против Тохтамыша и продолжали оказывать ему содействие*18, но делали это
столь вяло, что их участие на ходе событий не отразилось. Война потекла по
плану Тимура, а он умел продумывать кампании.
207. ВСЛЕД ЗА ВЕСНОЙ
Главная трудность степной войны - это проблема снабжения не столько людей,
сколько коней. Чтобы быть боеспособным, каждый воин наступающей армии
должен был иметь трех коней - походного, вьючного и боевого, шедшего
порожняком. Кроме этого был обоз с запасом стрел и осадными машинами и
личные кони полководцев и их жен. Запасти фураж на всех коней и, главное,
везти его с собой было очень трудно. Именно поэтому китайцы эпох Хань и Тан
ограничивали свои походы Внутренней Азией, а в Согдиану вторгались, лишь
обеспечив склады по маршруту следования армии.
Тимур эту трудность учел и преодолел "путем фенологическим", используя
подножный корм. Войско выступило в феврале, когда южная степь уже
зазеленела, и продвигалось вместе с весенним теплом на север, находя талую
воду в ямах и подкармливая коней свежей травой. Так за четыре месяца войска
Тимура без потерь миновали степь между Тоболом и Эмбой. Так как у воинов
кончались запасы, то по пути была устроена облава на зверей: оленей,
сайгаков и лосей. Мяса добыли больше, чем могли съесть.
Форсировав Яик в его верховьях без помех, войско Тимура дошло до р. Ик
(приток Камы). Там Тимур узнал, что Тохтамыш долго не знал о походе и, лишь
когда джагатайские войска переправились через Яик (Урал), начал срочно
собирать воинов. Численность татар и джагатаев была равна*19, но Тохтамыш
ожидал подкрепления из Руси.
Шереф ад-Дин сообщает, что из показаний пленных выяснилась полная
неподготовленность Тохтамыша к вторжению Тимура. Татарский хан не мог
представить себе, что войско из оседлых городских жителей может пересечь
широкую степь и не погибнуть от голода*20. Поэтому он отступал, надеясь,
что измотанные походом воины Тимура разбредутся в поисках пищи. Благодаря
его ошибке Тимур имел время для того, чтобы развернуть свои силы и прижать
татар к берегу Волги, форсировав р. Кондурчу (приток Волги) севернее р.
Сакмары. 18 июня 1391 г. Тимур опрокинул героически сражавшуюся татарскую
конницу и притиснул татар к берегу Волги, переправа через которую в это
время года была неосуществима. Тохтамышу как-то удалось убежать, но войско
его было разбито, а жены, дети и имущество достались победителям.
Однако вопреки трактовке события Шереф ад-Дином победа Тимуру досталась
дорого. Это видно из того, что он не стал развивать успех, не переправился
на правый берег Волги, а ограничился собиранием разбежавшихся татарок и
скота.
Видимо, резня на Кондурче унесла в мир иной стольких победителей, что
уцелевшие были рады увезти добычу на захваченных у местных жителей телегах.
Теперь на войско Тимура наступала южносибирская осень, спасаясь от которой,
он быстро пересек пустыню, в октябре достиг Отрара и вернулся в "райскую
область Самарканда"*21 для того, чтобы вскоре узнать, что война с
Тохтамышем не кончилась.
В самом деле, все правобережье Волги не было затронуто противником. Василий
Дмитриевич с московской ратью хотя и пришел, "позван царем", на помощь
хану, но сумел уклониться от участия в битве на Кондурче и убежать за р.
Ик*22 и за Волгу. Оттуда он в обход Рязанской и Суздальской земель бежал
степью за Дон. Проводники его заблудились, и князь Василий попал в Киев.
Чтобы выбраться оттуда, он женился на дочери Витовта Софье и привез ее в
Москву*23.
После победы на Кондурче к Тимуру обратились царевичи Белой орды,
находившиеся у него на службе, с просьбой поручить им сбор людей из своих
бывших улусов для приведения их к покорности завоевателю. Тимур доверился
им и выдал ярлыки на выполнение поручения. Те, "веселые и довольные,
отправились отыскивать свой иль"*24 и не вернулись. Это свело на нет успех
похода.
208. ИЗМЕНЫ
Победа Тимура при Кондурче больно ударила по Суздальско-Нижегородскому
княжеству. Борис Константинович, лишенный татарской поддержки, вынужден был
просить верности у своих бояр, а они его предали. Старший боярин, Василий
Румянец, уговаривал Бориса: "Не печалься, господин князь! Все мы тебе верны
и готовы головы свои сложить за тебя и кровь пролить!" Сам же Румянец
пересылался с великим князем Василием.
То, что Василий Дмитриевич не порвал с разбитым ханом, было мудро.
Возвращаясь из Киева с литовской женой и татарским послом в 1392 г., он
отправил этого посла вместе со своими боярами в Нижний Новгород. Борис не
хотел впускать их в город, но поддался на уговоры Румянца, советовавшего
князю избегать конфликта. Но как только ханский посол и московские бояре
вступили в город, зазвонили колокола, народу было объявлено, что Нижний
Новгород принадлежит московскому князю, а князю Борису боярин Василий
Румянец заявил: "Господин князь! Не надейся на нас. Мы уже не с тобою, а на
тебя". И они оковали Бориса, его жену, детей и сторонников. Их развели по
московским тюрьмам, где они и умерли.
После смерти Бориса Константиновича в 1394 г. сопротивление Москве
возглавили его племянники Василий и Семен Дмитриевичи, но им пришлось
покинуть Суздаль вследствие инертности народа. Потомки древних русичей не
могли и не хотели тягаться с Москвой, где пассионарная энергия кипела и
бурлила. Князья оказались одинокими. Десять лет они надеялись на помощь
хана Тохтамыша, но тщетно. В 1401 г. семья Семена была захвачена
московскими воеводами, и тогда сам он сдался москвичам и через пять месяцев
умер в Вятке. Василий умер в 1403 г. дома, в Городце, который затем отошел
к Москве.
Приобретение Нижегородской земли сразу закрепило главенство Москвы в
Великороссии. Но как оно смогло осуществиться? Суздальские князья не
уступали московским в предприимчивости, энергии, способностях, но были
преданы и боярами, и горожанами, и даже крестьянами, не оказавшими им
необходимой поддержки. Не то чтобы нижегородцы противились суздальским
князьям, но они вели себя так вяло, что их позицию вполне можно было счесть
изменой, поскольку она открыла московской рати дорогу в Нижний Новгород.
Однако обвинение в измене своему народу могли кинуть и граждане князьям,
которые стали использовать татар и мордву для защиты своих прав. В 1399 г.
Семен Дмитриевич привел на Нижний Новгород тысячу татар. После трехдневной
осады нижежегородцы открыли ворота за обещание не грабить их и не брать в
плен. Повторилась московская драма: нижегородцев ободрали донага, а князь
снял ответственность с себя, ибо он-де "в татарах не волен".
Когда же московские войска пришли на выручку нижегородцам, татары убежали,
а москвичи повоевали Булгарскую землю, то нижегородцы искренне стали
верноподданными московского князя. Так кого же считать изменниками: бояр
или князей?
Думается, что равно тех и других. Картина гибели Суздальской земли слишком
напоминает трагедию Древней Руси, распавшейся на уделы, беспринципно и
безжалостно расправлявшиеся друг с другом. Уже в XIII в. исчезла из
сознания князей и бояр сама категория верности, что характерно для фазы
обскурации. Массы, как всегда, следовали примеру правителей и становились
год от году беспомощнее. Почему же Москва составила исключение?
Это тоже вытекает из теории этногенеза. В деревнях шел естественный отбор.
Пассионарные юноши становились "отроками", обслуживающими в походах князей
и бояр. Их тогда называли "боярские дети", что отнюдь не подразумевало
родства.
Пассионарные девицы, как, впрочем, и непассионарные, стремились удачно
выйти замуж. Но в то мятежное время героями их девичьей мечты были храбрые
воины, а перспектива вдовства перед этой мечтой меркла. Так Москва
постепенно аккумулировала пассионарный генофонд России.
Разумеется, "отроков" надо было кормить и одевать. Но богатая митрополия
поддерживала Москву не только духовно, но и материально. Поэтому у великого
князя Василия хватило денег не только на бытовые нужды, но и на "выход"
татарскому хану. Тохтамыш это учел и изменил дружбе и честному слову: он не
вступился за своего друга Бориса Константиновича, а дал в 1392 г. Василию
Дмитриевичу ярлык на Нижний Новгород, Городец, Мещеру и Тарусу*25. Этим хан
обеспечил свой тыл в будущей войне с Тимуром, которой от него требовали его
собственные беки и огланы. А то, что он этим деянием заложил основание
будущего величия России, было ему невдомек. Поэтому за этот поступок он
благодарности не заслуживает.
Не менее свирепствовал дух предательства в стане Тимура. Когда Тохтамыш
овладел Белой ордой, его враги - дети Урус-хана Койричак-оглан и
Темир-Кутлуг и их друзья Кунче-оглан и мурза Едигей (Идигу), - пришли к
Тимуру и попросили принять их на службу. Тимур оказал им ласку и милость,
одарил их, а с Кунче-огланом часто играл в нарды и шахматы*26.
Пока шли бои с Тохтамышем, царевичи показали себя героями, но в 1391 г.,
оказавшись в родных степях, они отпросились собирать разбежавшийся народ.
Из них вернулся только Кунче-оглан. Темир-Кутлуг и Едигей предпочли
заняться возрождением Белой орды. Кунче-оглан вернулся, но когда услышал,
что на престол Белой орды сел Темир-Кутлуг, "сердце его раздвоилось", и
однажды ночью он убежал в родную степь, а впоследствии даже перешел к
Тохтамышу и участвовал в битве на Тереке против Тимура, ибо ненавидел
Темир-Кутлуга*27.
Верным Тимуру остался только Койричак, за что был возведен в 1395 г. на
престол улуса Джучиева, но "через некоторое время умер"*28. Тем не менее
Белая орда возродилась, возглавил ее Темир-Кутлуг, слушавшийся своего
советника мурзу Едигея. Это обстоятельство имело огромные последствия для
мировой истории.
209. НА КАВКАЗЕ
В это самое время Тохтамыш вернулся в Орду и собрал вокруг себя огланов и
беков. Такая формулировка характерна для традиционной исторической
методики, но с учетом данных этнологии ее следует
повернуть на 180‡. Огланы и беки Синей орды призвали назад бежавшего хана,
сплотились вокруг престола и заставили Тохтамыша вести их на ненавистных им
джагатаев, убивших их братьев и уведших в неволю их прекрасных жен и
дочерей.
Вряд ли ими руководил политический расчет. Тимур потерял так много людей во
время победы на Кондурче, что ему было бы выгоднее одерживать победы в
Передней Азии над туркменами Черного и Белого барана*29, нежели терять
людей в бесперспективной степной войне. Его должно было удовлетворить
возрождение Белой орды, где царевичи (дети Урус-хана) Койричак,
Темир-Кутлуг, Кунче-оглан и мурза Едигей, будучи врагами Тохтамыша,
составили барьер между Самаркандом и Сараем. Хотя Средняя Азия была надежно
изолирована от Сибири, беки и огланы правобережья Волги нашли способ
ударить по ненавистному врагу.
Они заставили Тохтамыша договориться с грузинским царем Георгием VII о
пропуске татарских войск в Закавказье через Дарьяльское ущелье. Тимур,
узнав об этом, бросил войска на Грузию (в 1394 г.)*30, но не имел успеха. А
за это время Тохтамыш провел войско через Дербент и дошел до низовий Куры.
Тимур немедленно оттянул войско из Грузии и, объединив его с иранским
корпусом, двинулся против Тохтамыша. Татарское войско, не приняв боя,
отступило за Дербент, что дало Тимуру передышку до весны 1395 г.
Эта война в данный момент была Тимуру не нужна. Поэтому он отправил
Тохтамышу письмо-ультиматум: "Во имя Всемогущего Бога спрашиваю тебя: с
каким намерением ты, хан кыпчакский, управляемый демоном гордости, вновь
взялся за оружие? Разве ты забыл нашу последнюю войну, когда рука моя
обратила в прах твои силы, богатства и власть. Образумься, неблагодарный!
Вспомни, сколь многим ты мне обязан. Но есть еще время, ты можешь уйти от
возмездия. Хочешь ли ты мира, хочешь ли войны? Избирай. Я же готов идти на
то и на другое. Но помни, что на этот раз тебе не будет пощады"*31.
По словам Шереф ад-Дина, Тохтамыш был готов на компромисс, но "эмиры его,
вследствие крайнего невежества и упорства, оказали сопротивление, внесли
смуту в это дело, и... Тохтамыш-хан вследствие речей этих несчастных... в
