решила мысленно, что наилучшим выходом будет предложить мистеру Пиквику и
его друзьям остаться у них до прибытия капитана и таким образом предоставить
мистеру Пиквику случай, которого он искал. Если выяснится, что он сказал
правду, капитану можно будет отказать от дома, не разглашая этой истории, а
Поркенхемам объяснить его исчезновение, сказав, что благодаря влиянию его
семьи при дворе он назначен на пост генерал-губернатора в Сьерра-Леоне, или
Соугер Пойнт, или еще в какое-нибудь из тех мест с целебным климатом,
которые так очаровывают европейцев, что им редко удается, раз попав туда,
вернуться на родину.
Когда миссис Панкине осушила свои слезы, то и мисс Напкинс осушила
свои, и мистер Напкинс был очень рад уладить дело так, как предлагала миссис
Напкинс. Таким образом, мистер Пиквик и его друзья, смывшие все следы
недавнего столкновения, были приглашены к обеим леди и вскоре после этого -
к обеду; а мистер Уэллер, которого судья со свойственной ему
проницательностью признал по истечении получаса одним из чудеснейших малых,
был препоручен заботам и попечению мистера Мазля, который уделил ему особое
внимание и с превеликим удовольствием повел его вниз.
- Как вы себя чувствуете, сэр? - осведомился мистер Мазль, провожая
мистера Уэллера в кухню.
- Никакой особой перемены не произошло в моем организме с тех пор, как
вы торчали за креслом вашего командира в кабинете, - ответил Сэм.
- Вы простите, что я в то время не обратил на вас должного внимания,
сказал мистер Мазль. - Нас хозяин тогда еще не познакомил. Ах, как вы ему
понравились, мистер Уэллер, уверяю вас!
- Да что вы! - отозвался Сэм. -Это в высшей степени любезно с его
стороны.
- Не правда ли? - подхватил мистер Мазль.
- Такой шутник... - продолжал Сэм.
- И такой мастер говорить, - сказал мистер Мазль. - Как мысли-то у него
текут!
- Удивительно! - ответил Сэм. - Они так и брызжут и стукаются головами
так, что как будто оглушают друг друга. Трудно даже догадаться, куда он
клонит!
- Да, это великое достоинство его слога, - заметил мистер Мазль.
Осторожно на этой последней ступеньке, мистер Уэллер! Не хотите ли вымыть
руки, сэр, прежде чем мы явимся к леди? Вот, сэр, ушат с водой, а за дверью
полотенце для общего употребления.
- Пожалуй, пополоскаться следует, - ответил мистер Уэллер, намыливая
полотенце желтым мылом и растирая лицо, пока оно не заблестело. - Сколько у
вас леди?
- У нас на кухне только две, - сообщил мистер Мазль, - кухарка и
горничная. Для черной работы мы держим мальчишку и, кроме того, одну девицу,
но они обедают в прачечной.
- О, они обедают в прачечной? - переспросил мистер Уэллер.
- Да, - ответил мистер Мазль. - Когда они поступили, мы пустили их за
свой стол, но не могли выдержать. У судомойки ужасно грубые манеры, а
мальчишка так сопит, когда ест, что невозможно сидеть с ним за одним столом.
- Молодой бегемот! - заметил мистер Уэллер.
- Ох, какой ужас! - подхватил мистер Мазль. Это самая плохая сторона
службы в провинции, мистер Уэллер, молодые люди - такие дикари. Сюда
пожалуйте, сэр, сюда!
Опередив с величайшей вежливостью мистера Уэллера, Мазль ввел его в
кухню.
- Мэри, - сказал мистер Мазль хорошенькой служанке, - это мистер
Уэллер, джентльмен, которого прислал сюда хозяин и велел принять его
получше.
- А ваш хозяин понимает дело и послал меня как раз в надлежащее место,
- заметил мистер Уэллер, взглянув с восхищением на Мэри. - Будь я хозяином
этого дома, я тоже считал бы, что получше - значит поближе к Мэри.
- Ах, мистер Уэллер! - зардевшись, сказала Мэри.
- Вот как! - воскликнула кухарка.
- Ах, боже мой, кухарка, я и забыл! - сказал мистер Мазль. - Мистер
Уэллер, разрешите вас представить.
- Как поживаете, сударыня? - произнес мистер Уэллер. - Очень рад
познакомиться с вами и надеюсь, что наше знакомство будет длительным, как
говорил джентльмен, обращаясь к пятифунтовому билету.
Когда церемония представления была закончена, кухарка и Мэри удалились
в людскую, чтобы там минут десять похихикать; потом вернулись, смеясь и
краснея, и сели обедать.
Непринужденность мистера Уэллера и его красноречие возымели столь
непреодолимое действие на его новых друзей, что задолго до конца обеда они
уже сошлись на короткую ногу и узнали со всеми подробностями о вероломстве
Джоба Троттера.
- Я всегда не выносила этого Джоба, - сказала Мэри.
- Иначе и быть не могло, моя милая, - отозвался Сэм.
- Почему? - осведомилась Мэри.
- Потому что уродство и надувательство никогда не могут подружиться с
красотой и добродетелью, - ответил мистер Уэллер. - Не правда ли, мистер
Мазль?
- Никоим образом, - отозвался этот джентльмен.
По этому случаю Мэри рассмеялась и сказала, что ее рассмешила кухарка,
а кухарка рассмеялась и сказала, что она не смешила.
- У меня нет стакана, - сказала Мэри.
- Пейте из моего, моя прелесть, - предложил мистер Уэллер. - Приложите
губки к этому-вот стакану, и тогда я могу вас поцеловать через посредника.
- Как вам не стыдно, мистер Уэллер! - сказала Мэри.
- Почему мне должно быть стыдно, моя драгоценная?
- Стыдно так говорить.
- Вздор! Никакой беды тут нет. Это натурально. Не правда ли? -
обратился мистер Уэллер к кухарке.
- Не спрашивайте меня, бесстыдник, - ответила кухарка в превеликом
восхищении.
По этому случаю кухарка и Мэри снова стали хохотать, пока вследствие
совместного действия пива, холодного мяса и смеха последняя едва не
задохнулась; это был устрашающий припадок, от коего она оправилась только
благодаря похлопыванию по спине и другим необходимым услугам, которые с
величайшей деликатностью оказывал мистер Сэмюел Уэллер. В самый разгар
веселья и смеха раздался громкий звонок у садовой калитки; юный джентльмен,
который обедал в прачечной, немедленно побежал отворять. Внимание мистера
Уэллера было всецело поглощено хорошенькой горничной; мистер Мазль был занят
угощением гостя, а кухарка только что перестала хохотать и подносила ко рту
огромный кусок, как вдруг дверь в кухне открылась и вошел мистер Джоб
Троттер.
Мы сказали - вошел мистер Джоб Троттер, но это выражение не отвечает
нашему правилу строго придерживаться фактов. Дверь открылась, и появился
мистер Троттер. Он хотел войти и даже собирался это сделать, как вдруг
заметил минера Уэллера, невольно отступил шага на два и остановился, взирая
на неожиданно открывшуюся перед ним картину и совершенно оцепенев от
изумления и ужаса.
- Вот он! - воскликнул Сэм, весело вскакивая с места. - Да ведь мы
только что о вас говорили! Как поживаете? Где вы были? Входите!
Возложив руку на шелковичный воротник не сопротивлявшегося Джоба,
мистер Уэллер втащил его в кухню, запер дверь на ключ и передал ключ мистеру
Мазлю, а тот хладнокровно опустил его в боковой карман и застегнул пуговицу.
- Вот потеха! - вскричал Сэм. - Подумать только, что мой хозяин имел
удовольствие встретиться с вашим там наверху, а я радуюсь встрече с вами
здесь внизу! Ну, как же вы поживаете и как подвигается дело с колониальной
торговлей? Как я рад вас видеть! Какой у вас довольный вид! Истинное
наслаждение повидаться с вами, не правда ли, мистер Мазль?
- Совершенно верно, - подтвердил мистер Мазль.
- Какой он веселый! - сказал Сэм.
- В каком прекрасном расположении духа! - сказал Мазль.
- И как он рад видеть нас - от этого встреча еще приятнее, - сказал
Сэм. - Присаживайтесь, присаживайтесь!
Мистер Троттер не сопротивлялся и был усажен на стул возле очага. Он
поднял свои маленькие глазки сперва на мистера Уэллера, потом на мистера
Мазля, но ничего не сказал.
- Ну-с, а теперь, - продолжал Сэм, - в присутствии этих леди я бы хотел
спросить просто так, из любопытства, считаете ли вы себя самым милым и
воспитанным молодым джентльменом, который прибегает к помощи розового
клетчатого платочка и сборника гимнов номер четвертый?
- И который собирается жениться на кухарке? - с возмущением объявила
сия леди. - Негодяй!
- И отказаться от дурных навыков и заняться колониальной торговлей?
вставила горничная.
- А теперь я вам объясню, в чем тут дело, молодой человек, торжественно
начал мистер Мазль, распаляясь при двух последних намеках. Вот эта леди
(указывая на кухарку) водит компанию со мной, и когда вы осмеливаетесь, сэр,
говорить о том, что откроете с ней колониальную лавку, вы меня раните в
самое чувствительное место, в какое только может один мужчина ранить
другого. Вы меня понимаете, сэр?
Тут мистер Мазль, который, в подражание своему хозяину, был высокого
мнения о своем красноречии, умолк в ожидании ответа.
Но мистер Троттер не дал никакого ответа. И мистер Мазль продолжал тор-
жественным тоном:
- Очень возможно, сэр, что наверху вы не понадобитесь в течение
нескольких минут, сэр, потому что мой хозяин в настоящее время чрезвычайно
занят - сводит счеты с вашим хозяином, сэр, и, стало быть, у вас найдется
свободное время, сэр, для маленького секретного разговора со мной, сэр. Вы
меня понимаете, сэр?
Мистер Мазль снова умолк в ожидании ответа, и снова мистер Троттер его
разочаровал.
- Ну, в таком случае, - продолжал мистер Мазль, мне очень жаль, что
приходится объясняться в присутствии леди, но дело важное, и они мне
простят. В людской никого нет, сэр. Если вы пройдете туда, сэр, мистер
Уэллер позаботится, чтобы все было по правилам, и мы можем получить взаимное
удовлетворение, пока не зазвонит колокольчик. Следуйте за мной, сэр!
Произнеся эти слова, мистер Мазль шагнул к двери и, дабы выиграть
время, начал на ходу снимать куртку.
Но как только кухарка услышала заключительные слова этого смелого
вызова и увидела, что мистер Мазль собирается приступить к делу, она
испустила громкий и пронзительный вопль и, бросившись на мистера Джоба
Троттера, который тотчас же встал со стула, начала царапать и бить его по
широкой плоской физиономии с энергией, свойственной возбужденным особам
женского пола, и, запустив руки в его длинные черные волосы, выдрала
примерно столько, что хватило бы на пять-шесть дюжин траурных колец самого
большого размера. Совершив этот подвиг со всем пылом, какой внушила ей
преданная любовь к мистеру Мазлю, она, шатаясь, отступила и, будучи леди
тонко и деликатно чувствующей, немедленно свалилась под кухонный стол и
лишилась чувств.
В эту минуту раздался звонок.
- Это за вами, Джоб Троттер! - сказал Сэм.
И, раньше чем мистер Троттер мог возразить или ответить, раньше даже,
чем он успел остановить кровь из царапин, нанесенных лишившейся чувств леди,
Сэм схватил его за одну руку, а мистер Мазль за другую; один тащил вперед,
другой подталкивал сзади: так она его и препроводили по лестнице прямо в
гостиную.
Их взорам открылась поразительная картина. Альфред Джингль, эсквайр, он
же капитан Фиц-Маршалл, стоял у двери со шляпой в руке и улыбкой на лице,
нимало не смущенный своим крайне неприятным положением. Против него стоял
мистер Пиквик, который, по-видимому, внедрял в него какое-то
высоконравственное поучение, ибо левая его рука покоилась под фалдами фрака,
а правая была простерта в воздухе, по привычке, свойственной ему, когда он
произносил торжественные речи. Неподалеку стоял с негодующей физиономией
мистер Тапмен, которого заботливо удерживали двое его младших друзей; в
