мистер Граммер, приказав носильщикам остановиться, приблизился степенным и
торжественным шагом к зеленой калитке, из которой не так давно выходил Джоб
Троттер, и сильно дернул ручку колокольчика, висевшую у калитки. На звонок
явилась очень изящная и хорошенькая служанка, которая сначала всплеснула
руками, изумленная мятежным видом арестованных и страстной речью мистера
Пиквика, затем вызвала мистера Мазля. Мистер Мазль открыл одну половину
ворот, чтобы пропустить портшез, пленников и констеблей, и немедленно
захлопнул ее перед носом толпы, которая, возмущаясь тем, что ее отстранили,
и горя желанием видеть происходящее, дала исход своим чувствам и начала
колотить ногами в ворота и дергать ручку колокольчика, каковое занятие
продолжалось без перерыва около двух часов. Этой забаве предавались все по
очереди, за исключением трех-четырех счастливцев, обнаруживших в воротах
щель, через которую ничего не было видно, и смотревших сквозь нее с той
неутомимой настойчивостью, с какой люди прижимаются носом к выходящим на
улицу окнам аптеки, когда в задней комнате подвергается врачебному осмотру
пьяный, которого опрокинула на улице двуколка.
Перед лестницей, ведущей к двери дома, которая с обеих сторон
охранялась агавами в зеленых кадках, портшез остановился. Мистера Пиквика и
его друзей препроводили в вестибюль, откуда, после предварительного доклада
мистера Мазля и распоряжения, отданного мистером Напкинсом, их провели
наверх, где они и предстали перед "его честью", посвятившим себя заботе об
общественном благоденствии.
Зрелище было величественное, рассчитанное на то, чтобы поразить ужасом
сердца преступников и внушить им соответствующее представление о суровом
величии закона. Перед огромным книжным шкафом, в огромном кресле, за
огромным столом, перед огромным фолиантом восседал мистер Панкине,
казавшийся вдвое больше любого из этих предметов, как ни были они огромны.
Стол был завален кипами бумаг; на дальнем его конце виднелись голова и плечи
мистера Джинкса, который деловито старался принять деловитый вид. Когда все
вошли, мистер Мазль старательно запер дверь и поместился за креслом своего
хозяина в ожидании распоряжений. Мистер Напкинс откинулся назад с волнующей
торжественностью и изучал лица своих гостей, явившихся сюда не по доброй
воле.
- Граммер, кого вы привели? - спросил мистер Напкинс, указывая на
мистера Пиквика, который взял на себя роль представителя своих друзей и
стоял со шляпой в руке, кланяясь с величайшей учтивостью и почтением.
- Это-вот Пиквик, ваш-шесть, - сказал Граммер.
- Ну-ну, никаких "этих-вот", старый трут! - вмешался мистер Уэллер,
проталкиваясь в первый ряд. Прошу прощенья, сэр, но этот ваш чин в
непромокаемых сапогах никогда не заработает на приличную жизнь, если
сделается где-нибудь церемониймейстером. Это-вот, сэр, - продолжал мистер
Уэллер, отстраняя Граммера и с приятной фамильярностью обращаясь к судье,
это-вот мистер Пиквик, эсквайр, это-вот мистер Тапмен, это-вот мистер
Снодграсс, а по другую сторону от него мистер Уинкль - все очень порядочные
джентльмены, сэр, с которыми вы рады будете познакомиться; и потому, чем
скорее вы отправите месяца на два этих-вот своих чинов на ступальную
мельницу *, тем скорее мы придем к приятному соглашению. Сперва дело, потом
удовольствие, как говорил король Ричард Третий *, когда заколол другого
короля в Тауэре, раньше чем придушить детей.
В заключение этой речи мистер Уэллер почистил шляпу правым локтем и
благосклонно кивнул головой Джинксу, который слушал все это с невыразимым
ужасом.
- Кто этот человек, Граммер? - спросил судья.
- Отчаянный тип, ваш-шесть, - ответил Граммер. Он пытался освободить
арестованных и совершил нападение на констеблей, тогда мы его задержали и
привели сюда.
- Вы поступили правильно, - ответствовал судья. По-видимому, это
отчаянный головорез!
- Это мой слуга, сэр, - раздраженно сказал мистер Пиквик.
- А, это ваш слуга, вот как? - переспросил мистер Панкине. - Заговор с
целью противодействия правосудию и убийства его представителей. Слуга
Пиквика. Мистер Джинкс, запишите.
Мистер Джинкс записал.
- Как вас зовут, любезный? - прогремел мистер Панкине.
- Веллер, - ответил Сэм.
- Прекрасное имя для Ньюгетского справочника *, сказал мистер Напкинс.
Это была острота; поэтому Джинкс, Граммер, Дабли, все специальные
констебли и Мазль разразились смехом, длившимся пять минут.
- Запишите его имя, мистер Джинкс, - сказал судья.
- Два л, приятель, - сказал Сэм.
Тут один злополучный специальный констебль снова засмеялся, за что
судья пригрозил отдать его немедленно под стражу. В таких случаях опасно
смеяться некстати.
- Где вы живете? - спросил судья.
- Где придется, - ответил Сэм.
- Запишите, мистер Джинкс, - сказал судья, гнев которого быстро
нарастал.
- И подчеркните, - сказал Сэм.
- Он бродяга, мистер Джинкс, - сказал судья. Бродяга, по собственному
признанию. Не так ли, мистер Джинкс?
- Разумеется, сэр.
- В таком случае я его как бродягу вверю... вверю надежной охране,
сказал мистер Напкинс.
- Вот страна беспристрастного правосудия! - сказал Сэм. - Судья вдвое
больше верит другим, чем себе.
Услышав этот выпад, засмеялся еще один специальный констебль, но тотчас
попытался придать себе такой неестественно торжественный вид, что судья
немедленно и безошибочно открыл виновника.
- Граммер! - сказал мистер Напкинс, краснея от гнева. - Как вы посмели
назначить специальным констеблем такого негодного и бесстыдного субъекта?
Как вы посмели, сэр?
- Простите, ваш-шесть, - пробормотал Граммер.
- Простите! - воскликнул взбешенный судья. - Вы раскаетесь в таком
небрежном отношении к своему долгу, мистер Граммер! Вы будете примерно
наказаны! Отнимите жезл у этого молодца, он пьян. Вы пьяны, любезный!
- Я не пьян, ваша честь, - сказал тот.
- Вы пьяны, - возразил судья. - Как вы смеете говорить, что не пьяны,
сэр, когда я говорю, что вы пьяны? От него пахнет спиртом, Граммер?
- Ужасно, ваш-шесть, - ответил Граммер, у которого было смутное
впечатление, будто около него пахнет ромом.
- Я наперед знал, что он пьян, - сказал мистер Напкинс. - Как только он
вошел, я по его возбужденному взгляду сразу увидел, что он пьян. Вы заметили
его возбужденный взгляд, мистер Джинкс?
- Разумеется, сэр.
- Сегодня у меня во рту не было ни капли спиртного, - сказал человек,
который всегда был трезвенником.
- Как вы смеете мне лгать! - воскликнул мистер Панкине. - Он пьян,
мистер Джинкс?
- Разумеется, сэр, - ответил Джинкс.
- Мистер Джинкс, - сказал судья, - я арестую этого человека за
неуважение к суду. Составьте акт о взятии его под стражу, мистер Джинкс.
И специального констебля взяли бы под стражу, если бы Джинкс, который
был советчиком судьи (ибо получил юридическое образование, проведя три года
в конторе провинциального адвоката), не шепнул судье, что, по его мнению,
этого не следует делать; посему судья произнес речь и сказал, что, снисходя
к семье констебля, он ограничится выговором и освобождением его от
обязанностей. В соответствии с этим он в течение четверти часа горячо
отчитывал специального констебля, а затем отправил его восвояси. Граммер,
Дабли, Мазль и другие специальные констебли что-то бормотали, восхищаясь
великодушием мистера Напкинса.
- А теперь, мистер Джинкс, - сказал судья, - снимите показания с
Граммера.
Граммер тотчас же приступил к даче показаний под присягою; но так как
Граммер сбивался в своих показаниях, а час обеда мистера Напкинса
приближался, мистер Напкинс сократил процедуру, задавая Граммеру наводящие
вопросы, на которые Граммер отвечал по мере сил удовлетворительно. Таким
образом, допрос прошел очень гладко и плавно: мистеру Уэллеру было
предъявлено обвинение в двух случаях применения физического насилия, мистеру
Уинклю - в угрозах, а мистеру Снодграссу - в подстрекательстве. Когда все
это к удовольствию судьи закончилось, судья и мистер Джинкс приступили к
совещанию, которое вели шепотом.
После совещания, длившегося минут десять, мистер Джинкс удалился к
своему концу стола, а судья, предварительно откашлявшись, выпрямился в
кресле и приготовился произнести речь, как вдруг вмешался мистер Пиквик.
- Простите, сэр, если я перебиваю вас, - сказал мистер Пиквик, - но,
раньше чем вы начнете говорить и действовать согласно тому мнению, какое
могли себе составить на основании данных здесь показаний, я должен заявить о
своем праве быть выслушанным, поскольку я лично в этом заинтересован.
- Попридержите язык, сэр! - повелительно сказал судья.
- Я должен подчиниться, сэр, - сказал мистер Пиквик.
- Попридержите язык, сэр, - перебил судья, - или я прикажу вас вывести.
- Вы можете приказать своим подчиненным все, что вам угодно, сэр,
сказал мистер Пиквик. - Узнав на собственном опыте субординацию, какая ими
соблюдается, я нимало не сомневаюсь, что любое ваше приказание будет
исполнено, сэр, но беру на себя смелость, сэр, заявить, что я настаиваю на
своем праве быть выслушанным, пока меня не выведи насильно!
- Пиквик и принцип! - воскликнул мистер Уэллер звучным голосом.
- Сэм, молчите, - сказал мистер Пиквик.
- Нем, как прорванный барабан, сэр, - ответил Сэм.
Мистер Напкинс устремил крайне изумленный взгляд на мистера Пиквика,
проявившего столь необычайную смелость, и, казалось, собирался дать весьма
гневную отповедь, но в это время мистер Джинкс дернул его за рукав и шепнул
ему что-то на ухо. На это судья ответил вполголоса, и шепот возобновился.
Джинкс, по-видимому, в чем-то его убеждал.
Наконец, судья, проглотив с кислой миной свое нежелание слушать,
повернулся к мистеру Пиквику и резко спросил:
- Что вам угодно сказать?
- Во-первых, - начал мистер Пиквик, бросая сквозь очки взгляд, от
которого даже Напкинс дрогнул, - во-первых, я желаю звать, на каком
основании привели сюда меня и моего друга?
- Обязан я отвечать ему? - шепнул судья Джинксу.
- Я думаю, что вы лучше сделаете, если ответите, сэр, - шепнул Джинкс
судье.
- Мне дана была под присягою информация, - сказал судья, - что есть
основания опасаться дуэли, которую вы затеваете, а этот другой обвиняемый,
Тапмен, ваш сообщник и подстрекатель. Посему... ну как, мистер Джинкс?
- Разумеется, сэр.
- Посему я постановляю вас обоих... мне кажется, я не ошибаюсь, мистер
Джинкс?
- Разумеется, сэр.
- Э... э. что, мистер Джинкс? - раздражительно спросил судья.
- Найти поручителей, сэр.
- Именно. Посему я постановляю, как я уже начал говорить, когда меня
перебил мой клерк... постановляю найти поручителей.
- Надежных поручителей, - прошептал Джинкс.
- Я потребую надежных поручителей, - сказал судья.
- Из жителей этого города, - прошептал Джинкс.
- Которые должны быть жителями этого города, сказал судья.
- Пятьдесят фунтов каждый, - прошептал Джинкс, и, конечно, домохозяева.
- Я потребую два залога по пятьдесят фунтов каждый, - сказал судья
громко и с большим достоинством, и поручители, конечно, должны быть
домохозяева.
- Помилуй бог, сэр! - воскликнул мистер Пиквик, который, как и мистер
Тапмен, был вне себя от изумления и негодования. - Мы совершенно чужие люди
в этом городе. У меня нет ни одного знакомого среди здешних домохозяев,
точно так же как нет ни малейшего намерения драться с кем бы то ни было на
