"Генваря в 23 день были у великого и полномочного посла турские послы
Реис-Эффенди и Александр Мс,врокордато. Приезжали великим многолюдством
и, приехав, говорили многие ласковые слова... И великий и полномочный
посол отвечал им благодарственно и тому же склонное".
А потом велел Прокофий Бощанович внести стол, накрытый ковром, шитым
золотом. А на нем на двадцати блюдах серебряных сахаров разных народных
и "леденцов и конфектов". "И турские послы, то видя, зело дивились". А
потчевал их Прокофий Богданович забытым теперь, но популярным тогда в
России напитком "росолис" и турецким кофе. Велел подать трубки с таба-
ком. А в это время рядом в особом покое трубили на серебряных трубах и
играли на разных инструментах трубачи и музыканты.
Реис-Эффенди расчувствовался и заявил, что от рождения такой прекрас-
ной музыки не слышал, и просил Возницына, чтоб он велел музыкантам войти
и играть здесь, чтоб он их видел. Прокофий Богданович, конечно же, ве-
лел, а когда они вошли, приказал "играть одному на басу, а двум на скры-
пицых, что слыша Реис-Эффенди зело утешился и нот их и скрыпиц смотрел,
а в тое поры пил табак".
Не забыл Возницын "агов и иных дворян", приехавших с послами. Их так-
же потчевали "росолисом и кафою" и со стола многие блюда с сахаром пода-
вали. "Иные ели, и иные за пазухи клали". А во дворе и в хоромах их лю-
дям давали уже что попроще - водку и "ренское" вино. Некоторые "были зе-
ло жадны, пили много, а иные просили есть и ели".
В общем, прием удался на славу. Подали шербет, и Реис-Эффенди, приняв
чашу, пил за здоровье великого государя, а великий посол взаимно пил за
здоровье их "салтанова величества". Дальше было совсем как в наше время
- Реис-Эффенди говорил Возницыну, чтобы он на него не прогневался, что
он так у нет засиделся. Но и после этого не уехал, а просил, чтобы музы-
канты еще поиграли...
Наконец, уже прощаясь, турецкие послы шепнули Посникову, чтобы из
Москвы послали гонца с царскими грамотами о принятии перемирия - мол,
увидя это, "его салтаново величество обрадуется и паче будет склонен к
постоянной дружбе и любви". Эти слова Прокофий Богданович крепко запом-
нил.
Ну вот, теперь, кажется, действительно все. Можно наконец трогаться в
дальний путь домой.
ГЛАВА XIV ТЯЖЕЛА ДОРОГА К ДОМУ
Выехал Возницын из Карловиц 24 января. Медленно по заснеженной равни-
не тянулись запряженные волами телеги с посольским скарбом. Их сопровож-
дал маленький военный отряд. И это было как нельзя кстати, потому что
ехали пустынными, малонаселенными местами. На ночлег Возницын старался
останавливаться в православных монастырях. В городах его встречали с по-
четом: губернаторы выводили гарнизоны, палили из пушек и ружей. Но наст-
роение у Прокофия Богдановича было прескверное. К тому же и болезнь то-
мила. Вот как описывал он свой путь Федору Алексеевичу Головину:
"Я от сих ден едва жив. Изломали тягостно и в Вену привезен болен.
Ехал степью с великою бедою и страхом три недели, терпели великую нужду.
Предо мною едучего от нас в Вену графа Марсилия в стели воры разбили,
прострелили дважды и в двух местах порубили и трех его человек до смерти
убили. Я же помощью Божию доехал от таковых безбедно, однакож на всякое
время от них были опасны".
Наконец и Вена. Безрадостно смотрел Возницын на узкие улочки, по ко-
торым катился посольский возок. Нервное напряжение многих месяцев, в
стальную пружину сжимдвшее волю, ум, энергию и умножавшее все его душев-
ные силы, теперь спало. И сразу же болезни прицепились. Те, что и в
дождь, и в стужу кружили вокруг шатра на берегу Дуная.
Дел в Вене у Прокофия Богдановича было немного, да и Вене было не до
него. Она праздновала бракосочетание старшем сына императора эрцгерцога
Иосифа, недавно получившего титул Венгерского короля, с принцессой Ган-
новерской. В другой бы раз Возницын непременно описал красочно, как он
умел, и улицы венские, запруженные народом, и триумфальные бармы-арки,
возле которых били в барабаны и играли на скрипках, и ночной фейерверк,
танцы и музыку на площадях. И уж, конечно, торжественную свадебную про-
цессию в костел Св. Августина, который и по сей день украшает Вену.
Ко не стал тратить силы Прокофий Богданович на эти описания. Мрачный
ходил он по венским улицам, спотыкаясь о каменные горбы, которые, как
наросты на больных березах, выпирали из стен.
Это чтобы кареты стены не задевали, догадался Возницын. Улочки-то вон
какие узкие.
...Дул ветер, и моросил мелкий нудный дождь со снегом. Сквозь рваные
облака желтая луна зловеще высвечивала венскую гордость - узорчатый со-
бор Св. Стефана. Но Прокофию Богдановичу он показался обглоданным рыбьим
хвостом; одиноко торчащим в небе. Куда как лучше низенький уютный храм
Св. Анны - он хоть на православные церкви похож...
Возницын свернул в узкую улочку и тут же оказался на маленькой площа-
ди, где стояла виселица. Тьфу ты, господи, вздохнул он и перекрестился -
наваждение какое-то.
* * *
Мысли тяжелые и неповоротливые, как огромные валуны в мокром песке,
не давали покоя. Так ли он все сделал? Не нарушил ли, не дай Бог, указа-
ний и директив Петра? Если Россия твердо решила воевать с Турцией, то
его перемирие Москве не больно-то и нужно - так, передышка временная,
чтоб силы собрать. А если... Знает ли он, куда, вообще поворачивается
стрелка русской политики? Нет, не знает. Уж не с Юга ли на Север? И как
тогда быть'? Что делать?
Мысли эти уже давно не давали ему покоя. Он их гнал, забываясь пов-
седневными делами, - благо их было немало. Но чуть отступит текучка, как
снова они разрывают тревогой душу.
Еще в Карловицах получил Возницын венские куранты, в которых сногсши-
бательная новость напечатана: будто потребовала Россия у Швеции возвра-
тить Нарву. Вот так дела! Если это так, то заключенный им мирок из не-
нужной помехи к войне с Турцией становится нужнейшим заслоном от нее,
случись война со шведами. Ведь сколько раз бывало так, что только Россия
силы на Север двинет, глядь, а с Юга турецкие и татарские полчища идут.
Повернет Россия на Юг, а с Севера и Запада на нее шведы с поляками насе-
дают. Вот и крутись.
Конечно, курантам какая вера - ерунду всякую пишут. Но на этот раз,
может быть, правду?
Поэтому перед очъездом из Карловиц написал письмо Л. К. Нарышкину и
Ф. А. Головину. В венских курантах, с оттенком обиды доложил он, непрес-
танна пишут, что великий государь изволит требовать от "свейского"* ко-
роля Нарвы и других поморских городов. Такой поворот политики - воевать
со шведами. и отнять у них потерянное и "неправдою ими завладенное" -
представляется ему правильным и с политической, и с нравственной точек
зрения. Но для этого, считает он, нужно не только время для подготовки.
Главное - это обезопасить тыл России от нападения турок, татар и поля-
ков.
Конечно, больше всего следует остерегаться турок. И Возницын предла-
гает послать юнца в Царьград (кстати, об этом просили турецкие послы) с
сообщением о том, что Россия принимает подписанное в Карловицах переми-
рие. Это нужно сделать, чтобы показать туркам, что Россия воевать с ними
не собирается, хотя сил у нее предостаточно,
Поэтому гонца послать непременно морем. Турок давно беспокоят морские
приготовления русских в Азове. Но они льстят себя надеждой, что русский
флот не пройдет в Черное море. Поэтому появление русского корабля с дип-
ломатическим гонцом у стен Константинополя произведет на турок неизгла-
димое впечатление. В течение веков Турция была за морем в безопасности.
Теперь же она и ее столица в пределах досягаемости русских кораблей.
Именно на этот эффект рассчитывал Возницын, давая Петру соцет: "Добро б
морем, хотя одним кораблем".
Но не сторонним наблюдателем, дающим бесстрастные советы из своего
туманного далека, выступал Прокофий Богданович. Был он человеком дея-
тельным, практичным. Поэтому уже с дороги, из глухой сербской деревушки
Поклади, он шлет в Иерусалим к патриарху Досифею своего гонца, уже из-
вестного нам старца Григория.
Миссия у него, прямо скажем, необычная. Сегодня ее вполне могли бы
назвать разведывательной или даже шпионской. Вез этот старец невинное
письмецо, в котором и просил-то Прокофий Богданович у святого отца всего
лишь благословения. Да передать, что послал ему Возницын с Маврокордато
соболей на 100 рублей.
Но главное - на словах, чтобы он, Досифей, сказал или отписал, что
лучше: в миру с турками быть или в войне? И на чем помириться? И не бу-
дут ли они просить приднепровских городов или чего еще?
Или вот такой вопрос: где с ними договариваться лучше? В Царьград ли
послов послать, или через волошского господаря, или через крымского ха-
на?
Ну а если война случится, можем ли мы с ними одни воевать? "Пристанут
ли к нам греки, волохи, мультяне, сербы, болгары и иные православные на-
роды и мо"но ль на них надежду иметь?" И могут ли наши войска, зашедшие
в чужие края, хлебом и конскими кормами пропитаться? А с другой стороны,
не пристанут ли к туркам в помощь Австрия, Польша, Франция и Венеция? Да
и какой политики будет придерживаться Турция - останется ли она в мире
или начнет готовиться к войне?
Да, далеко не прост был в своих мыслях и делах Прокофий Богданович.
* * *
А в Вене его ждали два письма от царя - одно от 1 января, другое - от
б января. В них срочное указание; если турки от своего упорства не отс-
тупят, пойти на разорение приднепровских городов. Соглашение необходимо.
Если даже конгресс разошелся, связаться а турками приватным способом.
Ага, значит, главное сомнение как будто снимается: мир Москве нужен.
То ли потому, что царь опасается войны с Турцией в одиночку. То ли пото-
му, что к войне с Швецией готовится, и тогда мир с Турцией просто необ-
ходим.
Но и без этих указаний дело-то им уже сделано. Поэтому отвечал Петру
с чистой совестью:
"Те твои государевы указы много опоздали, и уж как турков, так и пос-
редников, кроме Царьграда, сыскать ныне негде".
Но тут же Прокофий Богданович постарался успокоить царя, хотя у само-
го, откровенно говоря, полной уверенности не было.
"Турки с тобою, государем, склонны к миру". Я не чию того, что, учиня
со всеми мир, а нам лишь дав малое перемирие, они обратятся войной про-
тив России. Естли бы они в самом деле хотели войны, то кто им мешал ее
вести, когда нам не только помои~и никакой не бьыо, но еще и вред чини-
ли? "Да и то должно разсудить, для какой прибыли туркам с тобою, госуда-
рем, воевать?" Из-за придиепровских городов? Но по твоему нынешнему ни-
гере""ию их можно уступить. Из-за Азова? Но не стоит он тех потерь, ко-
торые туркам придется понести в войне. А о походе на какие-либо отдален-
ные русские или украинские города турки и не помышляют. Уж больно они
далеко. Взять-то их, может быть, и возьмут, да удержат ли? Будучи в Ца-
рыраде после чигиринской войны*, сим слышал, что тогдашний визирь, если
бы не заключил с нами мира, бьы бы убит: так сильно раздражен был народ
огромными потеряли в столь далеких от Турции местах. Вот и теперь турки
отдали полякалс Каменец не из страха и не по принуждению, а за отдален-
ностью: он "им бесприбылен и по премногу убыточен".
Скорее можно ожидить другого. Турки, отдохнув и оправившись от неу-
дач, будут думать об иной войне - за возвращение венгерских и тран-
сильванских земель, а также Мореи. Немцы у них "завоевали зело много, и
прямо смотрят к ним в Царьград и недалеко им до того". Поэтому турки ду-
мать будут, как бы им освободиться от такой напасти.
Как же действовать Москве в данной обстановке? Возницын предлагает
такой путь. Если царь пожелает заключить мир с уступкой, на какие пошли
уже другие союзники, и устранить все причины к войне, то нужно, не теряя
времени, послать к туркам "хотя не гораздо знатную особу, только умную".
