предпринимать, но Ранд хотел бы быть уверен, что это всего лишь эскорт,
а не конвой.
Капитан взглянул на шагавшего к своей лошади Лойала, который нес
скрытый одеялом ларец:
- Тяжелая ноша, огир. Лойал сбился с шага.
- Не люблю расставаться со своими книгами, Капитан. - В застенчивой
ухмылке широкого рта сверкнули крупные зубы, и огир принялся торопливо
приторачивать к седлу ларец.
Калдеввин, хмурясь, оглянулся вокруг:
- Ваша леди еще не спустилась. И ее превосходного животного тут нет.
- Она уже уехала, - сказал ему Ранд. - Ей понадобилось срочно
отправиться в Кайриэн, еще ночью. Калдеввин приподнял брови:
- Ночью? Но мои люди... Простите меня, милорд Ранд. - Он оттащил
молодого офицера в сторону, что-то взбешенно шепча.
- Он выставил часовых у гостиницы. Лорд Ранд, - прошептал Хурин. -
Леди Селин, должно быть, сумела как-то уйти незамеченной.
Морщась, Ранд влез в седло Рыжего. Если и был какой-то шанс, что
Калдеввин их ни в чем не подозревает, то, похоже, Селин его окончательно
похоронила.
- Слишком много людей, она говорит, - пробормотал он. - В Кайриэне
народу будет гораздо больше.
- Вы что-то сказали, милорд? Ранд поднял взор на Таволина, который
подъехал к нему на высоком саврасом мерине. Хурин сидел в седле, и Лойал
стоял возле головы своей большой лошади. Солдаты выстроились в колонну.
Калдеввина нигде не был видно.
- Все случается не так, как я ожидаю, - сказа Ранд.
Таволин коротко улыбнулся - улыбка едва заметно искривила губы.
- Едем, милорд?
И необычная кавалькада направилась к плотно убитой дороге, которая
вела в город Кайриэн.
Глава 22
НАБЛЮДАЮЩИЕ
- Ничто не случается так, как я предполагаю, - проговорила Морейн,
нисколько не ожидая от Лана ответа.
Длинный полированный стол перед нею был завален книгами и бумагами,
свитками и манускриптами, многие от долгого лежания припорошены пылью, а
края пообтрепались от возраста, и кое-какие из всего этого многообразия
были лишь обрывками. Эта комната была будто создана для книг и
манускриптов: повсюду вдоль стен полки, уступившие место лишь дверным
проемам, окнам и камину. Стулья - с высокими спинками и хорошо набитыми
сиденьями, но половина из них и еще больше маленьких столиков заставлены
книгами, под некоторые из них книги и манускрипты попросту засунуты.
Правда, ответственность Морейн несла лишь за беспорядок, учиненный ею на
столе.
Она встала и подошла к окну, уставилась в ночь, разреженную огоньками
деревни, что лежала неподалеку. Никакой угрозы погони. Никто и не
подумает, что она появится здесь. Пусть прояснится в голове, и начну
заново, решила она. Вот и все, что нужно сделать.
В деревне никто и не подозревал, что две пожилые сестры, живущие в
этом уютном укромном домике, - Айз Седай. Об атом не подозревал ни один
из жителей маленькой деревушки Тифанов Родник, земледельческой общины в
глуши травянистых равнин Арафела. Селяне приходили к сестрам за советом
в своих делах и за снадобьями от хвороб и с почтением относились к ним
как к женщинам, благословенным Светом, но не более того. Аделис и
Вандене удалились в добровольное уединение столь давно, что в Белой
Башне не многие помнили, живы ли они вообще.
С одним Стражем, тоже в возрасте, который оставался с ними, они вели
тихую жизнь, по-прежнему намереваясь написать историю мира после Разлома
и включить в нее все сведения, которые удастся найти, о том, что было
ранее. Когда-нибудь. А тем временем так много сведений требовалось
собрать, так много загадок надо разрешить. В этом доме Морейн
обязательно отыщет нужную ей информацию. Если не допускать того, что
этих сведений тут просто нет.
Ее глаз уловил движение, и Морейн повернулась. Опираясь на камин из
желтого кирпича, стоял Лан, невозмутимый, как валун.
- Лан, ты помнишь, как мы впервые встретились? Она внимательно
наблюдала, стараясь не упустить ничего, - иначе не увидела бы, как
быстро дернулась у него бровь. Нечасто ей удавалось застать его
врасплох. Этой темы ни один из них не касался; как она помнила, почти
двадцать лет назад она заявила ему - со всей непреклонной гордыней той,
кто останется всегда молодой, чтобы называться молодой, - что никогда не
заговорит больше об этом, и ожидала того же молчания от него.
- Я помню, - все, что он сказал.
- И по-прежнему никаких извинений? Ты же бросил меня в пруд. - Она не
улыбнулась, хотя сейчас и могла почувствовать юмор той ситуации. - Я
промокла до нитки, а ту погоду вы, Порубежники, называете весной. Тогда
я замерзла почти до костей.
- И я припоминаю, что развел костер и развесил одеяла, чтобы ты
согрелась в уединении. - Он поворошил горящие поленья и повесил кочергу
обратно на крюк. В Пограничных Землях даже летние ночи холодны. - Я
также помню, что той ночью ты выплеснула на меня, спящего, половину того
пруда. Нам обоим тогда пришлось бы меньше дрожать от холода, если б ты
прямо сказала, что ты - Айз Седай, а не взялась бы это демонстрировать.
Не стала бы пытаться разлучить меня с моим мечом. Не лучший способ
знакомства с воином в Пограничье, даже для молодой женщины.
- Я была молодой и одна, а ты был такой же большой, как и теперь, а
твоя неистовость - ничем не скрытой. Я не хотела, чтобы ты знал, что я -
Айз Седай. В то время мне казалось, что ты ответишь на мои вопросы более
свободно, если останешься в неведении. - Она помолчала недолго, годы,
минувшие с той встречи, пронеслись перед ее мысленным взором. Хорошо
оказалось найти товарища, разделившего с нею все нелегкие труды и
тяготы. - В последующие недели ты не думал, что я попрошу тебя
соединиться со мною узами? Для себя-то я в первый же день решила, что ты
- именно тот, кто нужен.
- И не предполагал, - сухо сказал он. - Я был слишком занят - меня не
оставляла в покое мысль, сумею ли я сопроводить тебя в Чачин и уберечь в
целости шкуру. На каждую ночь ты припасала для меня всякие сюрпризы. Тех
муравьев я надолго запомнил. По-моему, за ту поездку я и одной ночи как
следует не выспался.
Она позволила себе легко улыбнуться, вспоминая.
- Я была молодой, - повторила она. - А все эти годы твои узы неужели
тебя не раздражают? Такой мужчина, как ты, не станет безропотно ходить
на поводке, пусть даже он такой легкий и незаметный, как мой.
Замечание было до обиды язвительным; она знала, что таким оно и
будет.
- Нет. - Голос его был ровен, но он опять взял кочергу и яростно
поворошил в пламени, чего вовсе не требовалось. По дымоходу смерчем
взвился каскад искр. - Я выбрал по доброй воле, зная, что это повлечет
за собой. - Железный прут загремел о крюк, и он сухо поклонился. - Честь
служить вам, Морейн Айз Седай. Так было, и так будет всегда. Морейн
фыркнула:
- В твоей смиренности, Лан Гайдин, всегда больше высокомерия, чем у
королей, за спиною у которых грозные армии. С того самого первого дня,
как я встретила тебя, так и было.
- К чему все эти разговоры о прошлом, Морейн? В сотый раз - или так
ей показалось - она взвесила слова, которые собиралась сказать.
- Прежде чем мы покинули Тар Валон, я оставила распоряжения: если со
мной что случится, твои узы передадут другой. - Безмолвно он смотрел на
нее. - Когда ты почувствуешь мою смерть, ты обнаружишь, что вынужден
немедленно разыскать мою преемницу. Не хочу, чтобы для тебя это стало
неожиданностью.
- Вынужден, - тихо, едва слышно произнес он с гневом. - Никогда
прежде ты не использовала мои узы, чтобы к чему-то меня вынуждать. Я-то
думал, ты к этому относишься неодобрительно.
- Оставь я это дело неулаженным, по моей смерти ты мог бы
освободиться от уз и тебя не удержал бы и самый сильный мой приказ. Я не
позволю тебе погибнуть в бессмысленной попытке отомстить за меня. И я не
позволю тебе вернуться к твоей, в равной степени лишенной смысла и
пользы, собственной войне в Запустении. Война, в которой мы сражаемся, -
та же война, если ты мог бы так на нее взглянуть, и я позабочусь, чтобы
ты сражался в ней не напрасно. Не будет ни мести, ни гибели в
Запустении.
- И ты предвидишь свою скорую смерть? - Голос его был негромок, лицо
не выражало ничего, оба схожи со скалой в бушующем зимнем буране.
Подобную манеру держать себя она видела не единожды, обычно - когда он
бывал на грани ярости. - Ты что-то задумала, какой-то план, в котором
мне нет места, и поэтому видишь себя мертвой?
- Я вдруг обрадовалась, что в этой комнате нет пруда, - проворчала
она, затем вскинула руки, когда он подобрался, обиженный ее
легкомысленным тоном. - Я вижу свою смерть каждодневно, как и ты. Как же
иначе, раз выполняем все эти годы такую задачу? Теперь, когда назрел
перелом, я должна помнить, что она даже еще более вероятна.
Какое-то время он рассматривал свои ладони, крупные и широкие.
- Я никогда не думал, - медленно произнес он, - что может случиться
так, что из нас двоих первым умру не я. Как-то, даже в самых худших
ситуациях, такой исход всегда казался... - Внезапно он сомкнул ладони и
энергично растер их. - Если существует вероятность того, что меня
отдадут как комнатную собачонку, то я не прочь хотя бы узнать, кому меня
отдадут.
- Никогда не считала тебя домашней собачонкой, - резко отозвалась
Морейн, - как не считает и Мирелле.
- Мирелле. - Он поморщился. - Да, это должна быть одна из Зеленых или
какой-нибудь сущий ребенок, только-только ставшая полноправной сестрой.
- Если Мирелле умудряется держать в узде троих своих Гайдин, может,
она и с тобой справится. Хотя ей ты по нраву и она не прочь оставить
тебя при себе, она обещала передать твои узы другой, когда подыщет тебе
ту, кто подходит тебе лучше.
- Ну вот! Не песик, так посылка. Мирелле, значит... опекун! Морейн,
даже Зеленые так со своими Стражами не обращаются. За четыре сотни лет
ни одна Айз Седай не передавала узы своего Стража другой, а ты
вознамерилась сделать это со мной, и не один раз, а дважды!
- Все решено, и переделывать я не стану.
- Ослепи меня Свет, если я пойду по рукам, имеешь ли ты хоть какое-то
представление, в чьих руках я в итоге окажусь?
- То, что я делаю, - для твоего же блага, и, может, к тому же и для
блага других. А если Мирелле найдет сущего ребенка, только-только
ставшего полноправной сестрой, - разве не ты так сказал? - которому
нужен Страж, закаленный в битвах и умудренный в обычаях мира? Сущего
ребенка, девчонку, которой, вероятно, нужно, чтобы кто-нибудь швырнул ее
в пруд? Ты многое можешь дать, Лан, и стоит ли, чтобы все это кануло
втуне в безвестную могилу или досталось воронам, когда бы могло
послужить женщине, которая в этом нуждается? А то иначе все обернется
куда худшим, чем грех, о котором злословят Белоплащники. Да, я убеждена,
ты будешь ей очень нужен.
Глаза Лана слегка расширились; для него такая реакция - все равно что
для другого человека замереть столбом в ошеломлении от догадки. Редко
она видела его выведенным из равновесия. Он дважды открывал рот и лишь
потом заговорил:
- И кого ты имеешь в виду, говоря о... Она оборвала его:
- Лан Гайдин, ты уверен, что узы тебя не раздражают? Ты впервые,
только сейчас, осознал силу этих уз, их основательность? Ты мог бы
оказаться с многообещающей Белой, у которой нет сердца и которая вся
воплощенная логика, или с юной Коричневой, которая видит в тебе не
больше пары рук для того, чтобы таскать за нею книги и заметки. Я могу
передать тебя, когда захочу, как посылку или как комнатную собачонку, -
а тебе не останется ничего, как подчиниться. Ты уверен, что они тебя не
