на край:
- Ну что, Эм?
- У Динни будет двое мальчиков и одна дочка.
- Черт его знает, что будет! Цыплят по осени считают.
- Вот увидишь. Поцелуй меня покрепче.
Сэр Лоренс наклонился и выполнил просьбу жены.
- Ко'да они поженятся, - продолжала леди Монт, закрывая глаза, - она
еще дол'о будет замужней только наполовину.
- Лучше быть ею наполовину вначале, чем вовсе не быть в конце. Но с
чего ты взяла, что она пойдет за него?
- Сердцем чувствую. В решительную минуту женщина не допустит, чтобы
ее обошли...
- Инстинкт продолжения рода? Гм!..
- Хоть бы он попал в беду и сломал себе но'у...
- Намекни ему.
- У не'о здоровая печень.
- Ты-то откуда знаешь?
- Белки глаз у не'о голубые. Сму'лые мужчины часто страдают печенью.
Сэр Лоренс поднялся.
- Мне нужно одно, - сказал он, - чтобы Динни научилась интересоваться
собой. Тогда она выйдет замуж. А в конце концов это ее личное дело.
- Кровати - у Хэрриджа, - изрекла леди Монт.
Сэр Лоренс приподнял бровь. Эм неисправима!
XXXVII
Та, что не интересовалась собой и тем самым вызывала интерес к себе в
стольких людях, получила в среду утром три письма. Первое, которое она
распечатала, гласило:
"Динни, родная,
Я сделала попытку расплатиться, но Тони не согласился и вылетел от
меня, как ракета, так что я опять стала совершенно свободной. Если
что-нибудь узнаешь о нем, сообщи.
Дорнфорд с каждым днем выглядит все более интересным. Разговариваем
мы с ним только о тебе, за что мой оклад повышен до трехсот фунтов.
Привет тебе и всем нашим.
Клер".
Второе вскрытое ею письмо гласило:
"Дорогая Динни,
Я все-таки решил остаться. В понедельник прибывают матки. Вчера заез-
жал Масхем, был очень деликатен: ни слова о процессе. Пытаюсь заняться
птицеводством. Вы меня страшно обяжете, если узнаете, кто уплатил из-
держки, - это не выходит у меня из головы.
С бесконечной признательностью за Вашу неизменную доброту.
Всегда Ваш
Тони Крум".
Третье прочитанное ею письмо гласило:
"Дорогая моя Динни,
Ничего не вышло. Он или не платил или прикинулся простачком, но при-
кинулся очень умело. Мне все-таки не верится, что это притворство. Если
ты действительно хочешь докопаться до истины, спроси у него прямо.
По-моему, тебе он не солжет ни а чем, даже в пустяке. Не скрою, он мне
нравится. На мой, дядюшкин, взгляд, он - как незыблемый золотой стан-
дарт.
Неизменно преданный тебе
Эдриен.
Так! Она ощутила смутное раздражение, и это чувство, сперва показав-
шееся ей мимолетным, не прошло. Ее настроение, как погода, снова стало
холодным и вялым. Она написала сестре, изложив ей письмо Тони Крума и
прибавив, что он о ней не упомянул. Она написала Тони Круму, не упомянув
о Клер, не ответив на его вопрос относительно уплаты издержек и рассуж-
дая исключительно о птицеводстве - теме безопасной и ни к чему не обязы-
вающей. Она написала Эдриену:
"Чувствую, что мне пора подтянуться, иначе акционеры не получат диви-
дендов. Погода у нас холодная, пасмурная; мое единственное утешение -
маленький Кат, который уже умеет ходить и начал узнавать меня".
Затем, словно вступив в сговор с дирекцией Эскотского ипподрома, ба-
рометр встал на "ясно", и Динни неожиданно написала Дорнфорду. Она писа-
ла о свиньях и свинарниках, о правительстве и фермах. Заключила она сле-
дующим образом:
"Мы все страшно обеспокоены, не зная, кто уплатил судебные издержки
по процессу моей сестры. Чувствовать себя обязанной неизвестному лицу
крайне тягостно. Нельзя ли как-нибудь выяснить, кто это?"
Она довольно долго раздумывала, как подписать свое первое письмо к
нему, и наконец подписалась:
"Преданная вам
Динни Черрел".
Ответ прибыл незамедлительно.
"Дорогая Динни,
Я был счастлив получить письмо от Вас. Прежде всего отвечаю на Ваш
вопрос. Постараюсь по мере сил вытянуть из адвокатов всю подноготную, но
раз они не сказали Вам то, наверняка не скажут и мне. Тем не менее поп-
робую. Впрочем, если Ваша сестра или Крум проявят настойчивость, они,
вероятно, сознаются. Теперь перехожу к свиньям..."
Затем следовала различная информация и жалобы на то, что за сельское
хозяйство еще не взялись как следует.
"Если бы правительство поняло, что мы можем производить у себя в
стране все потребные нам яйца, свинину и картофель, почти все овощи,
значительную часть фруктов и молочные продукты в количестве, далеко пре-
вышающем наше теперешнее производство, что путем постепенного ограниче-
ния ввоза мы в состоянии побудить и даже просто принудить наших фермеров
работать на внутренний рынок, то за десять лет мы возродили бы жизнеспо-
собное и прибыльное сельское хозяйство, избежав удорожания жизни и сэко-
номив колоссальные деньги на импорте. Видите, насколько я прогрессивен в
политике! Вопрос о пшенице и говядине не должен сбивать нас с толку. Да,
пшеница и говядина из доминионов, но все остальное (кроме южных фруктов
и овощей) - отечественное. Вот мое кредо. Надеюсь, Ваш отец его разделя-
ет? Клер что-то нервничает, и я спрашиваю себя, не пора ли ей подыскать
работу, требующую большего расхода энергии? Если подвернется что-нибудь
подходящее, я посоветую ей перейти. Узнайте, пожалуйста, у Вашей матуш-
ки, не помешаю ли я, если приеду провести у вас конец последней недели
этого месяца? Она была так любезна, что просила предупреждать ее всякий
раз, когда я объезжаю свой избирательный округ. На днях я вторично побы-
вал на "Кавалькаде". Вещь хорошая, но мне не хватало там Вас. Не могу
даже выразить, как мне Вас не хватает!
Искренне Ваш
Юстейс Дорнфорд".
Ему не хватает ее! Эти тоскливые слова вызвали теплый, хотя и слабый
отклик в душе Динни, но мысли ее тут же обратились к Клер. Нервничает? А
разве можно быть спокойной в ее ненормальном положении? После суда она
ни разу не была в Кондафорде. Динни находила это вполне естественным.
Пусть люди говорят, что им нет дела до мнения окружающих, - это неправ-
да, особенно в тех случаях, когда человек, подобно Клер, вырос здесь и
принадлежит к местной аристократии. "Не знаю, чего я для нее хочу, -
грустно подумала девушка. - И так даже лучше: наступит день, когда она
сама наконец поймет, что ей нужно!" Как хорошо понимать, что тебе нужно!
Она перечитала письмо Дорнфорда и вдруг впервые захотела разобраться в
своих чувствах. Намерена она или нет выйти замуж? Если да, то почему не
за Юстейса Дорнфорда? Он ей нравится, она им восхищается, с ним есть о
чем поговорить. А ее... прошлое? Можно ли всерьез отнести к ней это сло-
во? Да. Ее прошлое, задушенное при рождении, - это самое глубокое из то-
го, что ей суждено пережить! "Пора уже и тебе снова выйти на поле боя".
Неприятно выглядеть дезертиром в глазах собственной матери! Но это не
дезертирство. На щеках Динни выступили алые пятна. Она испытывала нечто
никому не понятное - боязнь изменить тому, кому отдалась всей душой, не
успев отдаться телом; боязнь изменить полному отречению от самой себя,
которое, - она знала это, - никогда не повторится.
"Я не люблю Юстейса, - думала она. - Он знает это, знает, что я не
способна притворяться. Если он согласен взять меня на таких условиях, то
как я должна поступить? Как я могу поступить?" Она вышла в старый защи-
щенный тисами цветник, где распускались первые розы, и долго ходила взад
и вперед, нюхая то одну, то другую, а за нею недовольно брел спаниель
Фош, не питавший к цветам особой склонности.
"Что бы я ни решила, - подумала Динни, - решать надо немедленно. Я не
имею права мучить его неизвестностью".
Она постояла у солнечных часов, где тень отставала на час от верного
времени, и взглянула на солнце, взиравшее с высоты на фруктовые деревья
и тисовую изгородь. Если она выйдет за Дорнфорда, появятся дети, - без
них брак немыслим. Она ясно представляла себе (или думала, что представ-
ляет) роль половой близости в супружестве. Ее беспокоило другое: как это
отразится на ее и его духовной жизни. Девушка беспокойно переходила от
куста к кусту, изредка раздавливая тлю обтянутыми перчаткой пальцами. А
в сторонке сидел спаниель Фош и с тоской поедал траву.
В тот же вечер Динни написала Дорнфорду. Ее мать будет счастлива, ес-
ли он проведет у них конец недели. Отец вполне разделяет его точку зре-
ния на сельское хозяйство, но сомневается, разделяет ли ее кто-нибудь
еще, кроме Майкла, который однажды вечером в Лондоне, внимательно выслу-
шав генерала, сказал "Да. Требуется одно - руководство, а откуда оно
возьмется?" Сама она надеется, что к моменту приезда в Кондафорд Дорн-
форд уже сможет сообщить ей, кто уплатил издержки. Смотреть "Кавалькаду"
вторично было, наверно, страшно интересно. Знаком ли ему цветок, кото-
рый, если она правильно запомнила, называется "меконопсис", исключи-
тельно красивая разновидность мака? Родина его Гималаи, поэтому он при-
живется на Кемпден-хилл, где климат, кажется, такой же, как там. Если бы
Дорнфорд убедил Клер приехать с ним, он вселил бы ликование в сердце
местных жителей. На этот раз она подписала письмо "Всегда ваша..." и от-
тенок оказался настолько тонким, что она сама не уловила его.
Предупредив мать о приезде Дорнфорда, девушка прибавила:
- Постараюсь залучить сюда Клер. Как ты считаешь, мама, не пригласить
ли нам и Майкла с Флер? Мы же так долго пользовались их гостеприимством.
Леди Черрел вздохнула.
- У каждого свой образ жизни. Но, разумеется, пригласи, дорогая.
- Они будут разговаривать о теннисе, а это и приятно и полезно.
Леди Черрел взглянула на дочь, голос которой чем-то напомнил ей преж-
нюю Динни.
Затем, узнав, что приедут и Клер и Майкл с Флер, девушка стала поду-
мывать, не пригласить ли ей также Тони Крума. В конце концов она остави-
ла эту мысль, но с огорчением, потому что питала к нему товарищеские
чувства человека, побывавшего в одинаковой передряге.
Она растроганно наблюдала за тем, как ее родители пытаются замаскиро-
вать свое волнение. Дорнфорд приезжает в свой избирательный округ? Давно
пора! Жаль, что у него нет здесь своего собственного пристанища: депутат
должен постоянно поддерживать контакт с избирателями.
Видимо, он прибудет на машине и захватит с собой Клер; если нет, за
ней заедут Флер и Майкл. Но в каждой из этих фраз Динни угадывала трево-
гу о Клер и о ней самой.
Первый автомобиль подкатил к дому как раз в тот момент, когда она
расставила последние цветы в последней спальне. Динни спустилась в холл
и встретила там Дорнфорда.
- У вашего дома есть душа, Динни. То ли она живет в голубях на чере-
пичной кровле, то ли сказывается во всем его местоположении, только ее
чувствуешь сразу же.
Она обменялась с ним рукопожатием более долгим, чем собиралась.
- Он ведь уже врос в землю. Да и пахнет тут совсем особенно - старым
сеном, цветущей вербеной и, наверно, подгнившими оконными рамами.
- Вы превосходно выглядите, Динни.
- Кажется, да, благодарю вас. В Уимблдоне вы, конечно, побывать не
успели?
- Нет. Но Клер хотела поехать посмотреть. Оттуда она явится прямо сю-
да вместе с Монтами.
- Что вы хотели сказать, написав, что она нервничает?
- Насколько я знаю Клер, она любит быть в самой гуще событий, а сей-
час она не у дел.
Динни кивнула.
- Вы ничего не слышали от нее насчет Тони Крума?
- Слышал. Она рассмеялась и сказала, что он выронил ее, как горячую
картофелину.
Динни приняла у Дорнфорда шляпу и повесила ее.
- А насчет уплаты издержек? - спросила она, не оборачиваясь.
- Я специально ездил к Форсайту, но так ничего и не выпытал.
- Вот как?.. Вы сначала вымоетесь или прямо подниметесь к себе? Обед
в четверть девятого. Сейчас половина восьмого.
- С вашего разрешения, пройду прямо наверх.
- Теперь у вас будет другая комната. Я вас провожу.
