Глава 3
Район Нижнего Новгорода, где жил Аристарх Железовский, выглядел с
высоты неправдоподобно и гротескно: взрыв, разрушивший дом
Железовского, пощадил остальные, но одновременно все тридцать с лишним
многоквартирных домов квартала, выстроенных в едином стиле "березовая
роща", превратил в удивительные радужно-прозрачные фигуры,
напоминающие мыльные пузыри. На месте стройного здания, ставшего
эпицентром взрыва, образовалось озеро серой, текучей, как вода, пыли,
в центре которого торчал стометровый странный черный шпиль в форме
крон дерева или скорее ветвящегося зигзага молнии. Все деревья
парковой зоны, окружавшей квартал, выглядели примерно так же, вызывая
в памяти мрачные ассоциации с Дантовым адом.
- Радиация - естественный фон, - доложил по рации Умник, который
суммировал поступавшие к нему сведения и выдавал начальству. -
Подобные преобразования ландшафта возможны только на уровне
внутрикварковых процессов с поворотом времени.
Боянова покосилась на председателя СЭКОНа и увидела на его губах
легкую пренебрежительную усмешку. В общем-то реакция его на сообщения
Умника была естественной, из всех находящихся в кабине куттера людей
только он понимал физический смысл сообщений, как специалист-физик,
бывший сотрудник Института пограничных проблем, но Власте давно
перестали нравиться профессионалы, выставляющие свою компетентность
напоказ.
- Вы хотите что-то сказать, Казимир? Посоветовать, что делать?
Предложить идею?
Ландсберг перестал улыбаться, но в тоне его по-прежнему звучали
нотки превосходства и иронии.
- О нет, что вы, комиссар, я - тень в тени и весь внимание.
Картина страшная, надо признаться! И если это дело рук Шаламова...
- Его здесь не было, - возразил Столбов.
- Я бы не стал утверждать это столь категорично. Многие видели
этого вашего богоида с миллионом глаз, значит, и Шаламов мог быть
рядом.
- Не обязательно, - тихо сказал Ромашин; он сидел с Джумой сзади
всех. - По всем признакам взрыв - это результат схлопывания в квартире
Железовского "магической сферы" - кокона входа в орилоунское метро.
Вы, наверное, помните, как схлопнулся орилоун на Таймыре, другие
орилоуны взорвались еще раньше. Видимо, этот процесс затронул и другие
механизмы орилоунского метро.
- Вы, Игнат, говорите так, будто обладаете монополией на истину. -
Ландсберг похлопал Ромашина по плечу. - Ваши догадки не есть
установленные факты, поэтому исходить мы должны из соображений
безопасности и предполагать худшие варианты. Худшим в данном случае
является вмешательство Шаламова... или Железовского.
Боянова с недоумением посмотрела на говорившего.
- При чем тут Железовский?
- Он контактировал с Шаламовым - это раз, был замешан в инциденте
на Меркурии - это два; кстати, я потребую расследования его участия,
он интрасенс - это три. Я, как и многие другие, считаю, что интрасенсы
- не сверхлюди, как утверждают их ортодоксы, а псинеуры, отклонение от
нормы, которое необходимо лечить в срочном порядке.
После этих слов в кабине повисшей над Брянском машины установилась
полная тишина. Потом Джума Хан негромко произнес:
- Всегда считал, что самое большое отклонение от нормы - это
посредственность. Казимир, Аристарх Железовский был моим... то есть он
был и есть мой друг, и говорить о нем в таком тоне по крайней мере
невежливо. Я требую...
- Гриф Хан! - обронила Боянова.
Джума замолчал, хрустнув пальцами рук.
- Казимир, вам, я вижу, нравится быть глашатаем Закона, -
продолжала комиссар. - Я тоже слуга Закона и все же стараюсь не
внушать свою точку зрения, доказывать свою исключительность и власть.
Вас это не утомляет?
- Власть утомляет тех, у кого ее нет, - засмеялся Ландсберг. - Вы
раздражены, Власта, я понимаю и не обижаюсь, но служу я не себе, а
исключительно Закону. Я уверен, что и "сын сумерек" Шаламов, и
интрасенс Железовский несут угрозу для людей и буду доказывать это на
Совете. Если не трудно, доставьте меня к метро, здесь делать нечего,
пусть трудятся специалисты.
Пока преодолевали расстояние до ближайшей станции метро, никто в
кабине куттера не проронил ни слова. Лишь когда Ландсберг вышел и с
улыбкой махнул всем рукой, Шевчук задумчиво сказал:
- Ландсберг раскрывается совсем с другой стороны, чем я его знаю.
Теперь он без колебаний отправил бы на виселицу троих, чтобы спасти
четверых.
Боянова подняла бровь, оглядываясь.
- Что это тебя, Алекс, потянуло на такие сравнения?
- Вспомнил недавно прочитанный исторический роман. Что касается
Казимира, то я просто хотел сказать, что для него арифметика
человеческих отношений становится важнее самих отношений. Недавно я
услышал от него фразу: "В конце концов человек живет для размножения".
Не знаю, отражает ли эта сентенция его умонастроение, может быть, она
была произнесена в шутку, однако мне позиция Ландсберга по многим
вопросам перестала нравиться.
- Мне тоже, - кивнула Боянова. - Если он на полном серьезе
оспаривает вывод социологов, что общество потребления является
обществом с пониженным требованием к личности, которое лишает людей
напряжения творчества, то это не может не настораживать... - Власта
запнулась, посмотрела на мужчин. Те молча смотрели на комиссара.
Власта невесело улыбнулась.
- Я не зануда и не люблю нравоучений, но в отличие от Казимира
уверена: жизнь, смыслом которой является размножение, столь же
бессмысленна, как и само размножение. Это кредо одного древнего
философа, но мне оно нравится. А Ландсберг... он слишком рано
пренебрег ниямой [Нияма - кодекс личного поведения на основе
самодисциплины (яп.).].
- Ты думаешь, он и есть руководитель развернутой кампании против
интрасенсов? - осторожно спросил Шевчук.
- Я не думаю, а знаю, - спокойно ответила Боянова. - Хотя он не
руководитель, а исполнитель более высокого ранга, чем его "шестерки".
Он генерал Ордена. - Боянова посмотрела на Столбова. - Димитр, вам
придается первая обойма БРБ, подключайте ее к информполю поиска
Шаламова и Железовского.
Джума Хан и Ромашин переглянулись. Аббревиатура БРБ
расшифровывалась как "бригада бескровного рукопашного боя" и
обозначала спецподразделение по захвату профессионально подготовленных
специалистов по боевым искусствам. Применялась бригада редко, но
надобность в ней сохранялась, пока существовали психически больные
люди, шизоиды, уголовные элементы, фанатики-фундаменталисты,
террористы и убийцы.
- Кроме того, вам передается вторая лаборатория паучников, -
продолжала комиссар, - со всем вычислительным и теоретическим
потенциалом.
- У нас есть идея использовать в поиске фигурантов приборы для
определения биоэнергетики, - сказал Столбов, не выразив своего
отношения к словам комиссара. - У всех интрасенсов биоэнергетический
потенциал увеличен, а характеристики Железовского и Шаламова есть в
медцентре.
Боянова молча вылезла из куттера, Шевчук и Столбов последовали за
ней. Бывший врач "Скорой помощи" и бывший начальник отдела
безопасности остались вдвоем, глядя, как трое людей, от которых
зависела судьба многих, идут к метро, пересекая площадь.
- Что у нас на повестке дня? - нарушил молчание Джума.
- Всего две задачи, - отозвался Ромашин, отрываясь от созерцания.
- Задача номер один: поиск Железовского. Кстати, можем присоединиться
к дружине Столбова. Задача номер два: помощь Мальгину. Если в квартире
Аристарха действительно взорвался, вернее лопнул, кокон входа в
трансфер, то Клим не сможет выбраться из орилоунского метро.
Джума пожал плечами. Какая-то тень пробежала по его лицу.
- Кто знает? Кредо Мальгина - везде и всегда добиваться максимума,
чего бы это ни стоило, а теперь он к тому же еще и интрасенс. Он
выберется. - Безопасник прислушался к чему-то, поправил клипс рации на
мочке уха. - У вас есть выход на Умника?
Ромашин молча коснулся усика рации пси-связи, спрятанной у него в
волосах над ухом. Он понял вопрос: по сети "спрута" пришло сообщение о
том, что из "сферы Сабатини" на Меркурии вылетела очередь предметов,
идеально повторяющих форму обычного блока памяти для индивидуальных
компьютеров, только необычных размеров. Первый был длиной около
километра, следующий в два раза меньше, и так далее. Последний -
двадцать первый, имел в поперечнике один миллиметр. Все они, конечно,
были голографическими копиями, объемными изображениями некогда
существующего реального прибора.
- Дух, - сказал Ромашин.
Джума Хан кивнул. Духами физики называли явления с отрицательной
вероятностью, и реплика Игната означала, что "сфера Сабатини" начала
генерировать объекты, которые не могли реализоваться в евклидовом
пространстве.
- Впрочем, - продолжал Ромашин, - это может быть и проекция
реально существующего блока. У Шаламова мог быть такой, у Лондона, да
и у Мальгина. Итак, шейх, до встречи вечером, проанализируем твои
соображения вместе. Чей это куттер?
- Пограничников.
- Отправь его в фирму, мне в метро.
- И куда вы направляетесь, если не секрет?
- Туда, где боги, танцуя, стыдятся всяких одежд, как говорил
Заратустра. - Ромашин блеснул мгновенной улыбкой, поднял руку и исчез.
Вероятно, у него были веские причины не делиться своими планами даже с
друзьями.
О том, что неизвестными лицами была похищена партия "броненосцев"
- боевых костюмов, разработанных в прошлом веке на случай "звездных
войн" и хранящихся на спецбазе УАСС в Анкоридже, Бояновой стало
известно через час после похищения. Бригада кримрозыска уже
отрабатывала версии, но и так было ясно, что кража - звено в цепи
таких же деяний неизвестной организации, от чьего имени выступили
когда-то "хирурги". Пока Умник анализировал веер вариантов, комиссар
провела короткое видеоселекторное совещание начальников бюро, уделив
особое внимание конфликтным ситуациям любого масштаба: по идее Борда,
в какой-нибудь их них мог обнаружиться Шаламов. Оперативные службы
переходили с этого момента на непрерывную связь с координатором
операции "Сын сумерек" через спутниковую сеть "спрута", и это был еще
не предел возможностей отдела безопасности, однако Боянова знала,
когда нужно будет включить весь технический, мозговой и
психологический потенциал службы.
Совещание закончилось тем, что позвонил Торопов и в своей обычной
холодной, с оттенком язвительности манере осведомился, почему служба
безопасности позволяет себе игнорировать рекомендации Совета и
устраивать конкурентные гонки безопасников и пограничников. Боянова
дала в эфир отбой и, когда видео свернул изображение "присутствующих"
на оперативке, посмотрела на командора погранслужбы с какой-то
неопределенной жалостью.
- Конкретнее, если можно.
Торопов мигнул. Глаза его были прозрачны и колючи, но к этой
колючести примешивалась изрядная доля неуверенности.
- Шаламов. Пока его действия не носят криминогенный характер, он -
наша забота.
Боянова вздохнула.
- Чего ты хочешь, Милослав? Я же вижу, что дело не в Шаламове и не
в конкуренции служб, а ты все пытаешься свести наши отношения к
деловому спору. Что касается Шаламова, то он псинеур, и мы работаем по
нему больше профилактически, чем профессионально. Ты же знаешь
пословицу: бешеному дитяти лучше ножа не давати.
- Но вы все время наступаете нам на пятки! - повысил голос
Торопов, посмотрел на Власту и сник. Голос его внезапно стал тоньше. -
