Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Приключения - Грин А.С. Весь текст 320.42 Kb

Блистающий мир

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12 13 14 15 16 17 18 ... 28
крошек пекут хлеб. Из песчинок наливается виноград.
   Айвенго, Агасфер, Квазимодо, Кармен и многие, столь мраморные, -  другие,
- сжаты творцом в нивах нашей  души.  Как  стягивается  туманность,  образуя
планету, так растет образ; он  крепнет,  потягивается,  хрустя  пальцами,  и
просыпается  к  жизни  в  рассеченной  душе  нашей,  успокоив   воображение,
бессвязно и дробно томившееся по нем.
   Если вставочка, которой ты пишешь, не перо лебедя или орла, -  для  тебя,
Стеббс, если бумага - не живой, нежный и  чистый  друг,  -  тоже  для  тебя,
Стеббс, если нет мысли, что все задуманное и исполненное могло бы  быть  еще
стократ совершеннее, чем теперь, - ты можешь заснуть,  и  сном  твоим  будет
простая жизнь, творчество божественных сил. А ты скажешь Ему: "Под  складкой
платья твоего пройду и умру; спасибо за все".
   Довольно мне сечь тебя. Запомни: "депешу на вдохновенной  лире"  посылают
штабные писаря прачкам. "Живуча" - говорят о кошках. Кроме того, все, что  я
сказал, ты чувствуешь сам, но не повторишь по неумению и упрямству.
   Выслушав это, Стеббс хмуро отложил  тетрадь,  вымыл  кружки,  насыпал  на
закопченный стол сухарей  и  отковырнул  из  бочки  пласт  соленой  свинины.
Разрубив ее тяжелым ножом, он, обдумав что-то, добродушно расхохотался.
   Друд поинтересовался - не его ли безжалостная  тирада  подействовала  так
благотворно на пылкое сердце поэта.
   - Вы угадали, - сказал Стеббс с тихо-победоносным  блеском  увлажнившихся
глаз, - я просто вижу, что в поэзии мало вы понимаете.
   - Действительно так; я никогда не писал стихов. А все-таки послушай меня:
когда здесь, в этом скворечнике появится улыбающееся женское  лицо,  оно,  с
полным пренебрежением к гениальности, отберет у тебя штаны, приштопав к  ним
все пуговицы, и ты будешь тратить меньше бумаги. Ты будешь закутывать ее  на
ночь в теплое одеяло и мазать ей на хлеб масло. Вот что хотел бы я,  Стеббс,
для тебя. Дай мне еще сахара.
   Стеббс было закатил глаза, но вдруг омрачился.
   - Женщина губит творчество, - пробормотал он, - эти создания  -  они  вас
заберут в руки и слопают. - Отогнав рой белокурых видений, слетевшихся,  как
мухи на сахар, едва заговорили о них, Стеббс взбодрил пятерней волосы; затем
простер руку. - Прислушайтесь! Разве плохо? Гремя подземным раскатом,  демон
разрывает ущелье; гранитом он и булатом справляет свое  новоселье.  О,  если
бы...
   - Стой! - сказал Друд; здесь, хлынув в окно с силой внезапной, ветер едва
не погасил лампу; фыркнули листы огромной тетради Стеббса и что-то,  подобно
звуку стихающего камертона, пропело в углу.
   - Что так нежно и тонко звенит там? - спросил Друд. - Не арфу ли  потерял
Эол? Стеббс сказал: - Сначала я объясню, потом покажу. В долгие ночные  часы
придумал и осуществил я машину для услаждения слуха. После Рождества, Нового
года, для  рождения  и  многих  иных  дней,  не  столь  важных,  но  имеющих
необъяснимое отношение к веселью души, остается много  пустых  бутылок.  Вот
посмотрите, зрите: се - рояль Стеббса.
   Говоря  это,  он  вытащил  из-за  занавески   вертикально   установленную
деревянную раму; под ее верхней рейкой висел на проволочках ряд маленьких  и
больших бутылок; днища их  были  отпилены.  Качаясь  в  руках  Стеббса,  это
музыкальное сооружение нестройно звенело; взяв палочку, сторож черкнул ею по
всему ряду бутылок вправо и влево; раздалась трель, напоминающая тот средний
меж смехом и завыванием звук, какой издает  нервический  человек,  если  его
крепко пощекотать.
   -  Что  же  вам  сыграть?  -  сказал  Стеббс,  выделывая  своей  палочкой
"дринь-дринь" и "ди-ди-до-дон".  Звук  был  неглубок,  тих  и  приятен,  как
простая улыбка. - Что же сыграть? Танец, песню  или,  если  хотите,  оперную
мелодию? Я понемногу расширил свой  репертуар  до  восемнадцати  -  двадцати
вещей; мои любимые мелодии: "Ветер в горах", "Фанданго", "Санта-Лючия" и еще
кое-что, например: вальс "Душистый цветок".
   - Попробуем "Фанданго", - сказал Друд, оживляясь и  усаживаясь  на  стуле
верхом с трубкой в зубах. - Начинай, я же буду насвистывать, таким образом у
нас будет флейта, струна и звон.
   Перебрасывая палочку среди запевших  бутылок  быстрой  неутомимой  рукой,
Стеббс начал выводить знаменитую мелодию, полную гордого торжества  огненной
жизни. Но с первых же тактов свойство инструмента, созданного для лирики,  а
не для драмы, заставило концертантов отказаться от первого номера.
   - Попробуем что-либо другое. - Друд стал свистать тихо, прислушиваясь.  -
Вот это... - и оно так же звенит в оркестре.
   - Посвистите еще, - Стеббс, склонив ухо, понял и уловил мотив. - Ага!  На
средний регистр.
   Он прозвенел палочкой; Друд  взял  тон,  увлеченно  насвистывая;  то  был
электризующий свист гибкого и мягкого тембра. Свистал он великолепно. Стеббс
был тоже в ударе. Они играли вальс из "Фауста". Прошла тихая тень Маргариты;
ей вслед задумчиво, жестоко и  нежно  улыбнулся  молодой  человек  в  пышном
костюме с старой и тщеславной душой.
   - А это славно, это хорошо! -  вскричал  Стеббс,  когда  они  кончили.  -
Теперь закурим. Что следующее?
   Смеясь, болтая и тревожась, как бы Друд не вернулся из тихой страны звона
к мрачной рассеянности, он торопливо наигрывал, поддерживая  в  нем  детское
желание продолжать спасительную  забаву.  Так,  переходя  от  одной  вещи  к
другой, затеяли и разыграли они песенку "Бен-Бельт", которую поет Трильби  у
Дюмурье; "Далеко, далеко до Типерери"; "Южный Крест"; второй  вальс  Годара,
"Старый фрак" Беранже и "Санта-Лючия".
   Меж тем стало светать; первое усилие дня, намечающего свой путь в  бурной
громаде ночи, окружило желтое пятно лампы серым  утренним  беспорядком;  уже
видны были в окно волны и пена. Ветер стихал.
   Друд как бы очнулся. Печально посмотрел он вокруг и встал: - Ну,  Стеббс,
еще раз, перед тем как расстаться, - "Санта-Лючия".
   Стеббс вытер глаза; стекло стало вызванивать:
   Ясными звездами море сияет,
   Вдаль веет ветер, вглубь увлекает,
   К лодкам спешите все - в ночи такие
   Санта-Лючия! Санта-Лючия!
   Друд тихо свистал. Уже видел он и то, что сказано во втором куплете:
   Море чуть зыблется.
   Здесь, на просторе,
   Как рыбаки, вы все сбросите горе,
   И да покинут вас скорби людские:
   Санта-Лючия! Санта-Лючия! Он видел это, и тише становилось  в  его  душе.
Когда кончили, хлопнув по плечу Стеббса, Друд сказал: - Спасибо!  Ночь  была
хороша; сделали мы и хорошую минуту. Прощай!
   Затем он оделся, - как одеваются для  ветра  и  холода:  сапоги,  толстая
куртка и шапка с ремнем, проходящим под подбородком.  Стеббс,  без  нужды  в
том, усердно помогал одеваться; он был совершенно расстроен.
   Наконец заря вышла из облаков, рассеяв стальной, белый и алый оттенки  на
проясневшей воде. Друд подошел к окну. Тогда, плача откровенно и горько, как
маленький, Стеббс ухватился за него, оттягивая назад.
   - Хотите, я сожгу все тетрадки, если вы  останетесь  еще  на  один  день?
Клянусь, я сделаю это! Друд, смеясь, обнял его.
   - Зачем же, - мягко сказал он. - Нет,  Стеббс,  я  был  не  совсем  прав;
играй, стихи - твоя игра. Каждый человек должен  играть.  -  Он  двинулся  в
пустоту, но вернулся, хлопая себя по карману. - Я забыл спички.
   Стеббс подал коробку.
   - Жди, я вернусь, - сказал Друд.
   Он  сделал  внутреннее  усилие,  подобное  глубокому  вздоху,  вызванному
восторгом, - усилие, относительно которого никогда не мог бы точно  сказать,
как это удается ему, и стал удаляться; с руками за спиной, сдвинув и укрепив
на тайной опоре ноги. Лицо его было обращено к облачной  стране,  восходящей
над зеленоватым утренним  небом.  Он  не  оглядывался.  По  мере  того,  как
уменьшалась его фигура, плывущая как бы по склону развеянного туманом холма,
Стеббс невольно увидел призрачную дорогу, в которой имеющий  всегда  дело  с
тяжестью ум человека не может отказать  даже  независимому  явлению.  Дорога
эта, эфирнее самого воздуха, вилась голубым путем среди шиповника, жимолости
и белых акаций, среди теней и переливов невещественных форм, созданных игрой
утра. По лучезарному  склону  восходила  она,  скрывая  свое  продолжение  в
облачных снегах великолепной плывущей страны, где хоры  и  разливы  движений
кружатся над землей. И в тех белых массах исчез Друд.
   Часть II
   УЛЕТАЮЩИЙ ЗВОН
   Весной  следующего  года  в  газетной  прессе  появились  удивительные  и
странные сообщения. Эти сообщения разрабатывали одно и то же явление, и будь
репутация шестой державы немного почтеннее, чем та, какой она  пользуется  в
глазах остальных  пяти  великих  держав  света,  -  факты,  рассказанные  ее
страницами, наверное, возбудили бы интерес чрезмерный. Не было сомнения, что
эту сенсацию постигнет обычная судьба двухголовых детей  или  открытия,  как
превращать свинец в золото, - что время от времени подается в  виде  свежего
кушанья.  Казалось,  сами  редакторы,   тонко   изучившие   душу   читателя,
рассматривают монстральный материал  свой  не  выше  "Переплытия  Ниагары  в
бочонке" или "Воскресения замурованной христианки времен Калигулы",  печатая
его  в  сборных  отделах,  с  заголовком:   "Человек-загадка",   "Чудо   или
галлюцинация", "Невероятное происшествие", и  с  другими,  более  или  менее
снимающими ответственность ярлыками, чем как бы  хотели  сказать:  "Вот,  мы
умываем руки: кушайте, что дают".
   Однако, как сказал некто Э. Б., - "не у всех рыжих одинаковая судьба",  и
это изречение кстати  упомянуть  здесь.  Десять,  пятнадцать,  двадцать  раз
изумлялся читатель, пробегая  в  разных  углах  мира  строки  о  неуследимом
фантоме, явившемся кому-то из тех, кого не встретили мы, не встретим, и  чьи
имена - нам - звук слов напрасных; ничего не изменило,  не  сдвинуло  в  его
жизни им прочитанное и наконец было забыто, только иногда вспоминал он,  как
тронулась  в  нем  случайным  прикосновением  редкая  струна,  какой  он  не
подозревал  сам.  Что  был  это  за  звук?  Как  ни  напрягается  память,  в
тоскливейшем  из  капризов  Причудливого  -  в  глухом  мраке  снует  мысль,
бестолково бьется ее челнок, рвется основа, путая узел на узел. Ничего  нет.
Что же было? Газетный анекдот - и тоска. Но перебросим мост от  нас  к  тому
печатному тексту. Литература фактов  вообще  самый  фантастический  из  всех
существующих  рисунков  действительности,  то  же,  что   глухому   оркестр:
взад-вперед  ходит  смычок,  надувается  щека  возле  медной  трубы,  скачет
барабанная палка, но нет звуков, хотя видны те движения, какие  рождают  их.
Примем в возражение факты, сущность которых так разительна, что мясо  и  дух
события, иначе говоря - очевидство и проникновение  в  суть  факта,  немного
прибавят к впечатлению, полученному  путем  сообщения.  Действительно  такой
факт возможен. Например, провались в  Чикаго  двадцатидвухэтажный  дом,  мы,
поставленные о том в известность, внутренне подскочим,  хотя  скоро  уже  не
будем думать об этом. Что это - так, что факты как факты,  даже  пропитанные
удушливой смолой публицистических и партийных  костров,  никоим  образом  не
смущают ни жизнь, ни  мысль  нашу,  достаточно  вспомнить  то  хладнокровное
внимание, с каким просматриваем мы газету, не  помня  на  другой  день,  что
читали сегодня, а между тем держали в руках не что иное, как трепет,  борьбу
и жизнь всего мира, предъявленные на манер ресторанного счета.
   В этой тираде нашей  тщетно  было  бы  искать  реформационных  потуг  или
требований безмерных, к кому бы то и  к  чему  бы  то  ни  было.  Мы  просто
отмечаем пустоту, куда не хотим идти. Как, в самом деле,  перечислять,  где,
когда и кто смутился и испугался, кто может быть близорук, а кто - склонен к
галлюцинациям на почве неясных слухов?
   Как  устанавливать  и  решать,  где  проходит   идеально   прямая   черта
действительного события? Вообще, поиски такого  рода  -  дело  специалистов.
Однако, поступив проще, представив себя - в лице многих тех  N.  и  С.  -  в
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12 13 14 15 16 17 18 ... 28
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама