бороде.
Затем он снова повернулся к Мактэвишу, взял его за плечи и
пристально уставился ему в глаза.
-- Отвечай кивком на все, что стану тебе говорить, понял?
-- Понял, понял,- ответил Мактэвиш, озадаченный таким
внезапным проявлением воинственности со стороны Ларри.
-- Итак.- Ларри осторожно положил ладонь на грудь
Мактэвиша там, где, очевидно, помещалось сердце, и произнес:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
Мактэвиш, пораженный не только тем, как искусно Ларри
овладел ситуацией, но и странными словами (ему не доводилось
читать "Алису в Зазеркалье"), энергично кивал в конце каждой
строфы. А Ларри снова обратился к мэру.
-- У этого господина,- он опять положил ладонь на грудь
Мактэвиша,- большое сердце, поэтому он согласен отдать вам все
деньги, но при одном условии. Всем вам известно, что есть люди,
которые умеют находить скрытые земле источники.
Толпа дружным "ага" подтвердила, что ей это известно.
-- Этим людям платят за их работу,- продолжал Ларри.
Послышались сопровождаемые кивками возгласы "да, да".
-- Но когда вода найдена,- сказал Ларри,- она принадлежит
всем.
Он говорил на понятном для всех языке, потому что вода и
хлеб составляли основу жизни всякой здешней общины.
-- Иногда люди, которые ищут воду, находят источник,
иногда не находят,- говорил Ларри.- Этот господин иногда
находит деньги в бородах людей, иногда не находит. Ему повезло,
у вас хороший мэр, и он нашел деньги. Нашел около девятисот
драхм. Так вот, потому что он хороший человек, добрый человек,
он согласен отказаться от обычного вознаграждения.
Снова дружное "ага", выражающее удовлетворение, смешанное
с недоумением по поводу такой щедрости.
-- Однако взамен он просит вашего согласия на одну вещь,-
сказал Ларри,- чтобы мэр истратил эти деньги на благо всей
деревни.
Тут лицо мэра сразу помрачнело, зато его односельчане
встретили слова Ларри аплодисментами.
-- Ибо,- возвысил голос Ларри, окрыленный явными
признаками успеха и разгоряченный выпитым вином,- когда вы
находите деньги так, как находите воду, они должны принадлежать
всем.
Последовала такая громкая овация, что попытки мэра что-то
возразить утонули в общем гаме.
-- Знаете,- вступил Теодор,- по-моему, сейчас, похоже,
самое время удалиться. С высоко поднятой, как говорится,
головой.
И мы зашагали вниз цо главной улице, сопровождаемые толпой
селян, каждый из которых норовил протиснуться к Мактэвишу,
чтобы похлопать его по спине или пожать ему руку. Так что к
тому времени, когда мы спустились на пристань, Мактэвиш явно
начал чувствовать себя первейшим представителем Королевской
конной полиции и склонялся к тому, что двадцать фунтов --
отнюдь не слишком высокая плата за такое преклонение. Наше
отплытие задержалось на несколько минут из-за того, что мэр, а
за ним и все прочие старцы настояли на том, чтобы заключить
Мактэвища в свои объятия и расцеловать его.
Наконец он ступил следом за нами на палубу, воодушевленный
своим успехом.
-- Что я говорил; Следует знать, как обращаться с
примитивными людьми.
-- Во всяком случае,- сказала мама,- моей ноги больше не
будет ни в одном селении на этом побережье. Это мой день
рождения, и хотелось бы, чтобы кто-нибудь считался с моими
желаниями.
Конечно, дорогая муттер,- отозвался Макс.- Мы постараемся
найти для вас славное местечко, чтобы перекусить.
Якорь был поднят, заработал мотор, и сквозь его гулкое
чуфыканье мы еще долго слышали аплодисменты и добрые пожелания
селян.
Когда подошло время ленча, мы обнаружили прелестный
длинный пляж с мягким белым песком, и поскольку накануне
вечером Таки сумел поймать несколько кефалей, Спиро развел на
берегу костер и поджарил чудесную рыбу.
Свен, Дональд и Макс, все еще озабоченные тем, что у них
нет подарков для мамы, устроили для нее своего рода
представление. Свен, по профессии скульптор, вылепил из мокрого
песка огромную обнаженную женскую фигуру и вынудил маму громко
восхищаться его творением, потом сыграл для нее на аккордеоне
-- к счастью, не Баха, а какие-то энергичные веселые мелодии.
Дональд и Макс сперва посовещались между собой, потом шепотом
посвятили в свои план Свена, который одобрительно кивнул
головой.
-- А теперь,- обратился к маме Дональд,- мы исполним для
вас старинный австрийский танец.
Из уст обычно весьма сдержанного, типичного британца
Дональда это прозвучало так неожиданно, что даже Ларри потерял
дар речи. Свец лихо заиграл нечто весьма мажорное, похожее на
мазурку, долговязый нескладный Макс и бледнолицый коротыщ
Дональд важно поклонились друг другу, взялись за руки и
приступили к танцу. К нашему удивлению, они отлично справились
с задачей -- то горделиво выступая по песку, то стремительно
вращаясь, то выполняя сложнейшие па, во время которых надлежало
хлопать друг друга по коленям и по рукам, подпрыгивать в
воздух, хлопая себя по пяткам, и так далее. Я невольно вспомнил
морскую кадриль из "Алисы" в исполнении Грифона и Черепахи
Квази. Они танцевали так замечательно, что, когда номер
кончился, мы устроили им овацию; сияя от радости и обливаясь
потом, наши артисты выступили на бис, уже под другую мелодию.
После того как танцоры искупались, чтобы остыть, мы удобно
расположились на песке и воздали должное вкусной рыбе с сочным
мясом и приятно пахнущей дымком поджаристой кожицей; увенчали
трапезу различного рода фрукты.
-- Право, у нас получился очень приятный праздничный
ленч,- сказала мама.- Я довольна. А музыка Свена и танцы
Дональда и Макса были отличным дополнением.
-- У нас еще будет праздничный обед,- объявил Макс.-
Давайте найдем еще один пляж и устроим праздничный обед.
И вот мы снова погрузились на катер и продолжили путь
вдоль побережья. Близился закат, и солнце расписало небо в
дивные красные, зеленые и золотистые тона, когда нашим глазам
предстало идеальное, как нам казалось, место. Крохотный
округлый залив с узким пляжем, над которым высились
ярко-оранжевые в солнечных лучах скалы. -- О, как же тут
красиво,- сказала мама. -- Здесь мы и устроим праздничный
обед,- заключил Макс.
Спиро сообщил Таки, что мы остановимся здесь на ночь. К
сожалению, Таки не был знаком с этим заливом и не знал, что
вход в него отчасти преграждает песчаная отмель. Он на хорошей
скорости повел катер в залив и, сам того не ведая, наскочил на
отмель. Катер остановился внезапно и круто. Мама в эту минуту
стояла, любуясь закатом, на самой корме; от резкой остановки
она потеряла равновесие и упала за борт. А надо сказать, что,
хотя в очень жаркую погоду мама снисходила до того, чтобы
понежиться на мелководье, плавать она совсем не умела. О чем
были осведомлены все, кроме Таки. А потому вся наша компания,
включая Спиро, который обожал маму, но тоже не умея плавать,
попрыгала в море спасать именинницу. Результатом этого порыва
был полнейший хаос.
Дональд и Макс прыгнули друг на друга и ударились
головами. Леонора зацепилась ногой о фальшборт и сильно ее
поранила. Марго, полагая, что маму надо искать под водой,
нырнула и лихорадочно искала ее тело на глубине, пока в легких
не кончился воздух, и пришлось ей всплывать на поверхность.
Маму поймали Лесли и Мактэвиш, а Ларри вдруг сообразил, что
Спиро тоже не пловец, и успел спасти его, когда тот в третий
раз ушел под воду. Но все время, пока Спиро то появлялся, то
вновь пропадал под водой, он успевал кричать, захлебываясь: "Не
беспокоиться, миссисы Дарреллы, не беспокоиться!"
Лесли и Мактэвиш оттащили задыхающуюся, отплевывающуюся
маму на отмель, где она смогла сесть и отрыгнуть морскую воду,
которой успела изрядно наглотаться, а Ларри отбуксировал туда
Спиро, чтобы и он мог выполнить ту же процедуру. Когда наши
утопленники пришли в себя, мы доставили их на борт катера, где
маме был предложен добрый глоток бренди, чтобы она оправилась
от шока, вызванного падением в море, и еще больший глоток выпил
Спиро, чтобы прийти в себя от созерцания того, как падает мама.
-- Ей-Богу, миссисы Дарреллы,- вымолвил он.- Я думать, вы
утонуть.
-- Я думала то же самое,- отозвалась мама.- Сколько помню,
в жизни не попадала в такую глубокую воду.
-- И я тоже,- серьезно подхватил Спиро.
Таки включил задний ход, мы все поднажали плечами и
столкнули катер с отмели. После чего Таки внимательно изучил
обстановку, нашел проход, и мы уже без всяких затруднений вошли
в залив.
Разведя костер на берегу, мы сварили извлеченных из
холодильного шкафа осьминога и маленьких каракатиц и дополнили
трапезу холодным цыпленком и фруктами.
-- Видите теперь, как правильно мы поступили,- сказал
Ларри, жуя толстое щупальце осьминога,- когда взяли с собой
холодильный шкаф.
-- Верно, милый,- согласилась мама.- Тогда эта идея не
показалась мне такой уж удачной, но она себя вполне оправдала.
Правда, на борту катера лед тает гораздо быстрее, чем в нашем
доме.
-- Иначе и не может быть,- заметил Ларри.- И все-таки шкаф
нас выручил.
В ту ночь взошла такая великолепная луна, что мы долго
лежали у самого берега в теплой воде, попивая вино и беседуя.
Более мирной картины невозможно было представить себе, пока
вдруг не раздались громкие пистолетные выстрелы, рождая эхо в
прибрежных скалах.
Неприметно для всех Лесли и Мактэвиш, вооружившись маминым
пистолетом с перламутровой рукояткой, ушли на край пляжа, где
Мактэвиш стал показывать Лесли, как быстро должны стрелять
члены Королевской канадской конной полиции.
-- Силы небесные! -- воскликнул Ларри.- О чем они думают?
Превратить тихий пляж в стрельбище!
-- Господи,- произнес Спиро,- я уже думать, что сюда
прийти чертов турки.
-- Лесли, милый! -- крикнула мама.- Пожалуйста, прекрати!
-- Мы только тренируемся! -- отозвался Лесли.
-- Конечно, но вы не представляете себе, какой шум
подняли,- продолжала мама.- От этого эха у меня разболелась
голова.
-- Ничего страшного,- недовольно возразил Лесли.
-- Это характерно для Лесли,- сказал Ларри.- Он лишен
эстетического чувства. Тут дивное теплое море, чудесное вино,
полная луна, и что же он затевает? Носится взад-вперед, стреляя
из пистолета!
-- Ну, ты тоже бываешь хорош,- возмутилась Марго.
-- Разве я вам докучаю? -- спросил Ларри.- Нисколечко. В
нашей семье нет человека благоразумнее меня.
-- У тебя разума столько же, сколько у... у последнего
психа,- заявила Марго.
-- Ну-ну, дорогие мои, не ссорьтесь,- взмолилась мама.- Не
забывайте, мы отмечаем мой день рождения.
-- Я сыграю для вас,- объявил Свен. И он исполнил
несколько негромких и прекрасных даже для аккордеона мелодий,
которые отлично сочетались с лунной ночью и окружающей нас
природой.
Наконец мы сходили на катер за своими матрацами,
расстелили их на берету и один за другим погрузились в сон.
Наутро мы позавтракали, искупались и поднялись на борт
нашего судна. Подняли якорь, Таки запустил мотор, тот чуфырнул
раз-другой и почти сразу заглох; мы едва стронулись с места.
-- Господи, только не говорите мне, что с мотором что-то
неладно,- сказал Ларри.
Спиро, нахмурясь, пошел к Таки выяснить, в чем дело.
Слышно было, как они обсуждают что-то вполголоса, внезапно
Спиро взревел, точно разъяренный бык, и на голову Таки
обрушились проклятия.
