Иван выскочил в тамбур, попробовал открыть двери вагона - заперты
на ключ, помчался дальше. Проскочил соседний вагон, снова дернул за
ручки выходных дверей. Слава Аллаху! То ли проводник ленивый попался,
то ли дверь не запирается, но именно то, что нужно. Прилип к поручням
несущегося в темноту вагона, закрыл дверь, краем глаза следя за тамбуром...
Вот они!
Две тени метнулись из переходника в вагон, не заметив не
полностью закрытой двери. Пора!
Иван снова вскочил в тамбур и метнулся вслед за пробежавшими
убийцами, не особенно удивляясь своему хладнокровию: поход по Стволу
не прошел даром и для него, а навыки Российских ВДВ не забываются
никогда.
Бугристого от мышц здоровяка с мясистым затылком Иван догнал
в следующем вагоне и с ходу врезал ему по шее тычком - ударом
костяшками пальцев правой руки. Попал куда надо. Здоровяк сунулся
носом в ковер на полу коридора и затих. Первый бегущий - тот
самый бритоголовый Агатов, уже получивший крещение от Ивана у реки, -
оглянулся, стал поворачиваться, ведя руку с "бизоном" справа
налево, как в тире, но поворачивался недостаточно быстро. Костров
в прыжке выбил у него ногой пистолет-пулемет, тут же добавил выпад
растопыренными пальцами в бок, отбрасывая к двери из коридора в туалетный
бокс.
Бритоголовый, массивный и твердый, как шкаф, не упал, сбить
его с ног, наверное, и кулаком было трудно, а свободы в тесном помещении
для маневра Костров не имел, поэтому Агатов решил задавить противника
силой, захватить корпус и сломать позвоночник. Но шанса такого Иван
ему не дал. Как только Агатов, набычившись, ринулся на него, Иван
нырнул ему в ноги и нанес жестокий удар рукой снизу вверх -
в пах. И схватка закончилась, практически еще не начавшись. Закатив
глаза, Агатов замычал, опустился на пол, скорчился, глядя на противника
и не видя его.
Иван подобрал оба упавших "бизона", обыскал карманы
преследователей, молясь в душе, чтобы никто не вышел из купе, опустил
себе в карман удостоверения сотрудников Федеральной службы безопасности
(Управление "К", отдел "НИЗ"; что за НИЗ такой -
научно-исследовательская зона, что ли?) на имя капитана Агатова Сергея
Николаевича и на имя лейтенанта Смурного Петра Аркадьевича, обнаружил
прикрепленные специальными ремешками к ногам кинжалы - прекрасной
формы и работы персы, тоже положил в карман. Похлопал по щекам бледного
до синевы бритоголового.
- Эй, капитан, живой?
Глаза Агатова, почти полностью занятые зрачками, стали проясняться,
и Костров добавил медленно и внятно:
- Встречу еще раз - убью! Понял? Не попадайся мне на глаза,
особенно там, в Брянских лесах. Моли Бога, чтобы наши тропы больше
не пересеклись. Понял?
Агатов оскалился, пришлось дать ему пощечину, чтобы привести в чувство.
- Понял, подонок?!
- П-по...
- Ну и отлично. Оружие пока побудет у меня. Если что, я сумею
объяснить, каким образом оно у меня оказалось.
Пнув Агатова и, походя, второго особиста, Иван отправился в свой вагон.
Он был уверен, что до утра к ним никто больше не пристанет. Ожидавшей
его с нетерпением Тае он сказал всего три слова:
- Все спокойно, спи.
ГЛАВА 4
Они сидели в каюте Гришина и беседовали о высоких материях: хозяин,
одетый в полосатую пижаму, Игорь Васильевич Ивашура, Вероника Ткаченко,
доктор физико-математических наук Меньшов, волосатый, бородатый, громогласный,
шумный, но интересный собеседник, и Леонид Дмитриевич Гибелев, телекомментатор
программы НТВ.
Время перевалило за полночь, а они и не собирались расходиться, увлеченные
темой разговора, которой интересовались не только дилетанты, но и
сами специалисты: время и его аспекты, гипотезы, предположения. У
Гришина и у Меньшова были по этому вопросу свои мнения, поэтому слушать
их перепалку было очень забавно, хотя даже Ивашура не всегда их понимал,
несмотря на свой опыт и полученные знания.
Как тогда при встрече с Гришиным, инициатором беседы о физической
природе времени стала Вероника, не получившая от академика ответов
на многие свои вопросы.
- Константин Семенович, мы позавчера недоговорили, -
сказала она, когда компания пригубила вино и разобрала нехитрую
закуску - бутерброды с икрой, колбасой и ветчиной. -
Я не поняла, что такое динамическая теория времени.
- Вы его лучше не спрашивайте, - хмыкнул Меньшов, вытирая
усы, - он теоретик, истина ему только снится. Спрашивайте у экспериментатора,
у меня например.
- А чем теоретик отличается от экспериментатора? -
заинтересовался Гибелев.
- Это классика ученого фольклора, - улыбнулся Ивашура. -
Не помню, кто сказал, но изречение известно давно: "теоретик верит
себе, когда другие не верят, а экспериментатор, наоборот, не верит
себе, даже если верят другие". А что там вы имели в виду под динамической
теорией, Константин Семенович?
- Это не теория - концепция, справочно-математический
аппарат не дотягивает ее до теории. По этой концепции время - всего
лишь изменение порядка событий, при котором будущее превращается в
настоящее и прошлое.
- Спекуляция, - поморщился Меньшов. - Что
значит - превращается? В результате какого процесса? Почему
порядок событий именно таков, каков есть?
- Потому что таковы законы, вложенные в континуум при
рождении Вселенной, - ответил Гришин спокойно. - Кстати,
я не сторонник динамической модели. - Он оттопырил губу в некотором
сомнении. - Впрочем, и статической, и прочих иных тоже.
- А что, есть еще модели? - собрал морщины на лбу
Ивашура.
- Ну, например, субъективно-психологическая: время -
это способ восприятия Вселенной сознанием человека.
- Ерунда, - проворчал Меньшов, терзая бороду. -
Козырев еще сорок лет назад доказал в своих опытах, что время -
особая субстанция, способная трансформироваться в энергию.
- Все это хорошо, - примирительно произнесла Вероника, -
все это мне понятно. А статическая модель? Как объясняет течение времени
она?
- По статической теории время - это скольжение
сознания человека вдоль мировой линии, - буркнул Меньшов. -
И если я кое-что смыслю в физике, то эта модель - откровенная
бредятина. Ее автор - недоучка-аспирант Петя Смирнов, сумевший
выбиться в депутаты и благодаря этому обойти многих претендентов на
пост ученого секретаря. Сорок лет он, по его же словам, изучал курс
физики Ландау, умудрился прочитать в свое время книгу Цацулина "Атомная
крепость", в результате чего у него поехала крыша. В конце
концов он дошел до журналистской деятельности, начал кропать критические
статейки, в том числе и против меня, и на этой почве окончательно
спятил.
Ивашура и Гришин переглянулись, засмеялись, к ним присоединился
и Гибелев, знавший, о ком идет речь. Только Вероника осталась серьезной.
Нахмурив лоб, она о чем-то размышляла.
- Мужчины, вы слишком жестоки к оппонентам. Речь же
о другом. Все пять перечисленных вами концепций времени не свободны
от изъянов, а есть ли такая, которая свела бы их воедино, объединила
бы их достоинства?
- Нетути, - бросил Меньшов.
- Есть, - в унисон ответил Ивашура.
Все посмотрели на него.
- Ну-ка, ну-ка, Игорь Васильевич, интересно, -
проговорил Гришин. - Поделитесь-ка своей гипотезой.
- Она не моя. И я не все рассказал о своем путешествии
по Стволу... э-э, по Башне, - рассеянно проронил Ивашура.-
Точнее, ничего не рассказал о тамошних встречах и о причинах
явления Башни. Я могу на вас положиться, что ни одно слово не просочится
за стены гостиницы? - Он посмотрел на Гибелева.
Комментатор телевидения заерзал, но взгляд выдержал.
- За себя ручаюсь. - Гибелев почувствовал, что
говорит не то, и поспешил добавить: - За Веронику тоже.
- Так вот, реальна лишь одна версия. Виталий, ты наверняка
читал работы Эверетта...
- О вариантном копировании? Конечно, читал, но никогда
не воспринимал всерьез.
- Что вы хотите сказать, Игорь? - Гришин пристально
глянул на обманчиво спокойное лицо Ивашуры.
- Эверетт был прав, - тихо
произнес тот. - В каждое мгновение Вселенная ветвится на столько
копий - "ветвей хронодендрита", - сколько вариантов
имеет данный квантовый переход.
Меньшов хотел выстрелить своим обычным: "Чушь!" -
но передумал, хотя скепсис его не угас.
- Почему же мы этого не замечаем? Почему не видим расщепления
Мироздания?
- Потому что наше сознание, сознание наблюдателя, каждый
раз оказывается в одной из возможных копий-ветвей. Таким образом множество
возможных состояний Вселенной образует многомерный континуум потенциально
равноценных эвереттовских копий - Дендроконтинуум, Фрактал
или Древо Времен.
- Не факт... - начал было Меньшов.
- Подожди, Виталий, - сердито оборвал его Гришин,
что было ему не свойственно. Видимо, академик волновался.
- Факт, - все так же тихо проговорил Ивашура. -
Ствол... простите, привык называть Башню так. В общем, Башня
была создана не в нашем будущем, а в будущем другой Ветви времени
и соединила она не прошлые времена одной Метавселенной, а множество
Ветвей Древа Мира. Я посетил многие Ветви и знаю.
Наступила тишина. Потом Меньшов крякнул, дернул себя за бороду, за
волосы, покрутил головой.
- Игорь, я конечно... и все же... ведь хронон равен десяти в
минус сорок четвертой степени секунды! Что же получается, что Вселенная
спустя каждый хронон делится на идентичные копии?
- Не идентичные, но отличающиеся весьма и весьма незначительно.
А затем каждая копия или Ветвь в свою очередь спустя хронон делится
на другие копии.
- Что такое хронон? - спросила Вероника.
- Квант времени, равен времени, необходимому для преодоления
фотоном, то есть светом, диаметра электрона.
- Сколько же при этом расщеплении образуется копий?! Бесконечность?!
- Очень много, но не бесконечное количество.
Меньшов шумно выдохнул.
- Не верю! Что хотите делайте, режьте, приводите любые доводы -
не верю! Все-таки человек я простой, несмотря на высшее образование,
и привык верить глазам.
Ивашура погрустнел, откупорил бутылку "Старорусской", налил
всем по глотку.
- Давайте выпьем за погибших, за Сурена - это он любил говорить:
человек я простой... За Мишу Рузаева... Пусть земля им будет пухом.
Выпили, помолчали. Меньшов отломил кусок хлеба, прожевал, сказал
с упрямой миной:
- Все равно твое Древо Времен не решает проблему собственно
времени. Получается, что каждая Ветвь - Метавселенная с потоком
времени, текущим под углом к потоку времени другой Ветви. Так? Именно
поэтому они не пересекаются и не взаимодействуют друг с другом.
Тогда что такое Башня? Надвременной топологический тоннель с квантованным
выходом?
- Хватит, мужчины, - вздохнула Вероника. - Чем мудреней
вы говорите, тем меньше понимаете сами, что говорите. Я устала. Как
бы вы ни утверждали обратное, но время все же идет и мы идем вместе
с ним.
- Не помню, чьи это стихи, - сказал Ивашура, - их читала
Тая Калашникова, подруга Ивана, но мне они запали в душу:
Кто-то сказал - время идет.
Ах, к сожалению, нет.
Время стоит, мы же идем
Через пространство лет.
- Красиво. - Вероника задумчиво посмотрела на Игоря Васильевича. -
Действительно, в этих строчках кроется глубокий смысл. Игорь, а почему
ваш Ствол, то есть Башня...
- Называй ее хроношахтой, если хочешь.
- Пусть будет шахта. Почему она соединяла Ветви времени в прошлом?
То есть двигалась к началу ветвления, а не наоборот, в будущее других
Ветвей?
- Этого я не знаю, - честно признался Ивашура. - Вероятно,
существует некий закон корреляции выходов Ствола в другие Ветви, не
позволяющий ему соединять будущие времена. У меня сложилось впечатление,
что ученые из той Ветви, где был построен Ствол, сами не очень-то
разобрались, что произошло. С другой стороны могли вмешаться разумные
силы, заинтересованные именно в таком направлении хроношахты.
По взглядам Гришина и Меньшова Игорь Васильевич понял, что проговорился.
Правда, ни тот ни другой не знали истинной подоплеки сказанного и
под словами "разумные силы" вряд ли видели конкретных существ,
