укрепил дисциплину, запретил грабежи и стал побеждать. Для пропитания
воинов он ввел систему, близкую к военным поселениям, - заставил ополченцев
работать на уборке урожая и следить за порядком; по отношению к помещикам и
чиновникам он "соблюдал этикет"*7
Национальная консолидация сразу изменила течение войны, успех которой уже
склонялся к монголам. За 20 лет беспорядков многие предводители "красных
войск" договорились с монголами и стали бить своих. Предательство -
явление, увы, повсеместное. Чжу Юаньчжану пришлось подавить изменников,
использовать военные конфликты среди монгольских нойонов и распространить
среди северных китайских крестьян прокламацию, обещавшую "прогнать
варваров" и "избавить народ от тяжелой участи". После этих мероприятий в
январе 1368 г. Чжу Юаньчжан провозгласил себя императором династии Мин, а
весной двинул войско на север и овладел монгольской столицей Даду (Пекин),
переименовав ее в Бэйпин.
В 1369 г. монголы были вытеснены из северных провинций Китая, но после
этого война приняла затяжной характер. Набеги и бои продолжались до 1380
г., когда армия империи Мин проникла в глубь Монголии и разрушила
Каракорум. Но окончательного успеха китайцы добились лишь в 1388 г., когда
последний монгольский хан - Тогус-Тэмур - был разбит и пал в бою. После
этой катастрофы в Монголии наступила длительная анархия, в результате
которой ойраты отделились от монголов. Инерция пассионарного взрыва "людей
длинной воли" иссякла, и начался новый период истории (1388-1688), о
котором мы рассказывать не будем.
191. В МАВЕРАННАХРЕ И СЕМИРЕЧЬЕ
Казалось бы, Джагатайский улус, расположенный в Средней Азии и не
соприкасавшийся с враждебными государствами и непримиримыми этносами,
должен был быть наиболее благополучным. Однако писатель XIV в. Омари
сообщает: "...в Туркестане можно встретить только более или менее
сохранившиеся развалины; издали кажется, точно впереди благоустроенное
селение, окруженное пышной растительностью; приближаешься в надежде
встретить людей, но находишь только пустые дома; единственные жители -
кочевники, которые не занимаются земледелием"*8.
Но и кочевникам там было несладко. За 70 лет XIV в. в Джагатайском улусе
сменилось около двадцати ханов, при этом каждая смена сопровождалась
кровопролитием. Но даже в этом калейдоскопе событий можно наметить ведущую
линию причинно-следственных связей и закономерных разрывов.
Убивали друг друга мусульмане и христиане, которых тогда в Средней Азии
было много: отюреченные монголы (джелаиры и барласы) и омонголенные тюрки,
сторонники слабых ханов и нукеры могучих эмиров, сарбадары в Самарканде и
кочевники-моголы*9, короче, у всякого человека в Джагатайском улусе было
много врагов и очень мало верных друзей.
Попытку навести порядок в стране сделал хан Кебек (1318-1326). Он перенес
столицу из Степи на юг, построил для себя не юрту, а дворец, и провел
административную реформу в пользу оседлого населения. Его убил брат,
Тармаширин, совершивший грабительский поход в Индию. Но там он потерпел
поражение от делийского султана Мохаммеда ибн-Тоглука, который гнал
монголов вплоть до Пенджаба*10.
Любопытно, что оседлое население Ирана и Средней Азии, показавшее свою
полную неспособность к самозащите от дейлемитов и гулямов Махмуда Газневи,
от свирепых сельджуков, от безжалостных хорезмийцев и тем более от
монголов, в XIV в. проявило изрядную энергию, воинственность и способность
выбирать принципы, ради которых люди стали идти на смерть. Откуда вдруг
такая прыть?
Сарбадары Хорасана стали врагами не только монгольских ильханов, но и
соседних куртов, правивших в Герате. Сарбадары провозгласили шиизм, курты
держались суннизма, но, разумеется, не догматические различия подвигли
безграмотных афганцев и персов на войны, равно невыгодные тем и другим.
В Средней Азии свыше 500 лет уживались мусульмане, христиане, зороастрийцы
и тюрки-тенгрианцы. И почему-то в XIV в. они вступили в борьбу друг с
другом. Хан Тарма-ширин, в юности носивший буддийское имя Дармашила,
обратился в ислам и стал называться Ала ад-Дин. Кочевники Семиречья и
берегов Иссык-Куля не стерпели и в 1334 г. убили его.
Инициаторами восстания были несториане, опиравшиеся на города Алмалык и
Пишпек*11, где они составляли большинство населения. Их хан, Дженкши,
правил в 1334-1338 гг., его сын крещен Иоанном, но царствовать ему не
пришлось. Мусульманская реакция повела к кровавым столкновениям,
закончившимся в 1343 г. вступлением на престол хана Казана, жестокого
тирана, боровшегося с эмирами*12.
В 1346 г. Казан потерпел поражение и погиб. Его победитель, эмир Казаган, в
1358 г. был убит на охоте по наущению монгольского хана Тоглук-Тэмура,
который в 1361 г. попытался отвоевать Туркестан у мятежных эмиров. Война
затянулась. На престол Могулистана вступил, по смерти отца в 1362 г.,
Ильяс-ходжа*13... и вдруг выдвинулся Тимур!
Тут настала пора приостановиться и разобраться в сложившейся обстановке.
Могулистан был кочевым государством, а Туркестан - оседло-кочевой державой,
причем большую часть населения в нем составляли таджики и оседлые тюрки.
Ханы Туркестана хотели добиться мирного сосуществования этих народов, но им
противодействовали их собственные эмиры, желавшие свободно воевать друг с
другом, как европейские феодалы. Опорой эмиров были тюркские всадники:
противопоставить им ханы не могли никого. Но победа эмиров привела к
анархии и открыла дорогу "джете", т.е. разбойникам, как называли моголов
туркестанцы.
В свою очередь моголы презрительно называли туркестанцев "караунасами",
т.е. метисами*14. Этническая дивергенция в XIV в. стала очевидной.
Но была и третья сила - таджики. Когда в 1365 г. Ильяс-ходжа, разбив эмиров
Хуссейна и Тимура, подошел к Самарканду, его отразили местные сарбадары,
боявшиеся грабежа своего города. Но вожди сарбадаров были заманены для
переговоров эмиром Хуссейном и казнены. Затем настало время для борьбы за
власть между Хуссейном, эмиром Балха, и Тимуром, эмиром Кеша. Тимур победил
в 1370 г., а Хуссейн, сдавшийся на честное слово, был убит.
Для того чтобы богатая и культурная страна за одно столетие превратилась в
кровавый ад, нужно резкое изменение энергетического потенциала, а не
плавное, как при подъеме и в инерции. Тут имел место мощный и внезапный
прилив пассионарности, расшатавший слаженную систему и породивший несколько
химерных субэтносов.
Пассионарность, как эффект биохимической энергии живого вещества, не имеет
вектора, а направляется доминантой того этноса, который ее абсорбировал.
Так, иранцы и тюрки мусульманского мира под знаменем Тимура хотя и обладали
пассионарностью, унаследованной от монгольских юношей, рассеявших свой
генофонд от Ферганы до Ирака, но сами о своем происхождении скорее всего не
знали. Их прадеды были зачаты и рождены в огне страшной войны и традицию
могли унаследовать от матерей, а не от случайных отцов. А если они даже и
ощущали свою принадлежность к роду (как, например, Тимур был барлас, а
Едигей - кунграт, и оба помнили это), то единичные случаи не имели
значения; их поглощал стихийный поток вероятности.
Иными словами, монгольская пассионарность гальванизировала иссякавший
мусульманский суперэтнос, но не нарушила его культурную неповторимость.
Языки, религия, эстетические нормы сохранились, социальные - изменились
меньше, чем в османской Турции, мощь которой была следствием пассионарного
толчка, но сила напора, инициативность, вирулентность мусульманского мира
возросли так, что этого хватило на целый период - XIV-XVIII вв.
В XIV в. быстрее всего падала пассионарность монголов Ирана и Средней Азии.
Ярко горела она у сарбадаров Хора-сана и Самарканда, но им не уступали
тюрки, поселившиеся к югу от Амударьи, и афганцы. Не померкла она в Дейлеме
и Гургане, короче говоря, на всех территориях бывшего царства ильханов -
Ирана и Туркестана, как стало называться теперь междуречье Сырдарьи и
Амударьи.
В эти годы положение в Средней Азии было как нестерпимо, так и безнадежно.
Потомки Джагатая показали полную неспособность управлять этнической
химерой, состоящей из монголов, тюрок, таджиков. Они правили только в
степях Могулистана, т.е. в привычном для кочевников ландшафте. Эмиры,
бывшие князья племен, умели воевать друг против друга, а вожди сарбадаров,
изгнав из своих городов монголов, сводили личные счеты с согражданами, что
трудно назвать классовой борьбой. Стране нужна была твердая власть, и Тимур
создал ее, сделав шаг назад.
Твердая власть нуждается в поддерживающей ее силе. Эту силу халифы Багдада,
султаны Газны и хорезмшахи обретали в лице гулямов - тюркских воинов,
иногда рабов, иногда наемников. Гулямы не были связаны с классами и
сословиями тех стран, где они жили. Это были "свободные атомы". Они охотно
служили щедрому вождю, рискуя жизнью, выполняли самые трудные задания, но,
увы, очень дорого стоили: ведь они работали за плату, как легионеры времен
римских императоров или "варанги" Комнинов и Палеологов. Короче говоря,
Тимур стал "солдатским императором" со всеми вытекающими последствиями.
Своим главным врагом Тимур считал наследие Чингиса, который объединил
степные племена в единый суперэтнос и опирался на народные массы, охотно
служившие под его знаменами. Тимур же извлек из народа пассионарную элиту и
оплачивал ее добычей из Персии, Грузии, Сирии, Индии и городов Поволжья. Он
был последним паладином мусульманской культуры и продлил ее существование
еще на столетие, но уж очень дорого стоили его успехи и мечты. После побед
Тимура Иран уже не оправился.
Степные элементы развалившегося Джагатайского улуса оказались в Семиречье
(джете), Таласе, в окрестностях Иссык-Куля, на северных склонах Тянь-Шаня и
в Каштарии. Так создался Могулистан, с тюркским населением и монгольской
династией, которая пресеклась в 1366 г., когда эмир Камар ад-Дин по смерти
хана Тоглук-Тэмура убил его сына-наследника и узурпировал власть.
Как в Мавераннахре, так и в Могулистане монголы уступили власть тюркам, но
это не прекратило жестокой войны, которая велась между Великой степью и
мусульманским миром. Этническая принадлежность ханов на фоне столкновения
суперэтносов уже не имела значения.
Именно против Камар ад-Дина Тимур произвел ряд набегов. Его гулямы разоряли
беззащитные становища и отгоняли скот, обрекая кочевников на голод и
нищету. Особенно жестоким был третий набег - через Талас и Токмак к
верховьям Чу и берегам Или. Захваченной в плен оказалась дочь Камар
ад-Дина, которую победитель поместил в свой гарем. Но Камар ад-Дин ответил
мощным контрударом, заманив Тимура в засаду, из которой последний вырвался
"копьем, саблей, воинами и арканом"*15.
В ответ Тимур в пятом набеге вынудил Камар ад-Дина принять битву у
Иссык-Куля и гнал его войска вдоль озера. Эта победа, видимо, мало что
дала, потому что потребовался шестой поход в 1377 г., но и на этот раз
Камар ад-Дин остался неуловим.
Зато на севере Тимуру повезло. В 1376 г. его ставленник Тохтамыш овладел
Белой ордой и предпринял завершающий поход против узурпатора Мамая.
Казалось, что Тимур вот-вот подчинит себе Великую степь...
192. ЗОЛОТАЯ ОРДА
В 1235 г., покончив с войной в Китае, монголы совершили "Великий западный
поход" и дошли до Адриатического моря. Однако в 1242 г. они оттянули свою
армию назад и закрепились на берегу Нижней Волги, соорудив там город Сарай.
Венгрия и Польша немедленно примкнули к романо-германскому суперэтносу, ибо
монголы нигде не оставляли гарнизонов и отстаивать свободу венграм и
полякам было не от кого. Русь оказалась в ином положении. Ее ожидала судьба
Византии, захваченной в 1204 г. крестоносцами и разграбленной до нитки.
Организованные рыцарские армии, с латной конницей и арбалетчиками,
настолько превосходили раздробленные дружины русских князей, что выиграть
можно было одну-другую битву, но не длительную войну. А такая война была
неизбежна, потому что папа объявил крестовый поход против православия.
В этих обстоятельствах князь владимирский Ярослав в 1243 г. собрал съезд
