Маленькая такая, в одном слове из многих тысяч... Как в свое время в ко-
манде, переданной на "Фобос-один"...
- А что с ним случилось, с кабелем-то? - спрашиваю я, все еще улыба-
ясь.
Михаил Олегович, чувствуя, что настроение мое по непонятным причинам
улучшилось, улыбается в ответ.
- Ну что с ним могло случиться? Линия связи была проложена с неболь-
шими отклонениями от проекта. Один смотровой колодец перенесли на деся-
ток метров в сторону да и сделали его... тяп-ляп. Поэтому, когда в цент-
ральной котельной заснул дежурный и в трубах поднялось давление... В об-
щем, этот колодец залило горячей водой. Стоял-то он не на месте! Его,
конечно, быстро осушили, но разъединять оптические соединители не стали
- понадеялись на их герметичность. И напрасно. Через месяц из-за корро-
зии все восемь каналов вышли из строя. Привезли запасной кабель, но сра-
зу проложить не успели, а ночью у него конец отрубили, метров пятьдесят.
То ли шланговая оболочка кому-то приглянулась огород поливать, то ли па-
цанам на дубинки понадобился. Кабель стал короток, а нарастить нечем да
и нельзя: муфта в трубу не пролезет. И купить негде. Его, оказывается,
два года назад с производства сняли. А к тому, что выпускается взамен,
старые оптические соединители не подходят. А чтобы новые использовать,
нужно проект откорректировать. А институт, который...
- Достаточно. И тогда вы решили... - Есть тут у нас один способный
системный программист, Петр Васильевич Пеночкин. Вернее, не у нас, а на
"Микротехнологии". Большой энтузиаст компьютерных сетей. Он-то и предло-
жил изменить протокол обмена так, чтобы резервный вариант мог стать ос-
новным. Ну, то есть постоянно работать с разомкнутым кольцом. Скорость
обмена падает на чуть-чуть, а выигрыш времени получается солидный...
Выложив самый сильный аргумент в пользу своей бездеятельности, дирек-
тор замолкает.
- И как, удалось вам?
- Вполне! - снова оживляется Михаил Олегович. - Все задачи решаем в
срок, у заказчиков - никаких претензий. Ага. Значит, никаких. Интересно.
А может, и приступов по ночам никаких нет? И Грише все это приснилось?
- Когда залило кабель? - Чуть больше полугода тому назад. - И до сих
пор "Эллипс" разомкнут? И даже изменения в документации не все отражены?
- укоризненно спрашиваю я.
- Откорректированный проект ждем со дня на день. - Можете уже не
ждать. Поскольку в "Неводе" оборванный кабель не используется, - жестко
говорю я. - Но это, насколько я понимаю, не снимает с вас ответственнос-
ти. Полгода работаете в нештатном режиме и до сих пор не удосужились
поставить об этом в известность Управление... Вам придется представить
по данному вопросу объяснительную записку.
Кончики усов директора перестают радостно вилять и уныло повисают.
Спросить у него про "эпилепсию" сейчас или при следующей встрече? Судя
по всему, этого не избежать.
- Впрочем, назовем ее пока докладной. Подробно изложите все ваши
действия. Куда обращались, что вам
- отвечали, и так далее. И как, проявив находчивость,
временно вышли из положения, - смягчаю я тон. - Кончики усов Михаила
Олеговича тут же воинственно задираются вверх.
- Да, решение проблемы оказалось весьма нетривиальным, - с гордостью
говорит он.
Это для кого как. Для меня, кажется, совсем наоборот. Значит, Петр
Васильевич Пеночкин - кстати, уж не наш ли это Петя? - отладил работу
сети в нештатном режиме, им перестало припекать, и начался вялый обмен
бумагами с поставщиком кабеля и проектной организацией, копия - в Коми-
тет. Клерк в Комитете исправно подшивал письма в соответствующее дело,
палец о палец не ударяя, чтобы помочь... "Караул" ведь не кричат - зна-
чит, можно спать спокойно. А и кричали бы - что с того? У клерков бес-
сонницы не бывает...
Да, но почему директор молчал о приступах? Что-то тут все-таки не-
чисто. Хорошо, если он просто пытается скрыть еще один вопиющий пример
собственной бездеятельности. Вызванной, очень даже может быть, некомпе-
тентностью. А если дело все-таки не в ошибке? И под носом у директора
действительно отрабатывают опаснейшую версию вируса? При его молчаливом
попустительстве и, быть может, даже участии? Нет, рано мне успокаивать-
ся. Я должен сам пронаблюдать приступ. А уж потом задать разящий вопрос
директору.
- А теперь мне хотелось бы подробнее ознакомиться с документацией.
Где тут у вас можно, приземлиться?
- В кабинете у зама, не возражаете? Он сейчас в отпуске, и вас никто
не потревожит. Можно и у меня, конечно, но здесь вам будут мешать. Посе-
тители, заказчики, звонки... Телефон не умолкает целый день.
- То жираф позвонит, то олень, - говорю я неожиданно для самого се-
бя.
Директор испуганно таращит на меня глаза, не зная, как реагировать
на глупую выходку: то ли засмеяться, то ли рассердиться, то ли бригаду
из психушки вызвать. Но смеяться над глупостью - глупо, а сердиться -
боязно. Ничего, в следующий раз не будет выставляться. На то он и дирек-
тор, чтобы целый день отвечать на звонки и принимать посетителей.
- Любимое стихотворение моего сына, - поясняю я. - Корнея Чуковско-
го, кажется. Лучше, пожалуй, в кабинете у зама.
Директор облегченно вздыхает. Очень я ему нужен в его собственных
апартаментах... Примерно так же, как гремучая змея.
Через два часа я возвращаю директору папки с документацией, оформляю
"ночной" пропуск и отправляюсь в гостиницу - спать. Третья смена начина-
ется в двадцать три ноль-ноль. А самовозбуждение сети - ровно в полночь.
Как и положено всякой чертовщине. Хочется мне самому посмотреть на ноч-
ной шабаш. А вдруг это все-таки вирус? Вирус ведьм...
Оставив Грише записку с просьбой не будить, я разбираю постель. Но
прежде, чем лечь, выглядываю в окно и отыскиваю на гостиничной стоянке
свою дорогостоящую личную собственность. Стоит моя "вольвочка", стоит.
Надо бы на автомойку сгонять, но не сейчас. Вот удостоверюсь, что вирус
ведьм - просто ошибка в программе межмашинного обмена - тогда и займусь
автомобилем.
Проснулся я в двадцать два ноль-ноль, по первому же "ку-ка-реку" мо-
его "петушка". Проснулся бодрым и заряженным энергией, как если бы за
окном был не дождливый осенний вечер, а солнечное летнее утро. Тщательно
размял все мышцы, поплясал перед зеркалом, делая молниеносные выпады и
стараясь от них же защититься. Сделать это, конечно, невозможно, но нич-
то так не продвигает вперед по какому бы то ни было пути, как попытки
достичь невозможного.
На стук в Гришин "полулюкс" никто не отзывается. Спит уже, наверное.
Молодец. Ведет здоровый образ жизни. Да и что ему еще остается при таком
телосложении и с такой лысиной? Борода, правда отвлекает от нее внима-
ние, но ненадолго.
На улице дождь - мелкий, холодный и тоскливый. Прежде, чем с пара-
шютным хлопком надо мною раскрывается купол зонтика, несколько капель
проскальзывает за воротник финского плаща. Бр-р-р!
Потоптавшись на крыльце, я иду к автостоянке. Хотя ГИВЦ всего в двух
кварталах от гостиницы, дучше их преодолеть на машине. Не исключен вари-
ант, что у меня появится одно-двухчасовая пауза, которую лучше всего
продремать в удобном кресле "вольвочки". Я это называю "заготовка сна
впрок". А место для парковки там хорошее, оно отлично просматривается из
окон. Да и японский противоугонный комплекс еще ни разу меня не подво-
дил.
Начальник смены, небольшого роста паренек с русыми усами, распахива-
ет дверь, ведущую в уже знакомый мне машинный зал. Не забыть бы его фа-
милию: Белобоков.
- Так что вы, собственно говоря, хотите проинспектировать?
- Да я так, в общем, - неопределенно машу я рукой. - Обычная рутин-
ная проверка перед включением ваших машин в гиперсеть.
Мы заходим в крошечный кабинетик, представляющий собой нечто среднее
между стеклянной клеткой и каморкой папы Карло. Не хватает только нари-
сованного очага. Вместо него на маленьком столике в углу - "айбиэм-пи-
си-эйти". Ха! Что-то вроде "Ундервуда" Танечки, нашей секретарши. Неуже-
ли он до сих пор работает? Даже буквы на клавишах полустерты...
- Машины в порядке, никаких трудноустранимых дефектов нет? - равно-
душно спрашиваю я, усаживаясь на разлапистый стул с металлическими нож-
ками перед заваленным распечатками письменным столом.
- Я бы этого не сказал, - бесхитростно отвечает Белобоков, усажива-
ясь напротив. - Машины сейчас, правда, в порядке, и полный комплект ТЭ-
Зов в наличии, но... - он хмурит белесые брови и досадливо щелкает паль-
цами. Пауза затягивается.
- Какие-то спорадические сбои? - вынужден подсказать я.
- Да, что-то в этом роде. Время от времени задачи вдруг перестают
идти и начинается такая катавасия...
Белобоков сбрасывает в ящик стола стопку распечаток, потом смотрит
на чистую страничку перекидного календаря. На этот раз я более терпелив.
- В общем, начинается какой-то странный генереж. Все закольцованные
машины словно с цепи срываются. Ни ввести в них ничего нельзя, ни вывес-
ти. А линии связи, между прочим, переполнены информацией!
Он решил сам во всем признаться. Не дожидаясь, пока я задам каверз-
ные наводящие вопросы.
- То есть сеть неисправна. А вы не предпринимаете никаких мер.
- Ну, зачем же так резко... - пожимает плечами Белобоков. - Машины
все тесты проходят без сбоев, в них я уверен. Это "кольцо" виновато.
Что-то у них не ладится с обменом. Но по прошествии некоторого времени -
когда часа, когда трех - работоспособность "Эллипса" полностью восста-
навливается. Снова начинают идти задачки, скрипеть принтеры... Словно бы
ничего и не было. Как приступ лихорадки, знаете? Потрясет, потрясет - и
опять ничего. - А Михаил Олегович знает об этом?
- Ну конечно. Только я три докладных ему написал по этому поводу. -И
что директор?
- Говорит, сообщил куда следует. Принимают меры. Интересно будет уз-
нать у него, какие - именно. И почему он не сказал мне при встрече ни о
мерах, ни о причине, вызвавшей их. Не нравится мне ваше поведение, Миха-
ил Олегович! Более того, оно вызывает подозрения!
Белобоков озабоченно смотрит на часы. - Да вы и сами можете пронаб-
людать. Приступ должен начаться через десять минут, ровно в полночь.
Словно бес вселяется в наши компьютеры. А как изгнать его... Разве что
попа пригласить и святой водой термивалы окропить, - криво усмехается
начальник смены в аккуратно подстриженные усы. У них что, все мужчины
усатые, что ли?
Дверь в каморку вдруг широко распахивается, и на пороге появляет-
ся девушка. Светлые волосы ее влажно блестят, плащ потемнел и набух от
влаги. На лице двумя слезинками застыли дождевые капельки. Они притяги-
вают мой взгляд, словно магнитом.
- Ой, Виктор Алексеевич!.. Я никак не могла раньше, честное слово!
Да еще этот дождь... Я на такси приехала, - оправдывается девушка, для
убедительности широко раскрывая и без того огромные глаза. Именно от
них-то я и не могу оторвать взгляд, а вовсе не от капелек.
- Во-первых, здрасьте! - насмешливо отвечает начальник смены. -
Во-вторых, познакомься: инспектор Управления Полиномов Павел Андреевич.
И если он сообщит в рапорте, что производственная дисциплина хромает на
обе ноги, Михаилу Олеговичу будет трудно отстоять нашу квартальную пре-
мию. А это - Элли, лучший программист центра.
- Ну, так уж и лучший... Надеюсь, инспектор не станет ябедничать? -
полуспрашивает-полуутверждает Элли, и я вдруг с ужасом понимаю, что го-
тов тут же выполнить любое, самое сумасбродное ее приказание. Любую, са-
мую фантастическую просьбу. Любое, самое потаенное ее желание... Спотк-
нувшись на этом двусмысленном слове, я вновь обретаю утраченный было дар
речи.
- Не наябедничаю, - говорю я хрипло. Но у Элли в этом нет никаких
сомнений: она уже выпорхнула из каморки, оставив дверь приоткрытой.
