державы Мамая, так как системные связи в его державе были искусственны.
Немногочисленные монголы находились в акматической фазе, потомки половцев -
в гомеостазе, аланы и крымские готы - в глубокой обскурации, а ясы, касоги,
как и итальянцы из Генуи, греки из Константинополя и евреи из Хазарии, были
связаны с державой Мамая не органично, а административно. Итак, держава
Мамая была не продолжением улуса Чингисова, а его антиподом -
организованным государством, опиравшимся на аборигенов.
Победа Тохтамыша над Урус-ханом была не случайна. Так же как Мамай опирался
на западный мир, получая от генуэзских негоциантов помощь деньгами и
воинами, Тохтамыш нашел поддержку у Тимура - защитника купцов Самарканда и
Бухары. Оба союза были неискренни. Экономические и культурные контакты
разъедали степное натуральное хозяйство, быт и политическую систему
"монголосферы", как ледяную глыбу одинаково уничтожают солнечные лучи и
теплые дожди. Контакты на суперэтничсском уровне действуют одинаково, как
тепловые перепады в термодинамике.
Простодушные кочевники верили своим ханам, а ханы нуждались в толковых
эмирах; те же были связаны с городским населением торговых городов и за 100
лет стали искренними мусульманами и, значит, врагами Чингисидов. Наиболее
талантливым оказался Тимур, которому удалось победить Ак-орду (Белую орду)
и Могулистан, но сибирская Синяя орда осталась вне его влияния, чему
способствовали ее географическое положение и система хозяйства,
консервировавшие местные традиции.
Синяя орда не имела определенных, четких границ с иными этносами и
культурами. Она была самой отсталой, и, значит, ее энергетический потенциал
сохранился, тогда как в Золотой и Белой ордах он был к концу XIV в. в
значительной мере растрачен. До тех пор пока этого не произошло, Золотая,
да и Белая, орда имела преимущество над жителями Сибири и Мангышлака.
Поэтому последние вели себя тихо, но когда на Волге и на Иртыше
пассионарное напряжение спало, то мощь Синей орды оказалась значительно
выше, что выразилось в том, что Тохтамыш смог овладеть левобережьем Волги.
Это сделало конфликт с Мамаем неизбежным.
195. ЛИТВА И МОСКВА
Ольгерд всю жизнь руководствовался одной целью: объединением Руси под
властью Литвы. Противником его был митрополит Алексей, защищавший
православие от язычников. От мусульман защищаться было не надо: близкие
Руси татары, принявшие ислам, были неагрессивны. "Первая литовщина"
произошла в 1368 г. Ольгерд и Михайл Тверской так разорили Московскую
землю, что "такого зла и от татар не бывало"*1.
Отношения накалились. В 1370 г. митрополит отлучил от церкви Святослава
Смоленского; черниговский князь Роман Михайлович, а с ним многие другие
южные князья перешли на сторону Москвы*2.
Следующим актом войны было литовское вторжение в апреле 1372 г., что повело
только к разорению сел. Даже удивительно, что до сих пор никто не сравнил
число литовских и татарских набегов! В XIV в. война с Литвой начала
принимать национальный характер, даже если раньше ее можно было счесть
феодальной. Это показывает, что помимо личной воли и симпатии правителей
Литва стала втягиваться в западноевропейский суперэтнос.
Этим воспользовался Мамай, вернувший под свою власть в 1375 г. Подолию и
Северскую землю*3, но уже в 1379 г. Дмитрий Московский одним походом
восстановил власть Москвы над Киевом и Черниговом, поставив "в ряд" местных
Ольгердовичей*4. Мамай ему за это не был благодарен. Впрочем, это было уже
неважно: "розмирье" с Мамаем произошло в 1374 г.
Безусловно, на Москве не было единого мнения по поводу ордынских дел.
Защита самостоятельности - государственной, идеологической, бытовой и даже
творческой - означала войну с агрессивным Западом и союзной с ним
этнической химерой Мамая. Именно наличие этого союза придало остроту
ситуации. Многие считали, что куда проще было подчиниться Мамаю и платить
дань ему, а не ханам в Сарае, пустить на Русь генуэзцев, предоставив им
концессии, и в конце концов договориться с папой о восстановлении
церковного единства. Тогда был бы установлен долгий и надежный мир.
Любопытно, что эту платформу разделяли не только некоторые бояре, но и
церковники, например духовник князя Дмитрия Митяй, претендовавший на
престол митрополита. Мамай пропустил Митяя через свои владения в
Константинополь, чтобы тот получил посвящение от патриарха. Но Митяй в
дороге внезапно умер.
Сторонники этой платформы были по складу характера людьми спокойными -
разумными обывателями. Им противостояла группа пассионарных патриотов,
которых благословил на войну Сергий Радонежский.
Москва занимала географическое положение куда менее выгодное, чем Тверь,
Углич или Нижний Новгород, мимо которых шел самый легкий и безопасный путь
по Волге. И не накопила Москва таких боевых навыков, как Смоленск или
Рязань. И не было в ней столько богатства, как в Новгороде, и таких
традиций культуры, как в Ростове и Суздале. Но Москва перехватила
инициативу "объединения", потому что именно там скопились страстные,
энергичные, неукротимые люди. От них пошли дети и внуки, которые не знали
иного отечества, кроме Москвы, потому что их матери и бабушки были
русскими. И они стремились не к защите своих прав, которых у них не было, а
к получению обязанностей, за несение которых полагалось "государево
жалованье". Тем самым они, используя нужду государства в своих услугах,
могли защищать свой идеал и не беспокоиться о своих правах; ведь если бы
великий князь не заплатил вовремя жалованья, то служилые люди ушли бы
добывать кормы, а государь остался бы без помощников и сам бы пострадал.
Эта оригинальная, непривычная для Запада система отношений власти и
подчиненных была столь привлекательна, что на Русь стекались и татары, не
желавшие принимать ислам под угрозой казни, и литовцы, не симпатизировавшие
католицизму, и крещеные половцы, и меряне, и мурома, и даже мордва. Девиц
на Москве было много, службу получить было легко, пища стоила дешево, воров
и грабителей вывел Иван Калита... Но для того чтобы это скопище людей,
живущих в мире и согласии, стало единым этносом, не хватало одной детали -
общей исторической судьбы, которая воплощается в коллективном подвиге, в
свершении, требующем сверхнапряжения. Именно эти деяния знаменуют собой
окончание инкубационного периода и начало этапа исторического развития
этноса - фазы подъема.
Когда же народу стала ясна цель защиты не просто территории, а принципа, на
котором надо было строить быт и этику, мировоззрение и эстетику - короче,
все, что ныне называется оригинальным культурным типом, то все, кому это
было доступно, взяли оружие и пошли биться с иноверцами: половцами,
литовцами, касогами, генуэзцами (чья вера считалась неправославной) - и с
отступниками - западными русскими, служившими литвину Ягайло. Только
новгородцы уклонились от участия в общерусском деле. Они больше ценили
выгодные сделки, контакты с Ганзой, несмотря на то, что немцы не признали
новгородцев равноправными членами этой корпорации. Этим поступком Новгород
выделил себя из Русской земли и через 100 лет подвергся завоеванию, как
враждебное государство. Но будем последовательны: Новгород сохранил черты
культуры, присущие древнерусским городам, и, подобно им, пал жертвой
отработанного близорукого эгоизма. А вокруг Москвы собралась Русь
преображенная, способная к подвигам. Благодаря этим качествам Москва
устояла против разноплеменных скопищ Мамая и Ягайло.
Отметим принципиальное различие этнической пестроты на Москве и мозаичности
державы Мамая. На Москву приходили не этносы, а отдельные люди, "свободные
атомы", оторвавшиеся от своих прежних этносов, где хан Узбек покусился на
их совесть (веру отцов). Это были мужественные воины, умевшие натягивать
длинный лук до уха и рубить саблей от плеча до пояса. Включение их в
московское войско сразу выдвинуло его на уровень мировых стандартов, и
внуки этих степных удальцов, ставшие благодаря бабушкам и матерям русскими,
не забыли боевой выучки отцов и дедов, как показала атака засадного полка.
А у Мамая был конгломерат разнообразных этносов, чуждых друг другу, не
спаянных ничем, кроме приказов темника. Поэтому одна проигранная битва
могла опрокинуть державу Мамая, как карточный домик.
196. ДИПЛОМАТИЯ И ЕЕ ВОЗМОЖНОСТИ
Суперэтнические конфликты сами по себе видны только издалека. Наблюдатель
XIV в. видел даже не княжества и орды, а царей и ханов, да и то не
непосредственно, а через поступки их бояр, алпаутов, графов и послов. Тем
не менее он умел делать первичные обобщения, объясняя поступки правителей
советами их приближенных. Так на научном уровне XIV в. объяснялись мотивы
катастрофы, постигшей и татар, и русских в 1380 г. Ситуация в это время
была действительно острой.
Литва овладела почти всей территорией Древней Руси, а Москва старалась
вернуть России захваченные земли. В 1378- 1379 гг. московские воеводы
завоевали города Трубчевск и Стародуб, а князь Дмитрий Ольгердович
Трубчевский не стал оборонять свои города, "но с великим смирением" перешел
на сторону Москвы, где был принят "с честью великой и любовью"*5. Перед
этим двоюродный брат Ягайло, Витовт, убежал из тюрьмы к немцам. Трон Ягайло
зашатался.
"Нечестивый и гордый князь Волжской орды Мамай владел всей Ордой. Он
уничтожил многих царей и князей и по своей воле оставил себе царя. Но и при
этом он не чувствовал уверенности, а ему не доверял никто. И снова многих
князей и алпаутов уничтожил он в своей Орде. Наконец и самого царя своего
убил, который только именем у него в Орде был царь, а всем владел и все
вершил Мамай сам. Ведь он понял, что татары любят своего царя, и побоялся,
чтобы тот не отнял у него власть и волю, и потому убил царя и всех верных
ему и любящих его"*6
Не проще было на Руси. Олег Иванович, князь Рязанский, предложил Мамаю
покорность (войско Мамая только что ограбило Рязанское княжество) и
отправил посла к Ягайло с такими словами: "Радостную весть сообщаю тебе,
великий князь Ягайло Литовский! Знаю, что ты давно задумал изгнать
московского князя Дмитрия и завладеть Москвой. Пришло теперь наше время:
ведь великий царь Мамай идет на него с огромным войском. Присоединимся же к
нему"*7. Ягайло согласился.
Союзники предполагали, что одной военной демонстрации будет достаточно,
чтобы Дмитрий сбежал в Новгород или на Двину, а они разделят Русскую землю,
захватив без боя Москву и Владимир. Они рассчитали, что ни тверской, ни
суздальский князья не пойдут на выручку Дмитрию. Но, не зная теории
этногенеза, они забыли про народ.
Западные области Киевской Руси, впавшие в глубокую старость, пусть нехотя,
но подчинялись литовским завоевателям, а вот обитатели былой "Залесской
Украины", превратившейся в Великороссию, игнорировали взаимные антипатии
своих князей. С берегов Верхней Волги пришли рати для защиты православной
веры, ибо сознание единства уже вошло в души и сердца благодаря
деятельности митрополитов Петра, Феогноста, Алексея и игумена Радонежского
- Сергия. Монолитная этническая целостность выступила против химерных
образований, подобно тому как за Уралом периферийная Синяя орда перехватила
инициативу у своих поволжских и прииртышских соплеменников. Столкновение
произошло не из-за происков дипломатов, а как электрический разряд,
которого нельзя ни предотвратить, ни приостановить.
197. СТОЛКНОВЕНИЕ
И вот эти две силы двинулись навстречу друг другу. На помощь Мамаю спешили
литовско-русские войска Ягайло, на выручку Дмитрию законный хан Синей орды
Тохтамыш вел предков будущих узбеков и казахов. И все знали, за что они
идут в бой.
Силы противников были равны. Союз Тохтамыша с Тимуром был столь же
ненадежен, как и союз Мамая с Ягайло: ведь незадолго перед этим Ольгерд
завоевал низовья Днестра и Буга, а Тимур нанес удар по кочевникам
Могулистана. Воцарение Тохтамыша, как союзника Тимура, было принято в Белой
орде без восторга. Более того, царевич Араб-шах в 1376 г. увел большой
отряд за Волгу и подчинился Мамаю. Обоим претендентам на престол нужны были
