лучах.
Это был меч королей Малкир. Лан не говорил об этом - ему совсем не
нравилось, даже когда другие заговаривали об этом, - но ал'Лан
Мандрагоран был Лордом Семи Башен, Лордом Озерным и некоронованным
королем Малкир. Ныне Семь Башен были разрушены, а Тысяча Озер
превратилась в логовище отвратительных тварей. Малкир лежала
проглоченная Великим Запустением, и из всех лордов Малкири в живых
оставался лишь один.
Некоторые утверждали, что Стражем, связанным узами с Айз Седай, Лан
стал, чтобы найти смерть в Запустении и воссоединиться с остальными
людьми своего рода. Ранд имел не один случай убедиться, что от опасности
Лан не бегал, наоборот, стремился к ней, явно нисколько не заботясь о
себе. Но превыше своей жизни он полагал жизнь и безопасность Морейн, Айз
Седай, с которой он был связан узами долга. Ранд не думал, что Лан стал
бы на самом деле искать смерти до тех пор, пока жива Морейн.
Повернув клинок к свету, Лан заговорил:
- В Войну Тени Единая Сила сама использовалась как оружие, и с
помощью Единой Силы оружие создавалось. Некоторые его виды использовали
Единую Силу - они могли одним ударом уничтожить целый город, превратить
местность на мили вокруг в пустыню. И все это оружие было уничтожено при
Разломе; и никто также не помнит о том, как его делать. Но было оружие и
попроще, для тех, кому приходилось сражаться с Мурддраалами и тварями
похуже, которых создавали Повелители Ужаса, сражаться клинок к клинку.
С помощью Единой Силы Айз Седай извлекали из земли железо и другие
металлы, плавили их, придавали форму и обрабатывали. Все - с помощью
Силы. Мечи и другое оружие тоже. Многие, что уцелели после Разлома Мира,
были уничтожены людьми, которые боялись и ненавидели работу Айз Седай, а
другие со временем пропали. Осталось немногое, и считанные люди
по-настоящему знают, чем является это оружие. О нем ходят легенды,
полные сказочных преувеличений о мечах, которые вроде бы обладали силой
сами по себе. Ты ведь слышал сказания менестрелей. А на деле... Клинки,
что никогда не сломаются и не утратят своей остроты. Я видел, как их
точили люди - больше играя в то, что они острят их, - но лишь потому,
что никак не могли поверить в существование меча, который бы не нуждался
в этом. Единственное, чего они добивались при этом, - стачивали
точильные камни.
Такое оружие создали Айз Седай, и никогда не будет другого. Когда оно
было закончено, подошли к концу и война, и Эпоха, вместе, а мир -
разлетелся вдребезги; непохороненных мертвых было много больше, чем
оставшихся в живых, и эти живые спасались бегством, стремясь отыскать
какое-нибудь - любое - убежище, каждая вторая женщина оплакивала мужа
либо сыновей, которых она больше не увидит; когда создание оружия было
завершено, Айз Седай, которые еще оставались в живых, поклялись: никогда
впредь не создавать оружия, чтобы один человек убивал другого. Все Айз
Седай дали такую клятву, и каждая женщина из них с тех пор верна этому
обету. Даже Красные Айя, а они мало беспокоятся о том, что случается с
любым человеком мужского пола.
- Один из этих мечей, простой солдатский меч, - с легкой гримасой,
почти печальной, если бы про Стража можно было сказать, что тот выказал
подобное чувство, он вложил клинок обратно в ножны, - стал чем-то иным.
С другой стороны, те, что были изготовлены для полководцев, с клинками
столь твердыми, что ни один кузнец ничего не мог поделать с ними, и на
которых уже стояло клеймо цапли, эти клинки стали товаром, спрос на
который весьма и весьма велик.
Руки Ранда, будто обжегшись, отдернулись от меча, лежащего поперек
колен. Меч стал падать, и он инстинктивно подхватил оружие, прежде чем
оно ударилось о камни площадки.
- Вы хотите сказать, что этот сделан Айз Седай? Я думал, что вы
говорите о своем мече.
- Не все клинки, отмеченные знаком цапли, - работа Айз Седай.
Немногие владеют мечом с таким искусством, чтобы называться мастерами
клинка и удостоиться в награду клинка с клеймом цапли, но даже и так -
сохранилось недостаточно клинков Айз Седай, чтобы эта горсточка мастеров
имела каждый по одному. Большинство клинков с цаплей - от
мастеров-оружейников; лучшая сталь, какую могут выковать люди, но все
равно обрабатывается она человеческими руками. Но вот этот, пастух...
этот клинок мог бы поведать историю трех тысячелетий, а то и больше.
- Я не могу удрать от них, - произнес Ранд, - правда? - Он
балансировал перед собой мечом, держа за наконечник ножен; оружие
выглядело совершенно так же, каким он помнил его раньше. - Работа Айз
Седай. - Но Тэм дал его мне. Мои ОТЕЦ дал его мне. Юноша гнал от себя
мысли о том, как двуреченскому пастуху достался клинок с клеймом цапли.
На их течении таились опасные скалы и глубокие омуты, которые ему вовсе
не хотелось изучать.
- Ты и в самом деле хочешь удрать, пастух? Спрошу еще раз. Почему ты
тогда не ушел? Меч? За пять лет я сделал бы тебя достойным его, сделал
бы тебя мастером клинка. У тебя быстрые кисти, хороший баланс, и ты не
повторяешь одной ошибки дважды. Но у меня нет пяти лет на твое обучение,
и у тебя нет пяти лет на учебу. У тебя нет даже одного года, и тебе это
известно. Как бы то ни было, по ноге ты себе мечом не попадешь. Держишь
ты себя так, пастух, словно родился с мечом на поясе, и большинство
деревенских задир почувствуют это. Но этого у тебя было с лихвой почти с
того самого дня, как ты опоясал себя мечами. Так почему ты все еще
здесь?
- Мэт и Перрин еще тут, - промямлил Ранд. - Я не хочу уходить, пока
не отправились в путь они. Я боюсь никогда... Я могу не увидеть их
всю... многие годы, может быть. - Он запрокинул голову, опершись
затылком о стену. - Кровь и пепел! Ладно, они хоть просто думают, что я
спятил, раз не иду домой вместе с ними. А Найнив то смотрит на меня как
на несмышленыша шести лет от роду с разбитыми коленками, за которым ей
приходится ухаживать; то она смотрит так, будто увидела чужака, которого
она может обидеть, если станет присматриваться повнимательнее. Она -
Мудрая, и, кроме того, вряд ли, по-моему, ее что-то испугает, но она...
- Ранд покачал головой. - И Эгвейн. Чтоб я сгорел! Она знает, почему мне
нужно уйти, но всякий раз, как я заговариваю об этом, она смотрит на
меня, и у меня внутри все переворачивается... - Он прикрыл глаза, прижав
рукоять меча ко лбу, словно бы мог выдавить из головы все, о чем
раздумывал, мог забыть о существовании подобных мыслей. - Я бы хотел...
хотел...
- Ты бы хотел, чтобы все снова стало так, как и было, пастух? Или
чтобы девушка отправилась с тобой, вместо того чтобы идти в Тар Валон?
По-твоему, она променяет возможность стать Айз Седай на жизнь в
скитаниях? С тобой? Если ты найдешь верные слова, она, может, так и
поступит. Любовь - чудная штука. - Голос Лана звучал неожиданно устало.
- Такая чудная она штука.
- Нет. - Хотел Ранд именно этого, - чтобы она захотела уйти с ним. Он
открыл глаза и распрямил спину, придал голосу твердости. - Нет, если б
она спросила, я не позволил бы ей идти со мной. - Он не допустил бы,
чтобы это с ней случилось. Но, Свет, как было бы хорошо - всего на миг,
- если б она сказала, что хочет! - В ней просыпается ослиное упрямство,
если она думает, будто я пытаюсь указывать ей, как поступать, но я все
еще в силах уберечь ее от такого. - Ему хотелось, чтобы она оставалась
дома, в Эмондовом Лугу, но все надежды на это оказались перечеркнутыми в
тот день, когда в Двуречье появилась Морейн. - Даже если это означает,
что она станет Айз Седай!
Краем глаза Ранд заметил приподнятую бровь Лана и вспыхнул. А Страж
заметил:
- И в этом-то вся причина? Тебе хочется провести побольше времени с
друзьями по деревне, прежде чем они уйдут? Потому-то ты еле ноги
волочишь? Ты же знаешь, кто дышит на твои следы.
Ранд сердито вскочил на ноги:
- Хорошо, это из-за Морейн! Если б не она, меня бы и близко тут не
было, а она даже словом со мной не обмолвится.
- Ты бы погиб, если б не она, пастух, - ровно произнес Лан, но Ранда
было уже не удержать.
- Она рассказывала мне... рассказывала ужасные вещи обо мне. -
Пальцы, сжимавшие меч, побелели. То, что я сойду с ума и умру!.. - А
теперь и двух слов мне сказать не хочет. Она ведет себя так, будто я
ничуть не изменился с того дня, когда она отыскала меня, и это тоже
дурно попахивает.
- Ты хочешь, чтобы она обращалась с тобой как с тем, кто ты есть?
- Нет! Я не об этом. Чтоб я сгорел, я не знаю зачастую, что
сказать-то хочу! Этого я не хочу, а другое приводит меня в ужас. А
теперь она куда-то подевалась, совсем исчезла...
- Я говорил тебе: иногда ей нужно побыть одной. И не тебе спрашивать
о ее поступках. И никому другому.
- ...не сказав никому, куда уходит, или когда вернется, или даже
вернется ли вообще. Она должна же что-то сказать мне, чтобы помочь, Лан.
Хоть что-то. Должна. Если она когда-нибудь вернется.
- Она вернулась, пастух. Минувшей ночью. Но, думаю, она сказала тебе
все, что могла. Удовольствуйся этим. От нее ты узнал все, что мог. - Лан
качнул головой, и голос его оживился. - Сидя ты ничему не научишься.
Пора заняться немного стойками. Через "Рассечение Шелка", начиная от
"Цапли, Шагающей в Камышах". Запомни, что стойка Цапли - единственно для
тренировки равновесия. В ней ты - открыт; если станешь ждать, пока
первым двинется противник, ты успеешь поразить цель, но его клинка тебе
не избежать.
- Должна же она что-то сказать мне, Лан. Этот ветер. В нем что-то
неестественное, и какая мне разница, насколько близко мы от Запустения!
- "Цапля, Шагающая в Камышах", пастух. И помни о движениях запястья и
кисти.
С юга донесся слабый раскат фанфар, трубные звуки понемногу
становились громче, сопровождаемые непрерывным "трам-трам-ТРАМ-трам"
барабанов. Мгновение Ранд и Лай смотрели друг на друга, потом грохот
барабанов заставил их броситься к парапету башни и посмотреть на юг. Сам
город расположился на высоких холмах, земля у городских стен была
расчищена, образуя кольцо травы высотой не более чем по щиколотку,
шириной в милю. Цитадель стояла на самом высоком холме. С верхушки
башни, поверх дымоходов и крыш, открывался ясный вид до самого леса.
Первыми из-за деревьев показались барабанщики, их была дюжина, барабаны
поднимались и опускались, когда они маршировали в такт ударам, палочки
так и кружились в воздухе. Потом появились трубачи, длинные сверкающие
горны подняты, по-прежнему играя туш. С такого расстояния Ранд не мог
различить, что за огромное квадратное знамя полощется на ветру позади
них. Тем не менее Лан хмыкнул - зрение Стража не уступало остротой
зрению снежного орла.
Ранд бросил на него взгляд, но Страж ничего не сказал, его взор не
отрывался от вытекающей из леса колонны. Из-за деревьев выехали
всадники, мужчины в доспехах, за ними - тоже верхом на лошадях -
женщины. Следом показался паланкин между двумя лошадьми, одна впереди
него, другая - сзади, занавески его были опущены; затем - еще больше
верховых. Шеренги пехотинцев, ощетинившиеся длинными шипами вздымающихся
пик, лучники с луками, висящими поперек груди, и все маршировали в такт
барабанам. Вновь взревели горны. Словно поющий змей, колонна вилась к
Фал Дара.
Ветер трепал знамя выше человеческого роста, расправляя его. Теперь
оно, такое большое, оказалось достаточно близко, чтобы Ранд сумел
разглядеть его. Переливающиеся цвета ничего не говорили ему, но в центре
этого кружения сияла чистой белизной похожая на слезу эмблема. У Ранда
