когда полосатый сак, красный сак, кожаный футляр и пакет в оберточной бумаге
были доставлены в его спальню, он вместе с подсвечником, покрытым японским
лаком, удалился в одно крыло дома, тогда как мистера Пиквика с другим
подсвечником, покрытым японским лаком, проводили по бесконечным извилистым
коридорам в другое крыло.
- Вот ваша комната, сэр, - сказала служанка.
- Прекрасно, - ответил мистер Пиквик, озираясь.
Это была довольно большая комната с двумя кроватями и камином; в общем,
более комфортабельное помещение, чем склонен был ожидать мистер Пиквик,
основываясь на кратком своем знакомстве с теми удобствами, которые можно
было найти в "Большом Белом Коне".
- Надеюсь, другая кровать никем не занята? - осведомился мистер Пиквик.
- О нет, сэр.
- Прекрасно. Велите моему слуге завтра в половине девятого принести
горячей воды, а сегодня он мне больше не понадобится.
- Слушаю, сэр.
И, пожелав мистеру Пиквику спокойной ночи, служанка ушла и оставила его
в одиночестве.
Мистер Пиквик сел в кресло у камина и отдался потоку бессвязных мыслей.
Сначала он подумал о своих друзьях и задал себе вопрос, когда же они
присоединятся к нему; потом мысли его обратились к миссис Марте Бардл, а от
этой леди, естественно, перекочевали к грязной конторе Додсона и Фогга. От
Додсона и Фогга они по касательной поплыли к самому центру истории странного
клиента, а затем вернулись к "Большому Белому Коню" в Ипсуиче, с достаточной
ясностью давая понять мистеру Пиквику, что он засыпает. Поэтому он встал и
начал раздеваться, как вдруг вспомнил, что оставил свои часы внизу на столе.
Часы эти пользовались особой любовью мистера Пиквика, который носил их
под сенью своего жилета в течение большего числа лет, чем считаем мы себя
вправе здесь указывать. Мысль о том, чтобы лечь спать, не слыша их мерного
тикания под подушкой или в туфельке над головой, не вмещалась в мозгу
мистера Пиквика. Так как час был поздний и ему не хотелось звонить среди
ночи, то он надел фрак, который только что снял, и, взяв в руку подсвечник,
покрытый японским лаком, стал потихоньку спускаться по лестнице.
Чем дальше спускался мистер Пиквик, тем больше как будто обнаруживалось
лестниц, по которым предстояло спускаться, и снова и снова, когда мистер
Пиквик попадал в какой-нибудь узкий коридор и начинал поздравлять себя с
прибытием в нижний этаж, появлялась перед его изумленными глазами новая
лестница. Наконец, он добрался до вестибюля с каменным полом, который ему
запомнился при входе в дом. Он исследовал коридор за коридором; обозрел
комнату за комнатой; наконец, собираясь в отчаянии отказаться от поисков, он
открыл дверь той самой комнаты, где провел вечер, и увидел на столе забытые
им часы.
Мистер Пиквик с торжеством схватил часы и направил свои стопы обратно в
спальню. Если путешествие его в нижний этаж было сопряжено с трудностями и
неуверенностью, то обратный путь оказался несравненно более сложным. Ряды
дверей, украшенных башмаками всех видов, фасонов и размеров, тянулись,
разветвляясь, во все стороны. Несколько раз повертывал он осторожно ручку
ведущей в спальню двери, которая была похожа на его дверь, но ворчливый
окрик, доносившийся из-за нее: "Кто там, черт подери?", или: "Что вам здесь
нужно?" - заставлял его удаляться на цыпочках с изумительной быстротой. Он
был на грани отчаяния, но тут его взгляд упал на открытую дверь. Он заглянул
в комнату. Наконец-то! Здесь было две кровати - он прекрасно помнил, как они
стояли, - и огонь в камине еще горел. Его свеча, не отличавшаяся величиной,
когда он ее получил, оплыла от сквозняков во время его скитаний и погасла,
как только он закрыл за собой дверь. "Неважно, - сказал мистер Пиквик, - я
могу раздеться при свете камина".
Кровати стояли справа и слева от двери, и между каждой кроватью и
стеной оставался маленький проход, в конце которого стоял стул с плетеным
сиденьем, - проход такой ширины, чтобы в случае надобности взобраться стой
стороны на кровать или слезть с нее. Тщательно задвинув занавески кровати с
наружной стороны, мистер Пиквик уселся на стул с плетеным сиденьем и не
спеша снял башмаки и гетры. Затем он снял и сложил фрак, жилет и галстук, и,
медленно напялив ночной колпак с кисточкой, укрепил его на голове, завязав
под подбородком тесемки, которые у него всегда были пришиты к этой
принадлежности туалета. И в этот момент он вдруг представил себе всю
нелепость своего недавнего блуждания. Откинувшись на спинку стула с плетеным
сиденьем, мистер Пиквик засмеялся так искренне, что для всякого
здравомыслящего человека было бы истинным наслаждением созерцать улыбки,
расцветавшие на приветливой физиономии мистера Пиквика и сиявшие из-под
ночного колпака.
"Это самая смешная вещь, - говорил самому себе мистер Пиквик, улыбаясь
так, что тесемки ночного колпака могли лопнуть, - это самая смешная вещь, о
какой я слышал, - заблудиться в гостинице и скитаться по лестницам. Забавно,
забавно, очень забавно!"
Мистер Пиквик улыбнулся еще более широкой улыбкой и в наилучшем
расположении духа хотел вновь приступить к процедуре раздевания, как вдруг
его остановила весьма неожиданная помеха, а именно появление в комнате
какой-то особы со свечой в руке, которая, заперев дверь, подошла к
туалетному столику и поставила на него свечу.
Улыбка, игравшая на лице мистера Пиквика, мгновенно уступила место
выражению безграничного изумления и недоумения. Кто-то вошел так внезапно и
так бесшумно, что у мистера Пиквика не было времени окликнуть его или
помешать ему войти. Кто бы это мог быть? Грабитель? Какой-нибудь
злоумышленник, который видел, быть может, как он поднимался по лестнице,
держа в руке красивые часы? Что же ему теперь оставалось делать?
Единственное, что мог сделать мистер Пиквик, чтобы взглянуть на
таинственного посетителя, не подвергая себя опасности быть замеченным, это
взобраться на кровать и выглянуть в просвет между занавесками с
противоположной стороны. К этому маневру он и прибег. Осторожно придерживая
рукой занавески так, что ничего не было видно, кроме его головы и ночного
колпака, мистер Пиквик, надев очки, собрался с духом и выглянул.
От ужаса и смущения он едва не лишился чувств. Перед зеркалом стояла
леди средних лет в желтых папильотках и старательно расчесывала волосы.
Каким бы образом ни очутилась в комнате ничего не ведающая леди средних лет,
было ясно, что она рассчитывала остаться здесь, ибо принесла тростниковую
свечу * с экраном, каковую, принимая похвальные меры предосторожности против
пожара, поместила в таз на полу, где она и мерцала, словно гигантский маяк
на удивительно маленьком водном пространстве.
"Господи помилуй! - подумал мистер Пиквик. - Какое ужасное положение!"
- Кхе! - кашлянула леди, и мистер Пиквик с быстротой автомата втянул
голову. .
"Никогда я не бывал в таком безвыходном положении, - подумал бедный
мистер Пиквик; капли холодного пота выступили на его ночном колпаке.
Никогда! Это ужасно!"
Но слишком велико было желание видеть, что происходит в комнате. И
голова мистера Пиквика высунулась снова. Положение ухудшилось. Леди средних
лет привела в порядок волосы, заботливо прикрыла их муслиновым чепчиком с
маленькой сборчатой каймой и задумчиво смотрела на огонь.
"Положение становится угрожающим, - рассуждал сам с собой мистер
Пиквик. - Я не могу допустить дальнейшего развития этой истории.
Самообладание этой леди ясно указывает, что, должно быть, я попал не в ту
комнату. Если я крикну, она поднимет на ноги весь дом, но если я останусь
здесь, последствия окажутся еще более устрашающими".
Нет надобности упоминать о том, что мистер Пиквик был одним из
скромнейших и деликатнейших людей. Одна мысль предстать в ночном колпаке
перед леди подействовала на него ошеломляюще; но он завязал узлом эти
проклятые тесемки и, несмотря на все усилия, не мог спять колпак. Следовало
дать знать о своем присутствии. Для этого был только один способ. Он
спрятался за занавеску и издал очень громкий звук:
Кхе-хм!
В том, что леди вздрогнула, услышав этот неожиданный звук, нельзя было
сомневаться, ибо она попятилась в не освещенный ночником угол комнаты; в
том, что она убедила себя, будто это ей почудилось, тоже нельзя было
сомневаться, ибо, когда мистер Пиквик подумал, не упала ли она от испуга в
обморок, и осмелился выглянуть еще раз, она по-прежнему задумчиво смотрела в
огонь.
"В высшей степени необычайная женщина", - подумал мистер Пиквик, снова
исчезая за занавеской.
- Кхе-хм!
На сей раз звуки, - напоминающие те, коим, как сообщают нам легенды,
свирепый великан Бландербор давал сигнал накрывать на стол, - были слишком
отчетливы, чтобы можно было снова принять их за игру воображения.
- Боже мой! - воскликнула леди средних лет. - Что это?
- Это... это... только джентльмен, сударыня, - сказал мистер Пиквик
из-за занавески.
- Джентльмен! - с ужасом взвизгнула леди.
"Все кончено!" - подумал мистер Пиквик.
- Чужой мужчина! - возопила леди.
Еще секунда - и весь дом всполошится. Ее юбки зашуршали, когда она
мотнулась к двери.
- Сударыня! - сказал мистер Пиквик, в порыве отчаяния высовывая голову.
- Сударыня!
Хотя мистер Пиквик не преследовал никакой определенной цели, высовывая
голову, однако это немедленно произвело благоприятный эффект. Леди, как мы
уже заявили, находилась у двери. Ей стоило только переступить порог, чтобы
выйти на лестницу, и совершенно несомненно, что в этот момент она бы это
сделала, если бы внезапно появившийся ночной колпак мистера Пиквика не
отогнал ее в самый дальний угол комнаты, где она и остановилась, дико взирая
на мистера Пиквика, в то время как мистер Пиквик в свою очередь дико взирал
на нее.
- Негодный! - сказала леди, закрывая лицо руками. - Что вам здесь
нужно?
- Ничего, сударыня! Решительно ничего, сударыня, с жаром ответил мистер
Пиквик.
Ничего! - повторила леди, поднимая взор.
- Ничего, сударыня, клянусь честью! - сказал мистер Пиквик, так
энергически мотая головой, что кисточка ночного колпака пустилась в пляс.
Сударыня, я готов провалиться сквозь землю от смущения, потому что принужден
разговаривать с леди, не снимая ночного колпака (тут леди поспешно сорвала
свой), но я не могу его снять, сударыня (при этом мистер Пиквик дернул его
изо всех сил в подтверждение своих слов). Теперь мне ясно, сударыня, что я
по ошибке принял эту спальню за свою. Я не провел здесь и пяти минут,
сударыня, когда вы внезапно вошли.
- Если эта невероятная история действительно правдива, сэр, - сказала
леди, громко всхлипывая, - вы немедленно удалитесь.
- Удаляюсь, сударыня, с величайшим удовольствием, - ответил мистер
Пиквик.
- Немедленно, сэр, - сказала леди.
- Конечно, сударыня! - поспешно согласился мистер Пиквик. - Конечно,
сударыня! Я... я очень сожалею, сударыня, - продолжал мистер Пиквик,
появляясь из-за кровати, - что помимо своей воли был виновником этой тревоги
и волнения, глубоко сожалею, сударыня.
Леди указала на дверь. Одна из превосходных черт характера мистера
Пиквика великолепно проявилась в этот момент при крайне тяжелых
обстоятельствах. Хотя впопыхах он надел шляпу поверх ночного колпака, на
манер ночного сторожа былых времен, хотя башмаки и гетры он держал в руке, а
фрак и жилет перебросил через руку, - ничто не могло сломить его природную
вежливость.
