она, забыв обо всем, приникла к нему, отвечая на поцелуй. Ноги ее
болтались в футе над землей, а ей было все равно.
Вдруг она уперлась ему в грудь руками, отстранилась.
- Нет. - Она толкнулась сильнее. - Пусти меня! Поставь на землю! - В
замешательстве он опустил ее, ноги ее коснулись земли, она попятилась от
него. - Не это, - сказала она. - Только не это. Все что угодно, но не
это. - Пожалуйста, пусть опять это будет Агинор. Вихрем крутанулись
воспоминания. Агинор? Она не поняла, откуда взялась эта мысль. Память
накренилась и опрокинулась, перемешав свои фрагменты, будто льдины на
реке в ледоход. Она хваталась за обломки, цеплялась за них - лишь бы
что-то удержать.
- Ты здорова, любовь моя? - озабоченно спросил Лан.
- Не называй меня так! Я не твоя любовь! Я не могу выйти за тебя
замуж!
Он поразил ее до глубины души, закинув голову и громко
расхохотавшись.
- Твое предположение, что мы не женаты, огорчило бы наших детей,
жена. И как это ты не моя любовь? Другой у меня нет и не будет.
- Мне нужно вернуться. - Она в отчаянии заозиралась, высматривая арку
и обнаружив лишь луг и небо. Прочнее стали и более смертоносно, чем яд.
Лан. Дети Лана. Помоги мне Свет! - Мне нужно сейчас же вернуться.
- Вернуться? Куда? В Эмондов Луг? Если хочешь... Я отправлю письма
Моргейз и распоряжусь об эскорте.
- Одна, - пробормотала она, не переставая озираться. Где же она? Мне
нужно уходить! - Не хочу в них запутаться. Я не вынесу. Только не это!
Мне нужно уходить, сейчас же!
- В чем запутаться, Найнив? Чего ты не вынесешь? Нет, Найнив. Здесь
ты можешь кататься одна сколько хочешь, но если королева Малкири явится
в Андор без надлежащего эскорта, Моргейз если и не обидится, то будет
шокирована. Ты же не хочешь ее обидеть? Я думал, что вы с ней подруги.
У Найнив было такое чувство, будто ее по голове стукнули, - удар,
потом опять ошеломляющий удар.
- Королева? - неуверенно сказала она. - У нас дети?
- Ты точно не заболела? По-моему, тебя лучше отвести к Шарине Седай.
- Нет. - Она опять от него попятилась. - Никаких Айз Седай.
Это не по-настоящему. Меня в этот раз ни во что не втянут. Ни за что!
- Очень хорошо, - медленно произнес он. - Как моей жене не быть
королевой? Здесь мы - Малкири, не южане. Тебя короновали в Семи Башнях
тогда же, когда мы обменялись кольцами.
Невольно он двинул левой рукой; указательный палец охватывал гладкий
золотой ободок. Она глянула на свою руку, на кольцо, которое - она знала
- там было. Найнив сжала ладонь другой рукой, но что она хотела:
спрятать его и забыть о нем или же удержать, - не сказала бы.
- Теперь ты вспомнила? - продолжил Лан. Он протянул руку, словно
собираясь погладить ее по щеке; и она отступила еще на шесть шагов. Он
вздохнул.
- Как хочешь, любовь моя. У нас трое детей, хотя лишь одного можно,
строго говоря, назвать ребенком. Марик тебе почти по плечо и никак не
может решить, что ему больше нравится - лошади или книги. Элнора начала
уже упражняться, как кружить мальчикам головы, если только не докучает
Шарине с расспросами, когда ей по летам будет отправиться в Белую Башню.
- Элнора - так звали мою мать, - тихо сказала она.
- Так ты и сказала, когда выбрала это имя, Найнив...
- Нет. Меня на этот раз ни во что не втянут. Не во что. Нет! - Позади
него, среди деревьев у луга, она увидела серебряную арку. Раньше ее
заслоняли деревья. Путь обратно появится, но лишь единожды. Она
повернулась к арке. - Мне нужно идти.
Он поймал ее за руку, и ноги ее будто обернулись каменными столбами;
она не могла заставить себя двинуться с места.
- Не знаю, что тебя гнетет, жена, но, что бы это ни было, скажи - и я
со всем разберусь. Да, знаю, я - не самый лучший из мужей. Когда я
встретил тебя, я был весь из твердых граней, но ты кое-какие из них
сгладила.
- Ты - самый-самый лучший из мужей, - пробормотала она. К своему
ужасу, она обнаружила, что вспоминает его как своего мужа, вспоминает
смех и слезы, ожесточенные ссоры и нежные примирения. Воспоминания были
смутными, но она чувствовала, как они крепчают, теплеют. - Я не могу.
Арка стояла там, всего в нескольких шагах. Путь обратно появится, но
лишь единожды. Будь стойкой.
- Я не понимаю, что происходит, Найнив, но у меня такое ощущение, что
я тебя теряю. Такого я не перенесу. - Он погрузил руку ей в волосы;
закрыв глаза, она прижалась щекой к его пальцам. - Останься со мной
навсегда.
- Я хочу остаться, - тихо произнесла она. - Я хочу остаться с тобой.
- Когда она открыла глаза, арка исчезла... Появится, но лишь единожды...
- Нет! Нет!
Лан повернул ее лицом к себе:
- Что тревожит тебя? Если я могу помочь, ты должна мне рассказать.
- Это не по-настоящему.
- Не по-настоящему? До того как встретить тебя, я считал, что все,
кроме моего меча, - не настоящее. Оглянись вокруг, Найнив. Это все -
по-настоящему, все - реальность. Что бы ты ни захотела по-настоящему, мы
можем вместе сделать это реальным, ты и я.
Изумленная, она и вправду оглянулась. Луг по-прежнему был здесь.
По-прежнему над Тысячью Озер стояли Семь Башен. Арка исчезла, но ничто
больше не изменилось. Я могла бы остаться тут. С Ланом. Ничего не
изменилось. Мысли свернули в сторону. Ничего не изменилось. Эгвейн одна
в Белой Башне. Ранд будет направлять Силу и сойдет с ума. А Мэт и
Перрин? Могут они собрать вновь обрывки своих жизней? И Морейн, которая
в клочья разорвала всю нашу жизнь, жизнь каждого из нас, по-прежнему с
нее как с гуся вода?
- Мне нужно вернуться, - прошептала она. Не в силах вынести боль,
отразившуюся у него на лице, она вырвалась. В отчаянии она сформировала
в разуме цветочный бутон, белый бутон на кусте терновника. Она сделала
колючки острыми и жестокими, желая, чтобы они могли вонзиться в тело,
чувствуя себя так, будто сама уже повисла на терновых ветках. На грани
слышимости кружил голос Шириам Седай, он твердил, что опасно пытаться
направлять Силу. Бутон раскрылся, и саидар наполнила ее светом.
- Найнив, скажи мне, в чем дело?
Голос скользнул по ее сосредоточенности; она запретила себе услышать
его. Все равно должен быть путь обратно. Глядя на место, где стояла
серебряная арка, она старалась отыскать какие-либо ее следы. Ничего.
- Найнив...
Она пыталась мысленно нарисовать картину арки, вылепляя ее, придавая
форму до последней детали, изгиб мерцающего металла наполнился свечением
как будто от белоснежного огня. Арка будто рябила там, перед нею, где и
была раньше, между нею и деревьями, потом исчезла, потом опять
появилась.
- ...я люблю тебя...
Она зачерпнула из саидар, припав к потоку Единой Силы, пока ей не
стало казаться, что вот-вот взорвется. Излучение наполнило ее, сияя
вокруг нее, больно ударяя по глазам. Жар будто поглотил ее. Огонь и боль
словно заполнили ее всю; кости немилосердно жгло; череп будто
превратился в ревущую топку.
- ...всем своим сердцем!
Она бегом рванулась в серебряный изгиб, не позволив себе оглянуться.
Раньше Найнив была уверена: самое мучительное и горькое, что она слышала
когда-либо, был крик о помощи Марин ал'Вир, когда Найнив покинула ее, но
тот вопль был сладостной песней по сравнению с преследующим ее
страдальческим голосом Лана:
- Найнив, пожалуйста, не покидай меня!
Белое свечение поглотило ее.
***
Нагая, Найнив вывалилась через арку и рухнула на колени, с дрожащими
губами, содрогаясь от рыданий, и слезы струились у нее по щекам. Шириам
опустилась подле нее на колени. Найнив сверкнула злыми глазами на
рыжеволосую Айз Седай.
- Я ненавижу вас! - через ярость и горечь слез едва сумела она
выговорить. - Я ненавижу всех Айз Седай!
Шириам едва заметно вздохнула, затем потянула глотающую слезы Найнив
на ноги.
- Дитя мое, почти каждая проделавшая это женщина говорит во многом
схожие слова. Немалое нужно мужество и силы, чтобы смело встретиться со
своими страхами. Что это? - резко спросила она, поворачивая к себе
ладони Найнив. Руки Найнив пробила внезапная дрожь - от боли, которую до
того она не чувствовала. Точно в центре каждой ладони, пронзив их
насквозь, торчали длинные черные шипы. Шириам аккуратно выдернула
колючки. При прикосновении Айз Седай Найнив ощутила холод Исцеления.
После себя шипы оставили маленькие шрамики - на ладонях и на тыльных их
сторонах. Шириам нахмурилась:
- Никаких шрамов остаться не должно. И как ты умудрилась засадить две
колючки, да еще так точно? Если ты запуталась в терновом кусте, то вся
должна быть в царапинах и колючках.
- Должна бы, - горько согласилась Найнив. - Может, я решила, что уже
заплатила достаточно, - Всегда есть цена, - согласилась Айз Седай. -
Теперь идем. Первую цену ты заплатила. Прими то, за что ты заплатила.
Она легонько подтолкнула Найнив вперед.
До нее дошло вдруг, что в зале стало больше Айз Седай. Амерлин, в
своем полосатом палантине, стояла тут, по обе стороны от нее выстроились
сестры в шалях, цветов всех Айя, и все смотрели на Найнив. Припомнив
наставления Шириам, Найнив неверной походкой прошла вперед и встала на
колени перед Амерлин. Последний кубок держала она, и она медленно
наклонила чашу над головой Найнив. - Ты омыта от той, что была Найнив
ал'Мира из Эмондова Луга. Ты омыта от всех уз, что связывали тебя с
миром. Ты явилась к нам омытая, чистая сердцем и душой. Отныне ты -
Найнив ал'Мира, Принятая в Белую Башню. - Передав чашу одной из сестер,
Амерлин подняла Найнив на ноги. - Отныне судьба твоя - быть с нами.
В глазах Амерлин будто таилось темное свечение. Дрожь, охватившая
Найнив, не имела ничего общего с тем, что она была нагой и мокрой.
Глава 24
НОВЫЕ ДРУЗЬЯ И СТАРЫЕ ВРАГИ
Эгвейн шла за Принятой по коридорам Белой Башни. Стены, такие же
белые, как и сама башня, были увешаны гобеленами и картинами; полы
выложены узорчатыми плитками. Белое платье Принятой почти не отличалось
от одежды Эгвейн, не считая семи узких цветных полос на манжетах и по
подолу. Эгвейн хмурилась, глядя на это платье. Со вчерашнего дня платье
Принятой носит Найнив и, похоже, никакой радости от этого не испытывает,
как не радуется и отмечающему ее ступень золотому кольцу - змей,
глотающий собственный хвост. В те немногие минуты, когда Эгвейн
удавалось повидаться с Мудрой, глаза Найнив были будто подернуты тенью,
как будто она увидела такое, чего всей душой желала бы не видеть
никогда.
- Сюда, - указывая на дверь, коротко обронила Принятая. Звали ее
Педра, и она была невысокой сухощавой женщиной, немногим старше Найнив и
с всегдашней живостью в голосе. - Это время тебе отпущено потому, что
сегодня - твой первый день, но я буду ждать тебя в судомойне, когда гонг
ударит Разгар, и ни мигом позже.
Эгвейн присела в реверансе, затем показала язык удаляющейся спине
Принятой. Лишь накануне вечером Шириам наконец-то вписала ее имя в книгу
послушниц, но Эгвейн уже успела понять, что Педра ей не нравится.
Девушка толкнула дверь и вошла.
Комната оказалась обыкновенной, маленькой, с белыми стенами, и на
одной из двух жестких скамей сидела молодая женщина с
золотисто-рыжеватыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Пол был голым;
послушниц не баловали комнатами с коврами. Эгвейн решила, что девушка
примерно того же возраста, что и она сама, но из-за окружающей ее ауры
достоинства и самообладания та казалась старше. На ней даже простое
скромное платье послушницы выглядело чем-то большим. Оно было
элегантным. Изящным.
- Меня зовут Илэйн, - сказала девушка и склонила голову набок,
разглядывая Эгвейн. - А ты - Эгвейн. Из Эмондова Луга, в Двуречье. - Она
