повыше локтя и даже боль, ударившая по нервам, не избавила герцога от
ужасной участи, - видеть, как мертвецы едят его собственную плоть.
Зубы трупов крошились и выламывались из сгнивших десен, но они с
безразличным упорством продолжали свою мрачную работу.
Сенор даже не мог кричать. Единственное, чего желала каждая клетка
его тела, каждый стонущий нерв, - это мгновенной смерти, избавляющей от
адских пыток. Но к нему не приходило даже забытье. Он видел розовые куски
своего мяса, оторванные глонгами; спустя несколько мгновений на них
проступала кровь. Его конечности были залиты ею, а мертвецы отползали в
сторону с мясом в зубах. На их место становились новые - с гулом, стонами,
воем... Кровавый кошмар, казавшийся бесконечным... Сенор увидел кости
своих ног, ослепительно белые на фоне багрового и черного... Глонги
толпились у тела злосчастного герцога в ожидании чудовищного причащения...
А потом их стало слишком много. На лицо Йерда упала тень и он
задохнулся от чудовищной ласки - одна из женщин принялась слизывать своим
полуистлевшим языком кровь с его прокушенных губ...
Уже проваливаясь во мрак бессознательного, наконец смилостивившегося
над ним, он услышал свистящий звук и на него дохнуло леденящим ветром,
гонимым гигантскими черными крыльями.
Последним его воспоминанием был терзающий слух, бесконечно тоскливый
вой, который издавали глонги, когда что-то действительно страшное,
вышедшее из бездонной пропасти ада, опустилось на них...
22. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРЦОГА
Он пришел в себя в укрытии, образованном стволами упавших деревьев, и
увидел над собой женское лицо. Потом он вспомнил имя - Лаина. Это была то
самая женщина, которую преследовали глонги. Мысль о глонгах заставила его
содрогнуться.
За головой Лаины была глубокая пропасть лилового неба. В эту пропасть
были опрокинуты черные заиндевевшие ветви деревьев. В глазах Лаины
оставался след сильнейшей тревоги.
Сенор лежал, думая о том, был ли подлинным пережитый им кошмар. Он
поднес к глазам свои руки. На них были свежие розовые шрамы. Полукруглые
шрамы, похожие на следы от укусов... Ошеломленный и подавленный новой
неразрешимой загадкой, он уставился невидящим взглядом в пустое небо над
собой.
- Как я здесь оказался? - хрипло спросил он у женщины спустя
несколько долгих минут.
- Не знаю, - Лаина смотрела на него чуть отчужденно. - Я была в
каком-то подземелье и меня охраняли глонги. Потом появилось что-то... Оно
уничтожило глонгов и, по-моему, убило меня... Оно было ужасным... Но затем
я очнулась в этом лесу и рядом был ты...
Она помолчала, нахмурившись. Какая-то неотвязная мысль не давала ей
покоя.
- Герцог, ты должен знать об этом больше меня, - сказала она наконец.
- Кто, если не ты, мог спасти меня от глонгов?!..
Он нашел в себе силы иронически улыбнуться.
- Должен знать больше?.. Я помню только, как они ели меня живым...
Лаина спрятала лицо в ладонях, а он медленно поднялся на ноги. Они
находились среди леса, тянувшегося во все стороны под лиловыми небесами, и
это место не слишком отличалось от того, где он впервые увидел женщину
народа колодцев. Сейчас она мелко дрожала от холода и ее губы посинели -
на ней было только разорванное глонгами окровавленное платье.
Он снова поднес к глазам свою руку. На безымянный палец был надет
перстень Сдалерна. Камень в нем был темен, как ночь. Сенор обернулся к
гнезду, в котором заново родился. Оказалось, что ложем ему служила поющая
шкура. Под нею он нашел древний меч в кожаных ножнах и Зеркала Короля
Жезлов, тускло блестевшие россыпями инея.
Герцог не стал предаваться бесплодным мыслям о том, кто спас его на
этот раз и вернул ему его амулеты. Главное, что он все еще оставался
живым, хотя и чувствовал себя бесконечно уставшим.
- Колодец Тагрир там, - сказала Лаина, показывая рукой в ту сторону,
где садилось тусклое здешнее светило.
- Откуда ты знаешь? - раздраженно бросил герцог.
Женщина удивленно посмотрела на него. Ее зрачки были расширены.
- Разве ты не чувствуешь этого? - тихо спросила она.
Он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и двинулся в сторону заката.
Голодные и замерзающие, они медленно шли через леса глонгов, каждую
ночь рискуя снова встретить оживших мертвецов. На Сеноре были доспехи из
хитина и кожаные сапоги; шкуру синего кота он отдал Лаине, которая
осталась почти без одежды.
Негреющее лиловое светило освещало их путь днем; в спину подталкивало
ледяное дыхание океана. По ночам они пытались отогреться у костра, который
Сенору удавалось развести с большим трудом при помощи заклинаний и
высушенного под одеждой мха... Герцог садился спиной к огню, каждую минуту
ожидая нападения из окружавшей его темноты. Но потом чувство постоянно
грозящей опасности притуплялось и оставались только всепроникающий холод и
тоскливая пустота.
Так он сидел всю ночь, проваливаясь временами в тяжелое тревожное
забытье, и тогда его можно было убить голыми руками. Усталость и
безразличие были такими, что красивая женщина, спавшая рядом, не волновала
его, а лишь вызывала глухое раздражение. В конце концов, именно она
втянула его в эту историю. Чувствуя это, Лаина старалась быть ненавязчивой
и немногословной, хотя сильно страдала от холода и тягот долгого пути. Она
была дочерью одного из наместников герцога, которые в отсутствие Йерда
стали хозяевами колодцев в Земле Мокриш, и жила в гораздо более мягких
условиях.
Когда у нее были силы говорить, а у Сенора - желание слушать, она
рассказывала ему все, что знала о своем народе, колодце Тагрир, в котором
жила с детства, обо всем, что должен был знать сам герцог Йерд, но напрочь
забыл.
Порой ему казалось, будто он вспоминает кое-что; казались знакомыми
места, о которых говорила Лаина и в которых он никогда не был, люди,
которых он никогда не видел. Потом он понимал, что такое бывало с ним и
раньше, но это ничего не значило, - всего лишь игра воображения или ложная
память о том, чего не существовало на самом деле и может быть, не будет
существовать.
Из этих разговоров у костра он узнал достаточно, чтобы не выглядеть
совсем уж дико в глазах своих подданных. Его беспокоило только одно -
полное и безнадежное отсутствие личных воспоминаний.
Он пытался выяснить хоть что-нибудь о Гашагаре, но одно лишь
упоминание этого имени вызывало у Лаины неподдельный ужас. Гашагар был
настоящим проклятием народа колодцев, темной и почти обезличенной силой.
По крайней мере, таким он был в женском восприятии. И это все, что Сенору
удалось узнать о своем противнике.
Зато он услышал о некоем Зелеше, который, по словам Лаины, был старым
врагом Гашагара, колдуном, почти равным ему по силе, а также покровителем
самого герцога. Дочь Згида почти никогда не покидала колодцев, хорошо
защищенных от зла внешнего мира; ее голова была полна легенд, суеверий и
неясных воспоминаний, но для вернувшегося Йерда даже эти обрывочные
сведения представляли немалый интерес.
Если верить Лаине, Зелеш также был достаточно темным и угрожающим
существом, помогавшим герцогу только в силу какого-то довольно зловещего
соглашения между ними, которое давно превратилось в легенду. Здесь женщина
замолкала, но не оставалось сомнений в том, что именно это соглашение было
причиной странной смеси жалости к герцогу и страха, испытываемого
обитателями Земли Мокриш перед своим повелителем...
К концу их унылого путешествия Сенор с уверенностью обреченного
предчувствовал, что встретится и с Зелешем, и с Гашагаром. Нечего было и
мечтать о покое в его новых владениях. В его распоряжении была только
короткая передышка, дарованная Богами Земли Мокриш.
Дневное светило восходило четыре раза, прежде чем к концу четвертого
дня они разыскали человеческое поселение, которое Лаина называла колодцем
Тагрир.
Сумерки сгущались и превращались в ночь, казавшуюся бесконечной.
Только изумрудное зарево на горизонте напоминало о том, что кончается все,
даже тьма. Небесные огни, холодные и колючие, дрожали в морозном воздухе.
Двое людей медленно пробирались сквозь редеющий лес и их дыхание легкими
исчезающими облачками возносилось к небу.
Призрачный серебристый свет ночного светила, повисшего над верхушками
деревьев, обрисовывал в чернильном мраке далекую горную цепь, застывшую,
словно цитадель вечности в ожидании смешных двуногих существ, и способную
одним своим видом вызвать гнетущую тоску в их уязвимых сердцах...
Они вышли на голое заснеженное плато, где карликовые, изуродованные
постоянно дующим ветром деревья росли на склонах глубоких оврагов, и Сенор
еще издали увидел край гигантской воронки, над которой было разлито сияние
множества огней, обещавших приют, тепло и еду. При виде этого сияния Лаина
радостно вскрикнула и они поспешили к человеческому жилью, столь редко
встречающемуся в ее неприветливом мире.
Стражники колодца появились неожиданно и герцог невольно отдал
должное собственным солдатам. Небольшой отряд всадников на длинных
приземистых лошадях, покрытых густой шерстью, как будто вырос из-под
земли, окружая гостей кольцом, пока кто-то из стражников не узнал,
наконец, пропавшую дочь Згида.
Спустя несколько мгновений солдаты поняли, что видят рядом с ней
герцога Йерда.
Сенор внимательно всматривался в их лица и прочел на одних почтение,
на других - суеверный страх, на третьих - отвращение, которое невозможно
было скрыть. Странная, почти необъяснимая смесь чувств... Он удивился
тому, что еще находит в себе силы наблюдать за выражением чужих лиц.
Тем временем Лаину укутывали в накидки и меха, оказывая ей знаки
внимания, как особе высокого происхождения. Она принимала их, как нечто
само собой разумеющееся и вскоре уже сидела на лошади. Солдат, уступивший
ей место, теперь должен был проделать путь до колодца бегом, держась за ее
стремя. Его лицо пересекал длинный и давний шрам.
Герцогу уступил свою лошадь тот, кто был, по-видимому, главным в
отряде. Этот человек отводил глаза, когда его взгляд встречался со
взглядом Йерда, но Сенор догадывался, что причина этому - не трусость.
- Дайте мне одеться! - приказал герцог, инстинктивно находя верный
тон, но это простое требование вызвало настоящий шок среди обитателей
колодца. Повисла гнетущая тишина. На Йерда смотрели так, будто он произнес
по меньшей мере непристойность, однако эта непристойность почему-то
оказалась причиной плохо скрываемого страха. Даже Лаина виновато отвела
глаза, когда он бросил на нее взгляд, полный досады и непонимания.
- В чем дело? - резко спросил он человека, державшегося за его
стремя, чтобы вывести того из столбняка.
- Но, герцог... - медленно начал тот, испытывая, по-видимому,
нешуточные затруднения. - Никто не может дать вам свою одежду. Разве...
Разве вы забыли об этом?..
"Забыл об этом!" - с горечью подумал Сенор, проклиная богов Земли
Мокриш, холод, свою злосчастную судьбу и людей, стоявших вокруг.
- Какую угодно одежду! - мрачно приказал он. - Потом сожгите ее.
Закопайте. Отдайте глонгам. Сделайте с нею что угодно, но сейчас мне нужна
одежда! Или вы пожалеете о том, что родились!
- Герцог! - воскликнул предводитель стражников и впервые твердо
посмотрел Йерду в глаза. - Никто не согласится погубить свою тень даже под
угрозой мучительной смерти! Вы можете дать нам второе, но не требуйте
первого! Это сильнее любого из нас.
Сенор ошеломленно уставился на густую гриву волос, скрывших от него
