вызывает великое множество вопросов и заставляет вести все новые
и новые поиски.
Начать с того, что Хирен, видимо, был выходцем из Нубии --
вот из этих самых пустынных краев, где теперь я стою в раздумьях
перед его таинственной фальшивой пирамидой. Его имя упоминается в
одной из надписей времен Эхнатона, и при этом говорится, что он
был "великим и знающим строителем, поистине новым земным
воплощением божественного Имхотепа".
Жившего за тридцать веков до него строителя первых пирамид
Имхотепа к тому времени уже провозгласили богом, и все писцы,
приступая к работе, непременно совершали жертвенные возлияния в
его честь. Приписываемые ему афоризмы почитались бессмертными.
И вот с этим легендарным искусником сравнивали молодого
Хирена. Любопытно!
А то, что он в те годы был еще молодым, доказывает
единственный сохранившийся его портрет.
На фреске, где изображены почетные гости, приносящие дары
новому фараону Тутанхамону, нарисован молодой нубиец в
набедренной повязке из шкуры леопарда. Он с низким поклоном
преподносит юному фараону какое-то странное сооружение: не то
детскую игрушку, не то модель какой-то машины.
Уже раньше некоторые египтологи высказывали предположение,
что этот нубиец на фреске -- Хирен. Все сомнения отпали, когда
Красовский нашел в пирамиде статуэтку с именем Хирена: да, это,
несомненно, одно и то же лицо.
Но когда же Хирен стал фараоном? Видимо, после смерти
Тутанхамона, в смутные времена. Как это произошло? Какую политику
проводил Хирен, оказавшись на престоле: пытался продолжать
реформы Эхнатона или, наоборот, как и Тутанхамон, принял сторону
жрецов? Почему же тогда его правление не оставило никаких следов
в документах и на памятниках того времени?
И почему он решил строить свою гробницу именно здесь, на
краю пустыни? Зачем затеял это ложное погребение? А где его
настоящая гробница -- может быть, она сохранила для нас
какие-нибудь дополнительные сведения об этом странном фараоне --
"великом и знающем строителе" и о том "Смутном времени", когда он
жил?
Все эти вопросы наверняка терзали Красовского, когда он в
полной растерянности стоял перед пустым саркофагом. И ответа на
них не было. Гробница пуста, и только маленькая фигурка из
красного камня насмешливо и таинственно усмехалась прямо в лицо
археологу...
Чтобы хоть как-то возместить свои пустые, как он считал,
труды, Красовский решил тщательно исследовать все внутреннее
устройство пирамиды. Для этого он задумал заново пройти тем
путем, каким проникли в нее грабители, и узнать, удалось ли им
отыскать так ловко скрытый вход в пирамиду.
Красовский поселился прямо в погребальной камере и поставил
свою походную койку рядом с пустым саркофагом. Здесь, в мрачном
подземелье, озаряемом лишь светом тусклого фонаря, дыша затхлым
воздухом, он прожил больше года!
Шаг за шагом восстанавливал он путь грабителей и все больше
восхищался отвагой и находчивостью этих смельчаков, пробравшихся
в свое время к погребальной камере через запутанный лабиринт
коридоров, где на каждом шагу их подстерегали смертельные
ловушки. Но не меньше восхищало и поразительное мастерство
фараона-строителя, который, видимо, сам лично разработал
хитроумный план пирамиды.
Начать с того, что погребальная камера вообще не имела
входа. Как же в нее попал саркофаг? Красовский установил, что его
спустили в камеру сверху, а потом это отверстие закрыли тяжелой
глыбой песчаника; таким образом, потолок как бы служил надежно
закрытой на века "дверью" камеры.
Коридор, который проходил над этой потолочной плитой,
продолжался дальше и заканчивался тупиком. Как же грабители
догадались, в каком именно месте нужно пробивать отверстие, чтобы
попасть через потолок в камеру? А они проникли сюда именно этим
путем, и Красовский -- по их следам.
С факелом в руках Красовский пробирался по коридорам,
заводившим его в тупики, карабкался по лестницам, каждая
ступенька которых могла в любой момент предательски провалиться
под ногой и сбросить его в глубокий колодец-ловушку с совершенно
гладкими стенками... Раздеваясь догола и натирая тело маслом, он
проползал под каменными глыбами, висевшими на каком-то потайном
"волоске" и готовыми при малейшем неосторожном движении
обрушиться и раздавить его. Но грабители прошли тут много веков
назад, и он лишь повторил весь их путь.
Красовский нашел, наконец, и заветный вход в пирамиду.
Оказалось, что строитель спрятал его вопреки всем традициям не на
северной, а на южной стороне!
И грабители тоже каким-то образом узнали об этом: они
проникли в пирамиду именно с юга. А может быть, кто-то заранее
раскрыл им секреты пирамиды?
Проведя больше года во тьме заколдованных подземных
переходов, Красовский составил их точный план. Ни одна пирамида,
пожалуй, не была еще исследована с такой полнотой и
обстоятельностью.
Но добровольное заточение в древней гробнице не прошло
даром. Здоровье Красовского было подорвано.
Вернувшись на родину, он увлекся всякими мистическими
"теориями", весьма модными в те годы перед первой мировой войной,
стал искать какой-то "сокровенный смысл" в цифрах,
характеризовавших высоту пирамиды, размеры коридоров и
погребальной камеры. Затем начал писать бредовые статьи о "душе
пирамиды Хирена".
Некоторые его научные выводы подвергались критике, без
этого, впрочем, не могла бы двигаться вперед наука. Но Красовский
принимал всякую критику очень болезненно, считая каждое замечание
личным выпадом.
Ему резали глаза газетные статьи со злорадными заголовками:
"Он копал Два года и Ничего не нашел!"
А в 1914 году Красовский умер одинокий и всеми забытый.
ГЛАВА IV. МРАК ПОДЗЕМЕЛЬЯ
Я рассказал подробно всю историю, но как-то не уверен, сумел
ли объяснить, почему же она так занимала мои мысли.
Пирамида пуста. Все уголки ее подземных переходов облазил и
изучил покойный Красовский. Позднее, уже в тридцатых годах, ее
обследовала экспедиция англичанина Кокрофта и не смогла ничего
прибавить к тому, что мы уже знали. Так что, разрабатывая план
исследований важнейших исторических памятников в зоне затопления,
ее не включили в список. В самом деле: искать больше в пирамиде
нечего, а переносить ее на новое, более высокое место
бессмысленно. Для того чтобы сохранить представление о ней,
достаточно очень точной и изящной модели, которая находится в
Каирском музее. Видимо, загадочной пирамиде так и суждено скоро
скрыться в волнах разлившегося Нила и навсегда унести с собой
свою тайну...
Но вот как раз мысль об этом и не дает мне покоя. И, хорошо
понимая всю безрассудность и тщетность своего поступка, я
все-таки не могу удержаться и перед выходом на разведки в пустыню
решаю осмотреть пирамиду Хирена. Зачем? Ну, хотя бы просто
попрощаться с нею...
Убирая посуду после завтрака, Ханусси вдруг спросил меня:
-- Вы хотите пойти туда, в Дар-аль-Гуль?
-- Да. А что?
Старик многозначительно покачал головой и пробормотал:
-- Это плохое место, йа хавага, очень плохое! Не надо туда
ходить...
И, шаркая ногами, исчез за палаткой.
Суеверные люди всюду найдут пищу для своих мрачных
пророчеств. Так и наш Ханусси.
Пирамида Хирена почему-то пользовалась у местных жителей
дурной славой, хотя никаких причин к этому вроде не было. Разве
только потому, что она стояла в уединенном месте и выглядела
довольно мрачно, напоминая причудливо разрушенную ветром скалу,
полузанесенную песком?
А возможно, все дело в том, что в селении еще помнят, как
заболел и умер вскоре после отъезда отсюда Красовского один из
рабочих? Так и возникают мрачные легенды и поверья: умер рабочий,
потом стал болеть и умер Красовский...
Да, была ведь еще и третья смерть, которую тоже в свое время
связывали с этой пирамидой. Вскоре после возвращения в Англию
погиб в автомобильной катастрофе и другой исследователь пирамиды
-- Кокрофт. И, конечно, сразу его смерть приписали какому-то
мистическому "проклятию фараона", тяготеющему якобы над пирамидой.
До чего все-таки живучи эти примитивные суеверия! Какой шум
подняли в свое время вокруг гробницы Тутанхамона, его отзвуки не
умолкают и до сих пор. Нет-нет да появится в газетах или журналах
еще одна заметка под каким-нибудь интригующим заглавием вроде:
"Дело Тутанхамона". Получилось так, что после вскрытия этой
гробницы один за другим умерли -- конечно, от разных причин --
несколько побывавших в ней людей. И началось!..
"Проклятие фараона действует через тридцать веков!"
Древние пирамиды с их запутанными подземными переходами,
потайные гробницы, во мраке которых веками сохранялись
"нетленные" мумии, -- все это издавна давало богатую пищу для
всяких суеверных измышлений любителей и поклонников
сверхъестественного. Постепенно наука развенчивала их мистические
домыслы один за другим. Но эти люди не сдавались и пытались даже,
так сказать, идти в ногу со временем и придать своим суевериям
некую "наукообразность": за последние годы во многих западных
газетах появились, например, сообщения, будто орудием мести
фараона Тутанхамона оказался некий вирус, не менее таинственный,
чем привидения прежних небылиц.
Напрасно Говард Картер, который собственными руками вскрывал
гробницу Тутанхамона и провел в ней больше времени, чем кто бы то
ни было, доказывал, что все эти смерти вовсе не связаны между
собой. Они произошли от совершенно различных причин, в которых
нет ничего загадочного, -- и ведь, кроме умерших, в гробнице
побывали тысячи людей, и никто из них не подхватил даже насморка.
Напрасно Картер твердил на пресс-конференциях:
-- Здравый человеческий разум должен с презрением отвергнуть
такие выдумки. Нет на земле более безопасного места, чем
гробница!..
Ему не верили, и суеверные выдумки странствуют по свету до
сих пор. Вот почему вполне понятно, что после трех смертей и
пирамиду Хирена стали называть Дар-аль-Гуль -- "Приют дьявола" --
и рассказывать о ней всяческие небылицы.
Я решил идти один, чтобы никто ие мешал смотреть я думать,
да и нельзя было отрывать людей от многочисленных забот по
свертыванию лагеря и сборам в дорогу. Павлику очень хотелось
сопровождать меня, и он начал было рассуждать об опасностях,
требующих, чтобы в экскурсии для страховки приняло участие
несколько человек. В какойто степени он прав: не следует
забираться в лабиринт переходов с ловушками одному. Но ведь путь
был отлично разведан. Я располагал подробнейшим планом
Красовского, на нем помечена каждая ловушка и прочерчен
кратчайший путь к погребальной камере.
Отправился я к пирамиде рано утром, по холодку, но, пока
добрался до нее, солнце уже начало заметно припекать. Было
приятно протиснуться в узкую дыру, пробитую некогда Красовским, и
ощутить прохладу хоть и немножко затхлого, но сыроватого воздуха
подземелий. Едва не задев меня, навстречу метнулись три
вспугнутые летучие мыши.
Засветив сильный электрический фонарь, я еще раз прикинул по
захваченному с собой плану предстоящий путь. Первый его участок
не представлял особых трудностей -- это была прямая штольня,
пробитая в свое время Красовским.
Она оказалась тесной, приходилось двигаться почти на
четвереньках, а местами даже ползти. Временами она резко
