Веррик взревел, как бешеный бык:
- Заткните ей рот. Я не хочу слышать об амулетах,- он ткнул пальцем в
грудь девушки. - Зачем вы таскаете на себе эту саламандру? Снимите и
выбросьте!
Элеонора в ответ лишь растерянно улыбнулась.
- У вас есть еще какая-нибудь информация? - спросил Мур.
- Недавно состоялось собрание Общества престонистов,- Веррик сжал
кулаки. - Может, Картрайт нашел то, что искал и я и все кругом,- способ
обуздать скачок? Если я узнаю, что в этот день Картрайт ждал уведомление...
- Что вы тогда сделаете? - быстро спросила Элеонора.
Веррик не нашел слов, чтобы ответить.
В столовой воцарилась тишина. Опустив голову, Веррик принялся за еду.
Все последовали его примеру.
Покончив с ужином, Веррик обратился к Бентли:
- Вы хотите узнать нашу стратегию? Она такова. Как вы знаете, стоит
телепату нащупать мозг убийцы, он уже не отпускает его. С этого момента
убийца бессилен. О каждом его действии становится известно, едва он подумает
о нем... И убийца не может реализовать какую-либо стратегию. Он под
колпаком.
- Этим самым телепаты принудили нас прибегнуть к Минимаксу,- вступил в
разговор Мур. - Телепаты, пресекая любую стратегию, вынуждают нас
действовать, подчиняясь случаю. Надо, чтобы вы не знали, что станете делать
в следующий момент, то есть вы всегда должны действовать вслепую. Проблема в
том, чтобы выработать недетерминированную стратегию, которая приведет вас к
цели.
- Раньше,- продолжил Веррик,- убийцы искали способ, позволяющий
принимать непредсказуемые решения. Это была своеобразная стратегическая игра
в убийство. На шахматной доске можно составить большое число комбинаций,
предоставляющих массу решений или комбинаций решений. Убийца бросал жребий,
читал результат и поступал соответственно разработанному коду. Телепаты не
могли знать, какой номер выйдет.
Но и это не всегда срабатывало: убийца следовал тактике Минимакса, но
телепаты ведь тоже играли! Их восемьдесят, а убийца - один. Статистически он
должен был проиграть, за исключением очень редких случаев. Де Фаллье,
например, удалось проникнуть в Директорию. Открывая наугад "Закат и падение
Римской империи" Гиббона, он натыкался на правильные решения.
- Выходом, безусловно, является Пеллиг,- сказал Мур. - У нас в арсенале
двадцать четыре блестящих ума, между которыми не будет существовать никаких
контактов. Все эти мужчины и женщины будут изолированы друг от друга здесь
на Фарбене, но при этом соединены с механизмом реализации. Через неравные
интервалы времени мы будем подключать к Пеллигу случайным образом выбранный
ум кого-либо из операторов, каждый из которых имеет определенную стратегию.
Но никто не будет знать, на чей ум мы переключили Пеллига и когда. Поэтому
никому не удастся узнать, какая стратегия, какой образ действия будут
избраны в момент начала игры. У телепатов не будет возможности узнать, что
станет делать Пеллиг в следующую минуту.
Бентли был восхищен безжалостной логикой Мура.
- Неплохо,- сказал он.
- Вот видите,- с гордостью произнес Мур,- телепаты смогут определить
траекторию действия Пеллига, но им не удастся рассчитать его скорость. Никто
не будет знать, в какой точке этой траектории Пеллиг окажется в заданный
момент времени.
8
Квартира Элеоноры Стивенс находилась в квартале для классифицированных
с Холма Фарбен и состояла из нескольких уютно обставленных комнат.
- Я недавно переехала сюда,- сказала Элеонора Теду.
- А где Мур?
- Вероятно, у себя.
- Я полагал, что вы живете вместе.
- В настоящее время - нет.
Элеонора повернула регулятор прозрачности на одной из стен, и тотчас
звезды на ночном небе, огни движущихся автомобилей, очертания Холма
бесследно исчезли.
- В настоящее время я одна,- тихо сказала Элеонора. - Грустная
ситуация, правда? После Мура у меня был один парень - исследователь из
лаборатории, друг Мура; потом, недолго - другой, экономист. Не забывай, я
была телепаткой. В большинстве своем мужчины сторонятся нас, и я, в силу
этого, никогда не принадлежала никому из Корпуса.
- Теперь это в прошлом.
- О, да. Наверное я испортила себе жизнь. Телепатия никогда не
интересовала меня, но у меня не было иного выбора. Кроме того, у меня не
было квалификации, с детства меня прочили только в телепаты. Кстати, если
Веррик выгонит меня, это конец. Я не смогу вернуться в Корпус, и не смогу
преуспеть в Игре.
Она умоляюще посмотрела на Бентли.
- Тед, это ничего, что я независима?
- Не думай об этом.
- Я совершенно одна. Никого рядом. Это жестоко, Тед. Я не могла не
последовать за Верриком. Он единственный, с кем рядом я себя чувствую в
безопасности. Но он же оградил меня от всех, даже от семьи,- она устало
всплеснула руками. - Я не могу быть одна, я боюсь.
- Не надо бояться.
- Я не могу,- всхлипнула Элеонора. - Как тебе удается так жить, Тед?
Ведь надо от кого-то зависеть, быть чьим-то протеже. Наш мир холоден,
враждебен, он лишен тепла. Знаешь, что произойдет, если ты сорвешься?
- Знаю,- ответил Тед. - Они расправятся со мной.
- Я должна была остаться в Корпусе. Но я ненавидела эту работу. Все
время следить, слушать, что происходит в умах других... Казалось, что сама я
уже не жила, не являлась самостоятельным индивидом, была только частью
общего организма. Я не могла ни любить, ни ненавидеть. Была только работа, и
я должна была ее делать вместе с другими типами вроде Вейкмана.
- Ты хочешь быть независимой и одновременно боишься этого.
- Я хочу быть сама собой! Но не одинокой. Я ненавижу просыпаться в
одиночестве. Ненавижу возвращаться в пустую квартиру, вести хозяйство только
для себя...
- Ты молода, привыкнешь к этому.
- Нет! Я не хочу привыкать. Элеонора, отбросив назад свою огненную
шевелюру, в упор посмотрела на Теда:
- Начиная с шестнадцати лет у меня было много мужчин. Даже не помню
сколько. Какое-то время с каждым из них я была рядом, а потом мы начинали
раздражать друг друга. Всегда что-то происходило... Это никогда не
продолжалось долго...
Бентли, погруженный в собственные мысли, с трудом воспринимал слова
Элеоноры.
- Когда-нибудь я найду среди всех других одного,- горячо зашептала
Элеонора. - Ведь правда? Мне только девятнадцать лет, но я неплохо
устроилась в жизни. Веррик мне покровительствует...
Наконец до Бентли дошел потайной смысл ее слов.
- Ты предлагаешь жить вместе?
Элеонора вспыхнула:
- А ты хотел бы?
Тед молчал. В глазах Элеоноры вспыхнула обида.
- Что с тобой? - спросила она.
- Прости. С тобой это никак не связано. Я думаю о Холме. Он красив
ночью. Глядя на него, никогда не догадаешься, чем он является на самом деле.
- При чем здесь Холм? Элеонора опустила голову.
- Наверное, я для тебя ничего не значу. О, небо! Ты был так
воодушевлен, когда появился в бюро. Можно было принять тебя за христианина,
входящего в рай. И я подумала, увидев тебя: а ведь с этим парнем хорошо бы
еще встретиться.
- Я хотел уйти из системы Холмов и найти нечто лучшее. Думал, что это
лучшее - в Директории.
- Директория! - рассмеялась Элеонора. - Абстракция. Из кого, по-твоему,
состоит Директория? Это же, в первую очередь, живые люди, а не учреждения и
конторы. Можно быть верным слову, имени, но не этой живой сущности из плоти
и крови.
- Дело не только в людях и учреждениях,- возразил Бентли. - Они ведь
что-то представляют...
- Что?
- Нечто, что значительнее всех нас, важнее, чем отдельный индивид или
группа индивидов.
- Это ничто. Если у тебя есть друг, то это человек, индивид, не так ли?
Это не класс и не профессиональная группа. Ты же не дружишь с классом,
например, четыре-семь, нет, ты дружишь с конкретным человеком. Если ты спишь
с женщиной, то это определенная женщина, не так ли? А все остальные в это
время исчезают. Единственное, что ценно в жизни - это люди, твоя семья, твои
друзья, твоя любовница, твой покровитель. Ты можешь касаться их,
приближаться к ним, впитывать в себя их жизнь. Господи, да ведь надо же
уметь привязываться к кому-нибудь! И уж, конечно, нужно иметь покровителя.
Кому еще можно довериться?
- Самому себе.
- Тебе покровительствует Риз. Это сильный покровитель. Многие посчитали
бы за счастье...
- Он вельможа,- оборвал Элеонору Бентли. - Я ненавижу пэров.
- Ты психопат.
- Я знаю,- согласился Бентли. - Я больной человек. И чем больше я
разбираюсь в этой жизни, тем сильнее болезнь. Я болен хотя бы потому, что
считаю больными всех, а здоровым признаю только себя. Незавидное у меня
положение, правда?
- Да,- прошептала Элеонора.
- Как бы я хотел уничтожить все это одним ударом... Впрочем, в этом нет
необходимости: все разрушится само собой. Подумай сама: один человек идет
убивать другого, а весь мир смотрит на это и аплодирует. Во что мы верим? В
первоклассных преступников, работающих на более могущественных преступников.
И мы присягаем их бюстам из пластика.
- Бюст - символ,- глаза Элеоноры победно блеснули. - Ты знаешь это,
Тед. Преданность - самое ценное, что у нас есть. Преданность, соединяющая
нас, связывающая слугу с его покровителем, мужчину с его любовницей.
- А может,- сказал Бентли,- мы прежде всего, должны быть преданы
идеалу?
- Какому идеалу?
Бентли не нашел, что ответить. У него появилось ощущение, что мозг
вдруг отказался повиноваться ему. В голове закружились обрывки мыслей, к
которым сам Бентли, казалось, не имел никакого отношения. Откуда шел этот
поток, Бентли не знал.
- Конечно, нам ничего не остается,- наконец сказал он,- как только быть
верными клятве. Преданность, клятва - это основа, на которой все держится.
Но чего она стоит? Немногого. Все вокруг начинает обесцениваться.
- Неправда,- возразила Элеонора.
- Разве Мур предан Веррику?
- Нет, но именно поэтому я его оставила. Он признает только свои
теории. А я это ненавижу.
- А ведь Веррику тоже нельзя доверять,- заметил Бентли. - Зря ты
ругаешь Мура. Он стремится подняться как можно выше, как все в этом мире, в
том числе и Риз Веррик. И какое это имеет значение, что кто-то переступает
через свои клятвы, чтобы сорвать большой куш, приобрести больше влияния и
власти. Идет гигантская давка у подножия вершины. Вот когда все карты будут
раскрыты, тогда ты и узнаешь истинную цену многих людей. В том числе и Риза
Веррика.
- Веррик никогда не допустит падения тех, кто зависит от него!
- Он уже это сделал, когда позволил мне присягнуть ему. В той ситуации
это было нарушением морального кодекса. Ты это знаешь лучше, чем кто-либо!
- Боже! - воскликнула Элеонора. - Ты этого никогда ему не простишь! Ты
считаешь, что он посмеялся над тобой...
- Нет, Элеонора, это серьезнее, чем ты хочешь представить. Это наша
подлая система начинает показывать свое истинное лицо. И с меня уже
довольно. Что можно ждать от общества, основанного на играх и убийствах?
- Но это не вина Веррика. Конветет учрежден задолго до него, с того
времени как принята система Минимакса.
- Веррик не из тех, кто честно следует принципам Минимакса. Он пытается
обойти их с помощью стратегии, реализуемой через Пеллига.
- И это пройдет, не так ли?
- Возможно.
- Но, Тед, какое это все имеет значение? Ты занимаешься ерундой! Не
надо! Мур чересчур болтлив, а ты чересчур совестлив. Наслаждайся жизнью.
Завтра будет великий день!
