утратил после свидания со своей квартирной хозяйкой. Его лицо просияло, и он
готов был окончательно развеселиться.
- А теперь, Бетси... - весьма учтиво сказал мистер Боб Сойер,
распределяя в то же время шумную маленькую группу стаканов, которые девушка
поместила в центре стола, - а теперь, Бетси, горячей воды, будьте добры,
поскорее.
- Никакой горячей воды вы не получите, - ответила Бетси.
- Не получим? - воскликнул мистер Боб Сойер.
- Да! - сказала девушка, покачав головой, что свидетельствовало об
отказе более решительном, чем может выразить самый красноречивый язык.
Миссис Редль не велела давать вам никакой воды.
Изумление, написанное на лицах гостей, вдохнуло новое мужество в
хозяина.
- Сейчас же принесите горячей воды, сейчас же! - с отчаянием приказал
мистер Боб Сойер.
- Не могу, - ответила девушка. - Миссис Редль выгребла угли из печки
перед тем как лечь спать и заперла котелок.
- О, неважно, неважно! Пожалуйста, не волнуйтесь из-за такого пустяка,
- сказал мистер Пиквик, наблюдая борьбу противоречивых чувств, отражавшихся
на физиономии Боба Сойера. - Мы прекрасно обойдемся холодной водой.
- О, превосходно! - подхватил мистер Бенджемин Эллен.
- Моя квартирная хозяйка подвержена легким припадкам умственного
расстройства, - заметил Боб Сойер с бледной улыбкой. - Боюсь, что придется
заявить ей об отказе от помещения.
- Ну, нет! К чему же! - возразил Бен Эллен.
- Боюсь, что придется! - сказал Боб с героической решимостью. - Я ей
заплачу то, что должен, и завтра же утром предупрежу.
Бедный малый! Как страстно желал он это сделать!
Мучительные условия мистера Боба Сойера оправиться от этого последнего
удара подействовали угнетающе на гостей, большая часть которых с целью
поднятия духа проявила чрезмерное пристрастие к холодному грогу, первое
заметное действие коего сказалось в возобновлении вражды между цинготным
юношей и джентльменом в рубашке. Сначала воюющие стороны выражали взаимное
презрение хмурыми взглядами и сопением, пока, наконец, цинготный юноша не
счел нужным перейти к более ясным объяснениям, и тогда произошел следующий
вразумительный разговор:
- Сойер! - громко сказал цинготный юноша.
- В чем дело, Нодди? - отозвался мистер Боб Сойер.
- Мне бы очень не хотелось, Сойер, - сказал мистер Нодди, - говорить
неприятные вещи за столом у кого-либо из друзей, и в особенности за вашим
столом, Сойер, но я должен воспользоваться случаем и сообщить мистеру
Гантеру, что он не джентльмен.
- А мне бы очень не хотелось, Сойер, устраивать беспорядок на улице,
где вы живете, - сказал мистер Гантер, - но, боюсь, я буду вынужден
потревожить соседей и вышвырнуть из окна субъекта, который только что
говорил.
- Что вы хотите этим сказать, сэр? - осведомился мистер Нодди.
- То, что я сказал, сэр, - ответил мистер Гантер.
- Хотел бы я посмотреть, как бы вы это сделали, сэр, - заметил мистер
Нодди.
- Вы почувствуете, как я это сделаю, через полминуты, сэр, - отозвался
мистер Гантер.
- Я требую, чтобы вы дали мне вашу визитную карточку, сэр, - сказал
мистер Нодди.
- Я этого не сделаю, сэр, - возразил мистер Гантер.
- Почему, сэр? - осведомился мистер Нодди.
- Потому что вы поставите ее на камине и будете вводить в заблуждение
своих гостей, которые подумают, что у вас был с визитом, джентльмен, сэр,
ответил мистер Гантер.
- Сэр, один из моих друзей навестит вас завтра утром, - сказал мистер
Нодди.
- Сэр, я весьма признателен вам за предупреждение, и мною будет отдано
специальное распоряжение прислуге спрятать под замок ложки.
В этот момент вмешались остальные гости и стали доказывать обеим
сторонам неприличие их поведения, после чего мистер Нодди попросил
запомнить, что его отец был такой же почтенный человек, как и отец мистера
Гантера; мистер Гантер ответил, что его отец был такой же почтенный человек,
как отец мистера Нодди, и что в любой день недели сын его отца был не хуже
мистера Нодди. Так как это заявление, казалось, предвещало возобновление
спора, последовало новое вмешательство остальных гостей; со всех сторон
послышались возгласы и крики, после чего мистер Нодди постепенно уступил
наплыву чувств и признался, что он всегда питал горячую привязанность к
мистеру Гантеру. На это мистер Гантер ответил, что, в общем, для него мистер
Нодди дороже родного брата; услышав такое признание, мистер Нодди
великодушно поднялся со стула и протянул руку мистеру Гантеру. Мистер Гантер
пожал ее с трогательной горячностью, и присутствующие единодушно заявили,
что весь спор был проведен обеими сторонами в благороднейшем стиле.
- А теперь, - сказал Джек Хопкинс, - не худо было бы спеть что-нибудь,
Боб, для поднятия духа.
И Хопкинс, побуждаемый бурными рукоплесканиями, немедленно и громко
затянул "Бог да благословит короля" на новый мотив, сложенный из двух
других: "Бискайского залива" и "Лягушки" *.
Хор играл существенную роль в пении, а так как каждый джентльмен пел на
тот мотив, который лучше знал, эффект получался поистине потрясающий.
В конце припева к первому куплету мистер Пиквик поднял руку, как бы
прислушиваясь, и сказал, как только наступило молчание:
- Тише! Прошу прощения. Мне почудилось, будто кто-то кричит с верхней
площадки лестницы.
Немедленно воцарилась глубокая тишина. Было замечено, что мистер Боб
Сойер сильно побледнел.
- Кажется, опять кричат, - сказал мистер Пиквик. - Будьте добры открыть
дверь.
Как только дверь была открыта, все сомнения по этому поводу рассеялись.
- Мистер Сойер! Мистер Сойер! - визжал голос с площадки третьего этажа.
- Это моя квартирная хозяйка, - сказал Боб Сойер, озираясь в великом
смятении. - Слушаю, миссис Редль.
- Что это значит, мистер Сойер? - продолжал голос весьма пронзительно и
скоропалительно. - Мало вам того, что вы денег за квартиру не платите и
вдобавок долгов не возвращаете, а ваши приятели, которые осмеливаются
называть себя мужчинами, ругают меня и оскорбляют, вам надо еще весь дом
перевернуть вверх дном и в два часа ночи поднимать такой шум, что вот-вот
приедет пожарная команда? Гоните этих негодяев!;
- Как вам не стыдно! - изрек голос мистера Редля, доносившийся,
казалось, из-под одеяла.
- Тебе стыдно! - подхватила миссис Редль. - Почему ты не спустишься
вниз и не сбросишь их с лестницы всех до единого? Ты бы это сделал, будь ты
мужчиной.
- Я бы это сделал, будь я десятком мужчин, моя милая, - миролюбиво
отозвался мистер Редль, - но на их стороне численный перевес, моя милая.
- Тьфу, трус! - отвечала миссис Редль с величайшим презрением. Намерены
вы прогнать этих негодяев, мистер Сойер, или нет?
- Они уходят, миссис Редль, они уходят, - сказал несчастный Боб.
Пожалуй, лучше разойтись, - сообщил мистер Боб Сойер своим друзьям. - Мне
кажется, мы слишком шумели.
- Это очень печально, - сказал жеманный джентльмен. - А мы как раз
развеселились!
У жеманного джентльмена только что мелькнул проблеск воспоминания об
анекдоте, который он забыл.
- С этим трудно примириться, - озираясь, сказал жеманный джентльмен.
Трудно примириться, не правда ли?
- Не следует мириться, - отозвался Джек Хопкинс. - Споем следующий
куплет, Боб. Ну-ка!
- Нет, нет, Джек, не нужно, - перебил Боб Сойер. Это чудесная песня, но
лучше нам не петь второго куплета. Очень вспыльчивые люди - жильцы этого
дома.
- Может быть, мне подняться наверх и поколотить хозяина? - осведомился
Хопкинс. - А может быть, потрезвонить в колокольчик или завыть на лестнице?
Вы можете располагать мною. Боб.
- Я глубоко признателен вам, Хопкинс, за вашу дружбу и доброту, сказал
злополучный мистер Боб Сойер, - но, мне кажется, во избежание дальнейших
споров мы должны разойтись немедленно.
- Ну, что, мистер Сойер? - раздался пронзительный голос миссис Редль.
Уходят эти грубияны?
- Они ищут свои шляпы, миссис Редль, - ответил Боб. - Сейчас уйдут.
- Уйдут? - повторила миссис Редль, выставляя из-за перил свой ночной
чепец как раз в тот момент, когда мистер Пиквик в сопровождении мистера
Тапмена вышел из комнаты. - Уйдут! А зачем им было приходить?
- Сударыня... - начал мистер Пиквик, поднимая голову.
- Проваливайте, старый бездельник! - ответила миссис Редль, поспешно
сдергивая ночной чепец. - Вы ему в дедушки годитесь, несчастный! Вы хуже их
всех!
Мистер Пиквик убедился, что доказывать свою невиновность бессмысленно,
и посему поспешно спустился с лестницы и выбежал на улицу, где к нему
присоединились мистер Тапмен, мистер Уинкль и мистер Снодграсс. Мистер Бен
Эллен, на которого угнетающе подействовали грог и тревога, проводил их до
Лондонского моста и во время прогулки поведал мистеру Уинклю, как лицу
наиболее подходящему, что он решил перерезать горло любому джентльмену, за
исключением мистера Боба Сойера, который осмелится посягать на любовь его
сестры Арабеллы. Высказав с подобающей твердостью свое решение исполнить сей
мучительный долг брата, он расплакался, надвинул шляпу на глаза и, сделав
попытку вернуться домой, стал стучать в дверь конторы рынка Боро, изредка
задремывая на ступеньках, и стучал до рассвета в твердой уверенности, что он
живет здесь, но позабыл свой ключ.
Когда все гости ушли согласно настойчивой просьбе миссис Редль,
злополучный мистер Боб Сойер остался один, чтобы поразмыслить о возможных
событиях завтрашнего дня и увеселениях этого вечера.
ГЛАВА XXXIII
Мистер Уэллер-старший высказывает
некоторые критические замечания,
касающиеся литературного стиля,
и с помощью своего сына Сэмюела
уплачивает частицу долга преподобному
джентльмену с красным носом
Утро тринадцатого февраля, которое, - читатели сего правдивого
повествования знают это не хуже, чем мы, - было кануном дня, назначенного
для слушания дела миссис Бардл, оказалось беспокойным для мистера Сэмюела
Уэллера, непрерывно путешествовавшего от "Джорджа и Ястреба" к дому мистера
Перкера и обратно с девяти часов утра и до двух часов дня включительно.
Нельзя сказать, чтобы это могло содействовать ходу дела, ибо консультация
уже состоялась и план действия, который следовало избрать, был окончательно
выработан; но мистер Пиквик, находясь в состоянии крайнего возбуждения,
непрестанно посылал записочки своему поверенному, содержащие один только
вопрос: "Дорогой Перкер, все ли идет хорошо?" - на что мистер Перкер
неизменно отвечал: "Дорогой Пиквик, все идет хорошо, насколько это
возможно". В действительности же, как мы уже намекали, идти было решительно
нечему ни хорошо, ни худо, вплоть до судебного заседания, назначенного на
следующее утро.
Но людям, которые добровольно обращаются к правосудию или насильственно
и впервые привлекаются к суду, можно простить некоторое временное
раздражение и беспокойство, и Сэм с подобающим снисхождением к слабостям
человеческой природы исполнял все приказания своего хозяина с невозмутимым
добродушием и нерушимым спокойствием, обнаруживая тем самым поразительнейшие
и приятнейшие свойства своей натуры.
Сэм утешился весьма недурным обедом и ждал у буфетной стойки стакана
горячей смеси, в которой мистер Пиквик посоветовал ему утопить усталость,
вызванную утренними прогулками, когда юнец ростом около трех футов, в
