попросить несколько минут назад. Только что доставили приказ запереть
ворота.
- Но зачем бы Лорду Агельмару держать меня внутри крепости?
Масима рассматривал узлы за спиной Ранда и седельные сумки. Ранд
старался не замечать его взглядов. - Я - его гость, - продолжал он,
обращаясь к Рагану. - Сказать по чести, я мог уйти в любое время за эти
минувшие недели. С чего бы этот приказ касался меня? Это же приказ Лорда
Агельмара, разве нет?
Масима прищурил глаз, отчего его обычная хмурость стала еще мрачнее;
он, похоже, забыл о тюках Ранда.
Раган засмеялся:
- Кто же еще отдал бы такой приказ. Ранд ал'Тор? Конечно же, мне его
передал Уно, но чей же иначе это мог быть приказ?
Немигающие глаза Масимы впились в лицо Ранда.
- Я просто хотел выйти, - сказал Ранд. - Ладно, тогда погуляю в
каком-нибудь саду. Кроликов нет, но и толпы-то не будет тоже. Да осияет
вас Свет, и пусть будет мир благосклонен к вам.
Не дожидаясь ответного благословения. Ранд зашагал прочь, решив в
любом случае к садам вообще не приближаться. Чтоб я сгорел, как. только
церемония кончится, в любом из них могут оказаться Айз Седай. Ощущая
спиной взгляд Масимы - Ранд был уверен, что вслед ему смотрит именно
тот, - юноша шел нормальным шагом.
Внезапно трезвон колоколов стих, и Ранд запнулся. Бежали минуты. Одна
за другой, множество. Сейчас Престол Амерлин провожают в отведенные ей
апартаменты. Вот сейчас она пошлет за ним, а когда его не найдут, начнут
розыски. Едва ворота для вылазок скрылись из глаз, Ранд пустился бегом.
Находящиеся возле казарменных кухонь Возчиковы Ворота, через которые
в цитадель доставлялась провизия, стояли закрытые и запертые на засов,
за спинами пары солдат. Ранд поспешил мимо, через двор кухни, как будто
и не думал тут останавливаться.
Собачья Калитка, в дальнем конце крепости, в которую едва Мог пройти
леший воин, тоже охранялась. Ранд развернулся кругом, прежде чем
стражники заметили его. Для такой большой крепости, как Фал Дара, ворот
было немного, но коли уж под охраной и Собачья Калитка, то стража
несомненно стоит у всех.
Если б у него была веревка... Ранд взобрался по лестнице на гребень
внешней стены, к широкому парапету, огражденному зубцами. Он чувствовал
себя тут очень неуютно: стоять высоко наверху, открытым тому ветру -
вдруг тот задует опять? - но отсюда был виден весь город до самых своих
стен. Даже спустя месяц панорама островерхих крыш с высокими дымоходами
смотрелась чудно, на двуреченский взгляд, - свесы крыш доходили почти до
земли, словно дома были одной крышей из деревянного гонта, а дымоходы
изгибались под углом, чтобы тяжелый снег соскальзывал с них. Цитадель
окружала широкая мощеная площадь, но всего в сотне шагов от ее стен на
улицах суетился всякий люд, занятый повседневными делами: возле своих
лавок возились под навесами лавочники, просто одетые фермеры, пришедшие
в город чего-нибудь купить или продать, лоточники, ремесленники,
горожане собирались группками, несомненно, судача о неожиданном визите
Престола Амерлин. Ранд видел, как через одни из ворот в городской стене
тек людской поток, катили повозки - очевидно, там у стражников не было
приказов кого-либо останавливать.
Ранд поднял глаза на ближайшую сторожевую башню; солдат приветственно
поднял руку, блеснувшую сталью перчатки. Горько усмехнувшись, юноша
помахал ему в ответ. Без надзора не оставалось и фута стены. Выглянув в
амбразуру, он окинул взором отвесный камень: от пазов для установки
переносных щитов до сухого рва далеко внизу.
Двенадцать шагов шириной и десять глубиной, облицованный до
зеркальной гладкости. Низенькая стенка, имеющая наклон к крепости -
чтобы за ней нельзя было спрятаться, - оберегала прохожего от случайного
падения в ров, дно которого было усажено лесом острых как бритва пик.
Даже имей Ранд веревку и не будь на стене бдительных часовых, ему все
равно не перебраться через ров. То, что сдерживало троллоков, в высшей
степени успешно служило и тому, чтобы удержать юношу в крепости.
Внезапно Ранд почувствовал себя усталым, усталым и опустошенным до
крайности. Престол Амерлин - здесь, и выхода нет. Выхода нет, и Престол
Амерлин - здесь. Если ей известно, что он тут, если это она наслала тот
ветер, который вцепился в него, то она уже наверняка ищет его, ищет с
помощью возможностей Айз Седай. У кроликов против его лука больше
шансов. Однако у Ранда и в мыслях не было сдаваться. Встречались те, кто
утверждал, будто народ Двуречья мог бы учить камни и давать уроки
упрямства мулам. Когда больше ничего не оставалось, народ Двуречья
крепко держался за свое упрямство.
Спустившись со стены. Ранд побрел через крепость. Ему было все равно,
куда он идет, лишь бы не туда, где его ждут. Куда-нибудь подальше от
своей комнаты, от любой конюшни, от всех ворот - Масима мог отважиться
на то, чтобы ослушаться приказа Уно, и доложить, что Ранд хотел уйти из
крепости, - и подальше от сада. Ранд мог сейчас думать лишь об одном -
не попадаться на глаза любой Айз Седай. Даже Морейн. Она знает о нем.
Вопреки этому она ничего против него не предпринимала. Пока что.
Насколько тебе известно, пока что ничего. А вдруг она передумала? Может,
это она послала за Престолом Амерлин.
На миг ощутив себя брошенным всеми и покинутым, Ранд прислонился к
стене, опершись плечом на твердый камень. Пустыми глазами он уставился в
далекое ничто и увидел то, чего видеть не хотел. Укрощенный. Неужели
будет так плохо, раз этому положат конец? И в самом деле конец?
Ранд прикрыл глаза, но по-прежнему видел себя съежившегося, будто
кролик, которому некуда бежать, а Айз Седай окружают его словно вороны.
Почти всегда вскоре они умирают, те мужчины, которых укротили. У них
исчезает желание жить. Он слишком хорошо помнил слова Тома Меррилина.
Встряхнувшись, Ранд заторопился дальше по коридору. Нечего стоять
столбом, пока тебя не найдут. Сколько пройдет времени, пока они все-таки
найдут тебя? Ты как овца в загоне. Сколько ему времени отпущено? Он
коснулся эфеса меча, висящего на боку. Нет, не овца. Ни для Айз Седой,
ни для кого другого. Ранд чувствовал себя немного нелепо, но
решительности ему было не занимать.
Народ понемногу возвращался к своим обыденным занятиям. Кухню,
ближайшую к Большому Залу, где этим вечером должен быть пир в честь
Престола Амерлин и ее отряда, наполнял шум голосов и громыхание котлов.
Повара, поварята, все, как один, сновали между плитами; в плетеных
колесах рысцой бегали собаки, вращая вертела с насаженными на них
кусками мяса. Ранд торопливо пробился через жар и пар, окунувшись в
запахи специй и стряпни. Никто не взглянул на юношу дважды - все были
слишком заняты.
Дальняя часть крепости, где в небольших комнатах жили слуги,
напоминала разворошенный муравейник - мужчины и женщины торопились
облачиться в свои лучшие ливреи. По углам, чтобы не мешать взрослым,
возились и играли дети. Мальчишки размахивали деревянными мечами, а
девочки играли вырезанными из дерева куклами, причем одна заявляла что
именно ее-то кукла и есть Престол Амерлин. Двери были распахнуты
настежь, дверные проемы закрыты лишь занавесями из бус. Обычно это
означало, что живущие здесь рады видеть гостей, но сегодня все попросту
спешили. Даже те, кто кланялся Ранду, едва ли замедляли для приветствия
шаг. Мог бы кто-то из них, отправившись на службу, услышать, что его
разыскивают, и рассказать, что видел его? Заговорить с Айз Седай и
сказать ей, где найти его? Глаза тех, мимо кого Ранд проходил, вдруг
показались пугающими, они оценивали его исподтишка, они задумчиво
ощупывали его спину. В мыслях Ранда даже дети обрели более
проницательные взгляды. Он понимал: это всего лишь злые шутки
воображения - он был уверен: так оно и есть, так должно быть, - но когда
комнаты слуг остались позади. Ранд почувствовал себя так, будто выскочил
из капкана раньше, чем тот успел захлопнуться.
Кое-где в крепости никого не было, люди, обычно работавшие там, по
случаю неожиданного выпавшего праздника были освобождены от работ. В
кузнице оружейника все горны притушены, наковальни не звенели под
молотами. Тихо. Холодно. Безжизненно. Однако как-то не пусто. Кожу
закололо, и Ранд развернулся на каблуках. Там - никого. Лишь огромные
лари с инструментами и полные масла бочки для закалки. Волоски на
затылке зашевелились, и он резко крутанулся опять. Молотки и клещи
висели на стене на своих крючках. Гневно он оглядел большую комнату. Тут
никого нет. Это просто мое воображение. Этот ветер, и Амерлин; хватит
для того, чтобы всякое стало мерещиться...
Едва Ранд ступил на двор оружейной мастерской, ветер моментально
закружился вокруг него. Невольно он вздрогнул, решив, что ветер хочет
схватить его. На мгновение ему вновь почудился слабый запах гнили и
послышался за спиной гадкий смешок. Всего на мгновение. Напуганный, он
настороженно обошел двор кругом, опасливо глядя по сторонам. Двор,
вымощенный неотесанным камнем, был пуст. Просто-напросто проклятое
воображение! Но тем не менее юноша побежал, и вновь ему послышался
смешок, на сей раз в безветренном воздухе.
На дровяном дворе это чувство вернулось - ощущение чьего-то
присутствия. Ощущение чьего-то взгляда из-за высоких поленниц наколотых
дров, сложенных под длинными навесами, быстрые взгляды, поверх штабелей
выдержанных досок и бревен, лежащих в другом конце двора возле
плотницкой мастерской, сейчас с плотно затворенными дверями. Ранд едва
сдерживался, чтобы не оглянуться, отказывался думать о том, каким
образом одни и те же глаза могли так быстро перемещаться с места на
место - от навеса лесопильни через пустой двор к плотницкой, а он даже
краем глаза не уловил и тени движения. Ранд был уверен, что глаза - одни
и те же. Воображение. Или, наверное, я уже потихоньку схожу с ума. Он
поежился. Только не это. О Свет, пожалуйста, только не это! С
одеревеневшей спиной Ранд пересек дровяной двор, чувствуя на себе
неотвязный взгляд невидимого наблюдателя.
Все дальше по коридорам, освещенным лишь немногими факелами из
тростника, в кладовые, полные мешков с сушеным горохом и бобами, тесные
от битком набитых сеток со сморщенной репой и свеклой или уставленные
винными бочками и бочонками с солониной, бочонками поменьше, с элем, а
глаза уже были там, иногда преследующие его, иногда поджидающие, когда
он войдет. Ранд не слышал ничьих шагов, только свои собственные, ни разу
не уловил скрипа двери, лишь когда сам открывал и закрывал ее, но взгляд
этот ни на миг не оставлял его. Свет, я и впрямь начинаю с ума сходить.
Ранд открыл дверь в еще одну кладовую, и хлынувшие оттуда людские
голоса, людской смех затопили юношу облегчением. Уж здесь невидимых глаз
быть не должно. Он переступил через порог. Полкомнаты было загромождено
до самого потолка мешками с зерном. В другой половине возле голой стены
тесным полукругом стояли на коленях с десяток мужчин. Почти на всех были
короткие кожаные куртки челядинцев, волосы подстрижены под горшок. Ни
чубов воинов, ни ливрей. Никого, кто ненароком мог бы выдать его. А если
нарочно? Негромкое бормотание, стук игральных костей, чей-то хриплый
смешок при очередном броске.
За игрой в кости наблюдал Лойал, задумчиво почесывая подбородок
мизинцем толще большого пальца крупного мужчины, головой огир едва не
задевал стропил высокого - спана в два - потолка. На него не оглядывался
ни один из игроков. Нельзя сказать, что огир были совсем уж обычным
делом в Пограничных Землях, или где-то в других краях, но здесь о них
