ответе своем на письмо Тимура написал грубые выражения"*32. Тимур
разгневался и двинул войско на север через Дербентский проход.
Первой жертвой войск Тимура оказался народец кайтаки - племя, обитавшее на
северных склонах Дагестана. Тимур приказал истребить "этих неверных". Это
вызвало задержку наступления, и Тохтамыш успел послать авангард своего
войска с заданием задержать Тимура на рубеже р. Кой-Су. Это было разумно,
так как Кой-Су течет в очень глубоком ущелье и переправа через столь
быструю реку трудна.
Но Тимур перевел отборный отряд выше по течению, к крепости Тарки, и
отбросил татарский отряд за Терек. Преследуя противника, Тимур перешел
через Терек, и туда же подтянул свое войско Тохтамыш. Там и произошел бой,
решивший судьбу татарского этноса.
В истории иногда бывают роковые мгновения, которые определяют ход
дальнейших событий на относительно короткий период. Эти зигзаги истории
рано или поздно сливаются с главным направлением этногенеза или
социогенеза, но участникам событий и даже поколениям они приносят либо
славу, либо гибель, а последствия их тянутся десятилетиями или одним-двумя
веками. Там, где царит вероятность, детерминизм неуместен.
Столкновение Тохтамыша с Тимуром было не случайной войной местного
значения. Оно происходило на уровне суперэтническом, ибо великая степная
культура защищалась от не менее великой городской культуры Ближнего Востока
- мусульманской. Соперничество этих суперэтнических целостно-вспыхивало и
затухало неоднократно, но описываемый нами период начался в XI в. (миграция
куманов из Сибири в Причерноморье) и закончился в XVI в. (победа
Шейбани-хана над Бабуром). В 1395 г. участники событий помнили о походах
Чингиса, но никто из них не мог предугадать результатов войны, которой
суждено будет изменить лик Евразии. Да это им и не казалось важным.
Существенно было то, что либо Синяя орда уцелеет и подавит мятежных эмиров
Мавераннахра, либо падет и рассыплется в прах, а гулямы Тимура привезут в
Самарканд и Бухару золото, меха и волооких красавиц.
И можно вообразить, с каким трепетом ждали результатов этой битвы в Москве,
Рязани, Твери и даже в Смоленске. Последний на время прекратил
сопротивление литовцам и сдался Витовту, союзнику всей рыцарской Европы,
мощь которой восхваляли менестрели и миннезингеры.
На берегу Терека решалась судьба не только Синей орды, но и "Святой Руси",
опоры православия, собранной трудами митрополита Алексея и Сергия
Радонежского. Русские люди XIV в. знали, как надо вести себя с татарами,
вполне представляли, что такое эмир Аксак Тимур, так как сношения России с
Грузией тогда были частыми, а эта многострадальная страна уже трижды
испытала Тимуровы нашествия: в 1386 г. пал Тбилиси, в 1393 г. были разорены
Самцхе и область Карс, в 1394 г. в Грузию была направлена карательная
экспедиция за переговоры Георгия VII с Тохтамышем. На Руси знали, чего надо
бояться...
В самом деле, победа над разноплеменным скопищем Мамая на Куликовом поле
справедливо расценивается как подвиг, но заяицкие кочевники Араб-шаха были
сильнее и боеспособнее войск Мамая, а их дети уже служили Тохтамышу. По
логике событий на их долю выпало сдерживать гулямов Тимура; благодаря этой
логике Русь была спасена от участи Хорасана, Индустана, Грузии и Сирии.
Спасая себя, татары ограждали Русь от такой судьбы, о которой и подумать-то
страшно.
210. РЕШИТЕЛЬНЫЙ БОЙ
Во вторник 14 апреля 1395 г. оба войска сошлись и поставили окопные щиты, а
в среду подняли знамена, и татары начали бой. Численность армий, видимо,
была приблизительно равной, вооружение примерно одинаковым, но
психологический настрой у каждого войска был свой.
Татары защищали свои душистые степи, табуны своих коней, круторогих баранов
и, конечно, жен, которым грозил тяжелый, унизительный плен. Их не надо было
гнать на войну; наоборот, они заставляли хана вести их в бой, так как
большая часть их были "неверными", а мусульмане в их среде больше
заботились о родине, чем о вере. Все они были прекрасными конниками,
стрелками и владели кривой саблей с раннего детства. Но все же они больше
привыкли к мирному скотоводству, чем к походам, командам и дисциплине.
А у Тимура служили профессионалы. Опытный всадник на полном скаку ловил
копьем обручальное кольцо, стрелял из тугого лука, спешившись и укрывшись
за окопный щит, а их командиры были обучены сложному маневру.
Оба вождя, хан и бек, сражались в рядах воинов в самой густой сече, но не
были даже ранены, ибо рядом с ними были их верные друзья. Бой проходил как
серия контратак, и к вечеру войска Тимура обратили врага в бегство.
Тохтамыш бежал вместе со своими бойцами, а Тимур, развивая успех, назначил
погоню.
Преследуя бегущих татар, Тимур достиг Нижней Волги, прижал к ней беглецов и
расправился с ними беспощадно. Спаслись только те, кто успел сделать плоты
и переправиться на левый берег Волги. Все города и поселки, уцелевшие в
1391 г., были разграблены теперь вплоть до Самарской излучины.
Тимур проявил себя не только полководцем, но и искусным политиком. Он
собрал тех воинов Белой орды, которые застряли в его армии еще с 70-х
годов, когда они сражались против Тохтамыша, дал им в вожди сына Урус-хана
Койричак-оглана и повелел последнему собрать народ и основать улус.
Койричак перешел Итиль (Волгу) и стал выполнять поручение, но "через
некоторое время умер"*33.
В этом событии самое главное в том, что отряд Койричака назван "узбекскими
храбрецами", находившимися среди "слуг высочайшего двора"*34. Значит, это
была консорция эмигрантов, противников Тохтамыша, впоследствии, в XVI в.,
овладевшая наследием Тимура и Тимуридов. Это не должно удивлять читателя:
все этносы, даже самые могучие, вырастают из удачливых консорций, как дуб
из желудя.
А вот внезапная и необъясненная смерть Койричака действительно удивительна.
Надо думать, что степных патриотов было больше, чем видел сам Тимур. Однако
его вскоре в этом убедили.
211 МЕЖДУ ДНЕПРОМ И ДОНОМ
Восточная часть улуса Джучиева досталась Тимуру легко. Тохтамыш убежал в
"Булар" (на Каму, а не в Польшу). Но правое крыло, степь между Доном и
Днепром, не собиралось покоряться завоевателю.
Тимур повернул на запад, к Днепру. Его авангард под командованием эмира
Османа дошел до Днепра (р. Узи) и около Киева (Манкерман)*35 разграбил стан
Бек-Ярык-оглана, уже сражавшегося с войском Тимура: при Кондурче и на
Тереке. Улус Бек-Ярыка был уничтожен, а также пострадали люди из улуса,
который назван "узбекским"*36.
Бек-Ярык с немногими сподвижниками вырвался из окружения, но был снова
окружен на берегу р. Тан (Дон). На измученных конях он с одним лишь сыном
вышел из окружения и бежал, видимо, на Русь. Тимур взял под охрану семью
Бек-Ярыка, одарил ее и отправил под конвоем вслед за убежавшим героем.
Очевидно, потомки Бек-Ярыка живут среди русских, забыв о славе и горе своих
предков.
Тимур по дороге на запад взял и разрушил пограничный город Елец. Был ли
Елец тем самым "русским городом Карасу", где укрылся Бек-Ярык-оглан, -
неясно*37. Но интересно то, что Шереф ад-Дин Йезди и Низам ад-Дин Шами
повествуют о походе Тимура на Машкав, т.е. на Москву*38, которого не было.
Тем не менее описание побед над "эмирами русскими ... вне города" и
перечисление захваченной добычи весьма подробно: "рудное золото и чистое
серебро, затмевавшее лунный свет, и холст, и антиохийские домотканые
ткани... блестящие бобры, несметное число черных соболей, горностаев...
меха рыси... блестящие белки и красные, как рубин, лисицы, равно как и
жеребцы, еще не видавшие подков. Кроме всего этого еще много других
сокровищ, от счета которых утомляется ум"*39.
Как понять эту сентенцию? Вторжения на Русь не произошло, а следовательно,
и перечисленная добыча, и "подобные пери русские женщины - как будто розы,
набитые в русский холст"*40 не могли быть добычей тимуровских грабителей.
Чем же оправдать откровенную дезинформацию?
Предлагаю гипотезу: Шереф ад-Дин выдал желаемое за действительное.
По-видимому, Тимур планировал поход на Русскую землю для вознаграждения
своих воинов. Реклама добычи была уже составлена, но поход не состоялся.
Ограблены были только степные племена, "смущенные и ошеломленные", после
чего войска Тимура отошли на юг. Что спасло Русь на этот раз?
Силы Золотой Орды были надломлены, но не сокрушены. В низовьях Днепра, Дона
и в Крыму было еще много храбрых воинов, а степи между Доном и Кубанью
контролировали черкесы. Двигаться на север, оставив столько врагов в тылу,
было бы безумием. Поэтому Тимур повернул войска на юг.
Один из его отрядов вторгся в Крым, другой спустился по течению Дона и взял
Азов (Азак). Теперь война приняла характер джихада - захваченных мусульман
щадили, а иноверцев истребляли. В Золотой Орде подобных религиозных гонений
не было, но постоянные упоминания о том, что инициаторами набегов являлись
"неверные", видимо, побудили Тимура прибегнуть к геноциду, по сравнению с
которым практиковавшийся прежде террор казался детской забавой.
Приближалась осень, и трава высыхала. Черкесы спалили сухую траву между
Доном и Кубанью, из-за чего скот, служивший провиантом тимуровской армии,
погибал от бескормицы. Тем не менее авангард Тимура достиг Кубани и ограбил
черкесов, кроме тех, которые убежали в горы.
Затем наступила очередь асов и горцев Дагестана. Гулямы брали их крепости,
а защитников, связав, сталкивали в пропасть. Шла уже истребительная война.
Наступила зима, и очень суровая. О походе на Москву не могло быть и речи, а
расплачиваться с воинами было надо. Тимур отдал им на разграбление
Хаджи-Тархан (Астрахань) и Новый Сарай, после чего отправился домой через
Дербент, где весной 1396 г. его воины занялись истреблением горцев южного
Дагестана, как "неверных", так и мусульман. Укрепив заново Дербент, Тимур
сделал его границей своей державы*41, а Великая степь, окровавленная и
опустошенная, получила нового хана из рук победителя.
Итак, в 1388-1396 гг. профессионалы победили дилетантов, что, впрочем,
неудивительно. Дисциплина в войске - условие победы, но возможна она лишь
при толковом полководце, справедливо награждающем своих солдат и
командиров. Однако тут-то и кроется ущербность системы, построенной на
использовании наемников, не жалеющих жизни ради награды, а не Отчизны.
Такое войско стоило очень дорого, даже для богатой Средней Азии. Плату для
солдат приходилось добывать путем завоеваний и ограбления побежденных, а
из-за этого война становится перманентной, территориальные приобретения
наемникам не нужны, но победившее войско, уходя, оставляет пустыню, полную
трупов неповинных людей. Это бедствие поразило сначала Иран и Семиречье,
затем Поволжье и Кавказ, потом Ирак, Сирию, Турцию и остановилось только со
смертью предводителя, победы которого оказались эфемерными, так как "сила
вещей", или статистический ход, событий выше возможностей одного человека.
Тимур был умным политиком. В 1397 г. к нему прибыли из Степи посол
Темир-Кутлуга и человек эмира Едигея, а из Семиречья - посол
Хызр-Ходжи-оглана*42. Они просили от имени своих правителей принять их
подданство, что в переводе на язык современной дипломатии означало
заключение союза слабого с сильным, дабы иметь помощь и защиту. Так
Темир-Кутлуг, внук Урус-хана, был признан ханом улуса Джучиева при условии
"покорности и подчинения". Фактически этот этикет ни к чему не обязывал
хана, но давал ему могучую моральную поддержку Тимура, а она была ему очень
нужна. С другой стороны, Тимур мог не охранять северную границу, так как за
ней был не враг, а друг. Казалось, все утихло, но новые волнения возникли
немедленно.
Хан Тохтамыш не сложил оружия. С кучкой соратников он отошел в Крым, но
поскольку московское правительство перестало платить ему дань*43, то
питаться самому, а тем более кормить войско ему было нечем. Пришлось искать
объект для грабежа, и уже в 1396 г. Тохтамыш осадил Кафу*44. Это было
безнадежное предприятие. Генуэзцы устояли, а с тыла ударили войска
