высокий, не по возрасту гибкий и подвижный.
- Крейсер приближается, - сказал он, подходя к висящей в воздухе
подкове пульта, у которой сидели инженеры связи, Нагорин, Руденко и два
врача из медперсонала Базы. - Виден в бинокль. Как там у них? - Кивок на
виом связи с Зоной.
- Без изменений, - ответил Нагорин. - Диего, очевидно, потерял много
энергии, получил деадаптационный дистрессовый шок и все еще спит. Неверов
держится молодцом... насколько можно выглядеть молодцом в его положении.
- Энифиане только что пытались задать вопрос, будто ничего не
случилось, - сообщил Тоидзе. - Их, видите ли, заинтересовала причина
возникновения земной машинной технологии. Это их первый вопрос по данной
теме. Мы не ответили, и они успокоились. На наши запросы из Зоны и с Базы
- молчание.
Доброгнев сел напротив виома связи с Зоной.
- На Земле полностью разобрались в их излучении, - негромко сказал
он. - Я только что подумал, что мы теперь сможем вернуть Диего
"первозданный" облик... после его возвращения.
В зале Зоны показался Неверов. Бледный, с лихорадочно блестевшими
глазами, то и дело порывающийся оглянуться.
- Я все время слышу зовущий меня голос, - сосредоточенно произнес он.
- Может быть, я заболел?
Доброгнев переглянулся с Нагориным.
- Вы проверяли себя на диагностере?
- Слегка повышенная температура... диагноз: перевозбуждение нервной
системы.
Нагорин успокаивающе кивнул, хотя внутри у него все сжалось.
- Так и должно быть после той встряски. Больше лежите и ни о чем не
беспокойтесь. Скоро мы заберем вас с планеты.
Неверов сгорбился, пугливо оглянулся через плечо и отошел от пульта.
Нагорин поманил директора из зала. В коридоре сказал:
- У него начинается то же самое, что и у Диего. Это заметно сильнее,
потому что самообладания у него поменьше. Очевидно, из-за увеличения
энифианами дозы облучения ускорился и процесс трансформации организма.
- Сам вижу. - Доброгнев помрачнел. - Сколько времени в нашем
распоряжении до полной трансформации?
- Думаю, дня четыре. После этого процесс будет продолжаться даже при
снятии облучения, это мы установили в лаборатории, в медцентре,
смоделировав процесс. И хотя я только что успокаивал Неверова, уверенности
в том, что процесс обратим, у меня нет. Да-да, несмотря на то что на Земле
разобрались с излучением. Так что я не понял твоей уверенности насчет
возвращения Диего "первозданного облика". Повторяешь чужие слова? К тому
же меня беспокоит состояние Диего, он до сих пор не может прийти в себя.
Видимо, просчитались энифиане в чем-то...
- В чем же?
- Точно ответить трудно, но мне кажется, что человеческое тело просто
не в состоянии снабжать энергией раскрывшиеся возможности Диего.
- Он же говорил, что изменился и химизм тела, и метаболизм...
- Все равно главным генератором энергии осталась печень, а
генератором давления - сердце, а они в потенциале не приспособлены к
такому расходу энергии, какой требует, например, полет человека в поле
тяготения.
- Диего летал.
- Боюсь, он перегрузил сердце... если не "загнал" его совсем. Или мы
не все о нем знаем.
- С Неверовым скверно. - Доброгнев потер усталые глаза. - Он-то ни о
чем до сих пор не догадывался. Как же их вернуть? Объявить войну? Кому?
Планете?.. Что молчишь?
Нагорин хмуро смотрел в стену.
Мимо пробежал по коридору Тоидзе, заметил их в нише и вернулся.
- Приняли передачу с планеты, причем не через Зону, а прямо по
обычному каналу! Доброгнев мрачно усмехнулся.
- Наконец-то! Они ведь не могли не заметить нашей реакции, но
вызывать по обычному каналу... Пошли.
Все трое поспешили в центр управления.
- Запись обычным разговорным кодом, - сообщил Гунн, колдуя над
сенсорной клавиатурой связи. - То есть код этот обычной автоматической
связи, используемый нами на внутренних линиях. С энифианами у нас был до
этого специальный код, и только через автоматику Зоны.
- Похоже, нас просто водили за нос, - буркнул Руденко, - если они
могли разговаривать с нами без переводящей аппаратуры. А может, энифиане
вообще прослушивали все наши передачи?
- Передачи по ОЭЛ прослушать невозможно, - обиделся Гунн, с которого
на миг слетела вся его флегматичность, - была затронута честь специалиста
по связи. - Это исключено. Энифиане могли поймать наши переговоры на
орбите.
- Не шуми, давай запись.
Гунн включил воспроизведение, и все услышали ровный голос
дешифратора:
"Разумные, называющие себя людьми. Мы, те, кого вы именуете
энифианами, в целях исключения дальнейших недоразумений поясняем:
во-первых, мы отличны от вас не только внешне, но и способами переработки
информации; во-вторых, наша цивилизация принадлежит к одной из самых
древних в окружающем звездном мире. Однако, несмотря на "детский" возраст
вашей цивилизации, мы заинтересовались вами не случайно. Вы, белковая
органическая форма жизни, - явление чрезвычайно редкое! В сопредельном
звездном окружении таких форм жизни всего две! Но самым примечательным для
нас оказался тот факт, что в процессе эволюции вы, кроме известной нам
способности мыслить и инстинкта самосохранения, приобрели абсолютно
непонятное нам свойство эмоциональных выражений жизнедеятельности. В
настоящий момент мы выяснили: выражение чувств, эмоций представляет собой
своеобразную приспособленную реакцию ваших организмов, применяющуюся при
недостатке информации. Но оказалось, что эмоциональные переживания присущи
людям даже там, где, по существу, никаких к этому причин не существует.
В ходе дальнейшего изучения выяснился еще один факт: в
противоположность нам вы, люди, преобразуете среду обитания, подчиняя ее
своим особенностям, в то время как гораздо проще и эффективней
преобразовывать себя, сообразуясь со свойствами природы. А накопление
измененных факторов ведет к отчуждению от экологической среды и
невозвратимому изменению ее свойств. Эта особенность вашей цивилизации
опасна, и мы обеспокоены.
Теперь о главном.
Для выяснения механизма эмоций мы пошли на перестройку организмов
людей в Зоне контакта, имеющую большой познавательный интерес. К
сожалению, мы поздно поняли, что чересчур хрупкие организмы людей не
подготовлены к ускоренному преобразованию и не могут выдерживать
длительного взаимодействия с общим функциональным полем разума планеты.
Несмотря на это, мы предлагаем не прерывать контакта, потому что результат
эксперимента в равной степени важен и для вас, вами же он может быть
использован для физического совершенствования человеческой расы. Вынуждены
предупредить: люди - посредники контакта в Зоне контакта - могут иметь
значительные поломки жизненно важных цепей при попытке их резкого изъятия
из функционального поля разума в период адаптации к условиям Энифа.
Надеемся, что и для вас значение эксперимента превышает значение
существования двух разумных единиц сообщества.
Связь можем держать непосредственно с центром контакта, установка
Зоны контакта на планете была необходима нам только для глубокого изучения
феномена человека - его эмоционального бытия".
Конец.
Голос автомата умолк.
В зале стояла тишина. Люди были изумлены тем равнодушием, с которым в
послании говорилось об участи дежурных в Зоне, являвшихся для них только
"биологическими системами" и "разумными единицами сообщества".
- Наглецы! - взорвался Тоидзе и добавил несколько слов по-грузински,
яростно при этом жестикулируя.
Стоящий к нему спиной Доброгнев криво усмехнулся.
- Не надо оценивать их действия столь прямолинейно. Ты же слышал, они
не знают, что такое чувство. Не знают, что значит ждать и беспокоиться,
что такое страх и отчаяние, боль и гнев. Они просто констатируют факт,
стоит ли упрекать их в бесчувственности?
Взоры присутствующих невольно обратились к Доброгневу, на лице
которого смешались гнев, сожаление и горечь. Думал он в это время о том,
что у Диего на Земле жена и ребенок, что у Неверова отец получил травму и
сын об этом еще не знает, плюс к этому - его ждет невеста; что никто,
конечно, не упрекнет его самого в случившемся, ибо риск - неотъемлемая
часть жизни коммуникатора, но сможет ли он сам себя уважать, если не
сделает всего, чтобы Вирт и Неверов вернулись? И не просто вернулись, а
вернулись людьми со всеми их способностями мыслить и чувствовать!
- Странная цивилизация, - тихо сказал Нагорин, пристально глядя на
пушистый шар Энифа, укатывающийся в ночь. - Перепутались понятия добра и
зла, есть и откровенный расчет, и рациональные зерна рассуждений... Едва
ли мы способны доказать энифианам силой, что и мы годимся на большее,
несмотря на наш "детский" возраст. Все наши попытки проникнуть к Зоне,
например, они пресекли без труда.
В набившейся в зал толпе послышался ропот и стих.
- Но вы слышали - они предлагают продолжить контакт, не учитывая, что
в Зоне двое наших товарищей, которые нам дороже, чем результаты обмена
информацией. И вот это надо доказать энифианам любым разумным способом.
Разумным - понимаете?
В зале Зоны усталый от пережитого Неверов сел возле Диего и взял его
за "руку"...
- Итак, перед нами выбор, - сказал Доброгнев, наблюдая, как, мерцая
сигнализацией, к Базе подходит корабль с Земли.
- У нас нет выбора, - угрюмо возразил Нагорин. - Жизнь людей важнее
любых проблем, даже если людей всего двое и они согласны рискнуть.
- Но энифиане говорили что-то об адаптации. - Доброгнев покосился на
Гунна у пульта связи. - Я не меньше твоего хочу вернуть парней из Зоны,
вернуть им человеческий облик. А ну как энифиане правы и, убрав
коммуникаторов с Энифа, мы тем самым их убьем?
- Скорее всего энифиане блефуют. Они уже доказали, что не знают в
своем словаре таких слов, как "честность", "совесть" и "гуманность".
- Согласен. Но ты учти и то, что Диего и Лен единственные посредники
между человечеством и цивилизацией Энифа, единственные, кто может дать нам
знание, которое мы не можем приобрести в любом другом уголке космоса!
- Может быть. Но что ты скажешь дочери Диего или отцу Неверова? Или
его девушке?
- Скажу, - с горечью проговорил Доброгнев после долгого молчания. - Я
скажу им правду. Да разве дело во мне?
- И в тебе, - твердо сказал Нагорин. - Во всех нас. Я не верю, что
рационалистический подход к подобного рода проблемам делает людей людьми.
- Я не о том. - Доброгнев поморщился. - Каждый из нас уже сделал
выбор, но разум протестует, так сказать - логика чистой выгоды. И не для
себя - для нас же всех. Когда-то рисковали жизнями во имя гораздо менее
значимых цел ей.
- Удобный тезис. И главное - правдивый...
- Может, стоит предоставить слово самим дежурным? - осторожно
проговорил Гунн. - Хотя они, конечно, в таком состоянии...
- Да? - иронически поднял бровь Нагорин. - Здесь и гадать не стоит.
Диего останется потому, что он работник УАСС и обязан идти до конца. А
Неверов мальчишка, у него все имеет романтический ореол, он тоже
останется... не столько, конечно, из-за романтики, сколько под влиянием
характера Диего. Но вы-то, вы, зная, что посылаете их на заведомую гибель,
что будете чувствовать вы?! Утешать себя мыслями о всеобщем благе?
- Я никуда их не посылаю, - пробормотал Гунн хмуро.
Доброгнев молчал. Он прекрасно понимал Нагорина, выдвигающего не
только доводы разума, но и доводы сердца. Да, человек ради спасения друга
