какие могут быть секреты между
обер-лейтенантом немецкой армии и стариком антикваром?
Генрих повернул ключ. Старик поставил бюст между собой и Генрихом,
присел на краешек стула, как садятся обычно маленькие люди в присутствии
знатных особ. На столе старик разложил несколько миниатюр, вынутых из
кармана. Теперь все выглядело совершенно естественно, и если бы кто-либо
ненароком заглянул в номер, он не заметил бы ничего подозрительного.
Бедняк-антиквар старается всучить офицеру, не разбирающемуся в искусстве,
какую-то подделку. Не меняя позы и даже выражения лица, старик начал не
совсем обычный разговор:
- Мне кажется, товарищ капитан, и, кстати, не только мне, что последнее
время вы ведете себя чересчур рискованно.
