о женщине, которая невольно оказалась причиной его плачевного положения.
Вполне возможно, что он попал в тщательно расставленную ловушку. От этой
мысли у него пересохло в горле.
Когда он снова обрел способность трезво соображать, то попытался
выяснить, с ним ли еще остальные амулеты. Он не мог видеть своих рук,
вывернутых за спину, более того - его связали так, что кисти не касались
каменного столба. После многочисленных попыток, мучительных для пленника,
но незаметных для глонгов, ему удалось провести по поверхности камня
тыльной стороной ладони. Когда Сенор почувствовал, что перстень цепляется
за ее шероховатости, в нем зародилась слабая надежда на спасение, хотя до
сих пор он ни разу не пользовался амулетом Бродячего Монаха.
Закинув назад голову, он попытался таким же образом определить, надет
ли на нее стеклянный обруч, которого уже давно не замечал, словно тот был
частью его тела. Но стальная пластина, торчавшая из хитина и защищавшая
затылок от удара сзади, помешала ему сделать это.
Сенор еще не представлял себе, как сможет освободиться. Он посмотрел
на глонгов, стоявших по обе стороны от него. Мертвецы, возвращенные к
жизни, оставались неподвижными, как ужасные изваяния, только в темных
провалах глазниц по-прежнему еле слышно копошились черви.
Магические знаки, вычерченные на камнях, удерживали придворного Башни
внутри невидимых стен. Он вспоминал, как исчезал из мира Сдалерн
Тринадцатый. У того это получалось достаточно просто. А герцогу даже не
нужно было преодолевать Завесу Мрака. Если, конечно, Треттенсодд Сдалерн
говорил правду...
Потом Сенор заметил красноватые отсветы, вспыхивающие на стенах через
равные промежутки времени. Вначале они были очень слабыми и он принял их
за пятна, возникающие перед глазами от слишком долгого и пристального
всматривания в темноту. На самом же деле, это светился камень в перстне
Сдалерна. Перстень находился за спиной у Сенора и каждая пурпурная вспышка
выхватывала из темноты влажные внутренности склепа, оставляя перед
придворным Башни его собственную гигантскую тень. Глонги никак не
реагировали на эти вспышки и Сенор лишний раз убедился в том, что ими
управляет посторонняя сила.
Чередование кровавого света и тьмы постепенно привело его ум в
исступленное состояние, близкое к панике. Рассудок герцога отчаянно
цеплялся за привычное восприятие мира, казавшееся единственно верным, и
привычные мысли, но равномерно вспыхивавший свет изгнал их на окраины
сознания, а потом вытеснил совсем и сознание Незавершенного стало
безмолвным и абсолютно спокойным, как гладкая поверхность воды, способная
отразить, не всколыхнувшись, даже самое дикое видение...
Сенор оказался в состоянии транса, некоей промежуточной реальности,
где действительность, представлявшаяся незыблемой, была размыта и вокруг
не осталось ничего, кроме багрового свечения, выкалывающего глаза.
Потом Сенор утратил связь со своим телом, вообще со всем тяжелым и
плотным, что удерживало его внутри непреодолимых ранее границ. Больше не
существовало гипнотизирующего света, потому что не существовало зрения.
Что-то, чему не было названия, породило легкую волну в стоячем озере
сознания, раздробило отражения материи, перемешало их и погнало сквозь
сумрачное царство теней и обломков видений к иллюзорному берегу, на
котором жалкий механизм смятенного разума начал возводить фундамент новой,
теперь уже зыбкой реальности.
Он создал кости и они обросли плотью. Герцог находился в там, куда
привела его таинственная сила, о которой он ничего не знал. Может быть,
этой силой было предопределение... Ошеломленный, он вглядывался в
искаженные линии мира.
Сенор появился в новом месте, как будто вынырнул из глубокого мутного
водоема. Теперь вода успокоилась и отражения затвердели. Он снова мог
прикасаться к предметам, причины нанизались на нить времени и необратимо
потекли события...
Первое, что он увидел, был его меч. Клинок из небесного металла
покоился под темным стеклом, уничтожившим его сияние, но притяжение,
существовавшее между мечом и человеком пророчества, казалось неистребимым.
Потом Сенор ощутил позади себя чье-то присутствие, как будто его
коснулось смрадное дыхание, шевелившее волосы на затылке.
Герцог медленно обернулся.
Перед ним была огромная вскрытая могила. Он увидел, как полуистлевшие
мертвецы возвращаются к жизни. Незнакомое ему густо-фиолетовое светило
изливало свой свет на потревоженное кладбище, окружая тела и предметы
потусторонним ореолом. Посреди ямы, противоположный край которой лишь
угадывался в этом неверном сиянии, на ажурном троне из человеческих костей
и черепов сидел Человек В Железном Панцире. Непонятно было, как хрупкий на
вид трон выдерживает эту металлическую гору. Стальные доспехи отбрасывали
тусклые фиолетовые отблески. Человек В Панцире держал в железных пальцах
что-то, напоминавшее кусок сырого мяса и подносил его к щели в железной
маске, находившейся на месте рта. Сенор увидел Зеркальный Амулет, висевший
на стальной груди. Теперь амулет был двумя зеркалами, искажавшими до
неузнаваемости падавший на них свет...
Сенор стоял у стены, на которой под темным стеклом висел его меч.
Герцог сделал шаг назад и попытался быстрым ударом локтем разбить стекло.
Острая боль пронзила его руку, когда локоть врезался в непреодолимую
преграду. Гулкий хохот Человека В Железном Панцире донесся до его ушей.
А вокруг по-прежнему тихо пересыпалась взрыхленная земля. Зловещее
таинство возрождения мертвых длилось размеренно и неотвратимо, как
нескончаемый дождь. Сенор видел, как начинала шевелиться земля, словно
гигантский червь искал выход из подземелья. Затем на ее поверхности
возникал бугор, который лопался, как нарыв, а из образовавшегося кратера
появлялась рука, голова, плечи воина в проржавевших доспехах и
полуистлевших одеждах. Вскоре все повторялось в другом месте. Герцог
убедился в том, что когда-то здесь была похоронена целая армия. На его
глазах чье-то черное колдовство возвращало к жизни обитателей гигантской
могилы. Почти все они были похоронены с оружием. Теперь темная сила
уводила их куда-то за пределы последнего пристанища мертвых...
- Я недооценил твои способности, - равнодушно сказал хозяин трупов,
не переставая пережевывать мясо. - Значит, ты явился за своим мечом?
Глупец! Теперь меч навеки мой!.. Кстати, твой перстень тоже придется
отобрать... вместе с пальцем.
Сенор ждал появления тусклого пульсирующего свечения, которое
позволило бы ему покинуть это место, но для этого потребовалось бы слишком
много времени.
Времени ему не дали. Человек на троне не произнес ни слова и не
сделал ни единого движения. Может быть, глонги подчинялись его
специфическим отражениям. Сам Холодный Затылок улавливал только его
всепоглощающую ненависть. Несколько воинов, восставших из могилы, окружили
Незавершенного и он опять увидел лиловые лица, лишенные глаз. Только на
этот раз он был безоружен.
Казалось совершенно бессмысленным сражаться голыми руками с теми, кто
уже был мертв, и с их закованным в сталь хозяином. Глонги не чувствовали
боли и удары придворного Башни не наносили им видимого вреда. Он недолго
продержался в их смрадном кольце. Кулаками и ногами Сенор пытался
проложить себе путь к бегству, едва не теряя сознание от одного только
запаха разложения... Но слишком много распухших пальцев впилось в его
тело, которое становилось все тяжелее и тяжелее, как будто наливалось
свинцом.
Последнее, что он чувствовал, были жестокие удары по голове, и после
каждого из этих ударов от рук глонгов, избивавших его, с омерзительным
хлюпающим звуком отделялись куски плоти. Последнее, что он слышал, был
голос хозяина трупов, глухо звучавший из-под железной маски. Голос
монотонно и изводяще твердил об одном и том же: о непобедимой армии
мертвецов, о пытках, мести и свежем мясе, которое любят глонги...
21. СЪЕДЕННЫЙ ЗАЖИВО
Его волокли спиной вперед по подземному коридору со стенами из сырой
земли, единственным источником света в котором были тела мертвецов. Земля
искрилась каплями влаги там, где проходили фосфоресцирующие глонги. Нора
позади них оставалась непроницаемо темной.
Все тело герцога нестерпимо болело после побоев. Он чувствовал, что
самостоятельно не сможет сделать ни шагу. У него не было связных мыслей, -
только обрывочные полубредовые образы, в которых действительность
сливалась с кошмаром. Его бессильно повисшая голова дергалась при каждом
шаге глонгов, а перед глазами были только колеблющиеся стены и доспехи
мертвецов, с которых осыпалась земля. Сенор закрыл распухшие веки и открыл
их, когда тошнотворный запах усилился.
Вокруг него толпились глонги. Теперь среди них были женщины и те,
которые умерли детьми. Мужчины были без оружия. Мертвецы с лиловыми лицами
стояли перед герцогом, словно стая больных животных, еще более страшных
оттого, что они были похожи на людей. Сзади напирали другие. Их было
слишком много и все хотели приблизиться к поверженному герцогу. Сквозь
кровавый туман, застилавший глаза, Сенор видел жирные тела червей,
переливающиеся в глазницах, и коричневые зубы, торчавшие из обнажившихся
десен.
Он вспомнил о том, что имя Йерда, произнесенное во время схватки в
лесу, остановило глонгов, и пытался снова заговорить с ними. Его
бессильный шепот тонул в однообразном низком вое, который издавали
мужчины, сладострастных стонах женщин и визгливых криках детей.
Сенор лежал на какой-то насыпи, доходившей глонгам до пояса, и от
омерзения все глубже вжимался в рыхлую землю.
Мертвецы творили над ним какой-то ритуал; может быть, это было
отпевание, а может быть, молитва неведомым богам. Но скорее всего - и он с
ужасом осознал это - жертвоприношение.
К нему пришло воспоминание о далеком времени, казавшемся нереальным,
когда он уже пережил нечто подобное, - в Мерцающем Саркофаге, хранителем
которого был четверорукий Гет-Забалла. Но то случилось в полусне и было
похоже на порождение воспаленного мозга, а сейчас бессилие, ужас и боль
становились ужасающе реальными.
Глонги склонились над ним и его тело сотрясла рвота. Его желудок был
пуст и он ощутил только привкус желчи во рту.
Лица, приблизившиеся к нему, покрытые трупными пятнами и лохмотьями
кожи, выглядели гораздо отвратительнее, чем физиономии целой толпы
прокаженных. Сенор похолодел от кошмарного предчувствия пытки, которая еще
только ожидала его. Он понял, ЧТО именно глонги хотели с ним сделать...
Они молились не чужим богам, а ему, герцогу Йерду, и одновременно
собирались отведать его плоти.
Он дернулся из последних сил, пытаясь подняться, но глонги крепко
держали его руки и ноги, навалившись на них своими телами, а чьи-то
влажные, покрытые слизью и гнилью пальцы, вдобавок, вцепились ему в горло,
оттягивая голову к земле. Он захрипел от удушья и почти потерял сознание.
Тысячи мельчайших стальных игл вонзились в его сердце и оно едва не
разорвалось. Наконец, ему изменили силы и он остался лежать, судорожно
вздрагивая. Его губы были прокушены до крови.
Глонги, стоявшие ближе всех к герцогу, опустились на колени и за их
головами он увидел следующий ряд мертвецов, тупо и бесцельно топтавшихся
на месте. Они по-прежнему были похожи на пораженных неведомой болезнью и
нетерпеливых тварей, так и не добравшихся до кормушки...
А потом одно из этих смердящих созданий вонзило зубы в его руку чуть
