Интуиция его не подвела. Из-за горизонта вдруг началась странная
черная метель. Ветер резко усилился, и вскоре черная волна закрыла
видимость; стемнело. Неверов подставил под черный "снегопад" руку, и на
ладонь упала ажурная "конструкция" - не снежинка, конечно, - сросток сажи.
Сажепад прошел, ветер развеял по земле черную пыль, и краски
энифианской природы засияли вновь.
Но зато начала вздыхать земля, вдох - заметный сдвиг почвы вверх,
выдох - вниз, и так в течение получаса. В Зоне этого не замечаешь,
автоматика гасит "дыхание" полностью. И как всегда после почвенных
"вздохов", в зарослях кустарника принялись вдруг бродить странные шипастые
тени, послышались оттуда необычные звуки, отдаленно напоминающие
человеческие голоса, смех, долгое эхо с отголосками.
Неверов оглянулся на белое, геометрически правильное и простое и тем
самым резко выделяющееся на фоне чужой природы здание Зоны, поколебался
немного, но для проверки слов Диего надо было отойти от Зоны шагов на сто.
Так он и сделал, спокойно перейдя невидимую границу, которую еще ночью не
мог преодолеть.
В кустарнике за холмами мгновенно смолкли все звуки, движение вокруг
Зоны в пределах километра замерло. Ближайший "меланхолический" страж
перестал чистить на скале шкуру и уставился сверху круглыми пустыми
глазами.
- Так я и думал, - пробормотал Неверов, отходя от здания еще на
полсотни шагов. Диего в Зоне усмехнулся на его слова - Неверов забыл про
включенный передатчик скафандра.
Сделать это раньше - то есть отойти от Зоны - Неверов не мог, потому
что ночью работала все та же "защита от случайностей", дело рук земных
инженеров, а не аборигенов, как он считал. Днем, как всегда, защита была
не нужна, и выключал ее, конечно, Диего Вирт.
Неверов с любопытством прислушался к наступившей настороженной
тишине, потом почувствовал на себе знакомый тяжелый взгляд, передернул
плечами и повернулся спиной к холмам. Было бы глупо считать, что энифиане
со своей стороны не предприняли меры безопасности против любопытства
человека. "Взгляд" со стороны - это уже их работа.
Цивилизация энифиан по всем прямым и косвенным признакам не была
технической, "голая биология плюс психология" - по словам Гунна. "И может
быть, плюс к этому всякие штучки вроде телепатии и телекинеза, - подумал
Неверов. - Тысячи лет биологической цивилизации! Кто знает, каких вершин
знания достигли энифиане!.."
Вернувшись к зданию, он уселся посреди дороги на твердую подушку
сухого мха и стал смотреть на удивительно скособоченный холм в
полукилометре, голый и потрескавшийся. Дорога из серого бетона, материала
древнего, на Земле давно не применявшегося, утыкалась прямо в холм. Кто
мог построить ее здесь, столь похожую на земные дороги двадцатого века?
"Странно, что мы с Диего не говорили на эту тему, - подумал Неверов. - А
он должен бы знать, сколько лет дороге, хотя в инструкции и запрещены
активные эксперименты. Почему бы здесь не приземлиться звездолету с Земли
двадцатого века?"
Ничто не предвещало ни малейшей опасности, пейзаж вокруг Зоны был
спокоен, но все же Неверов стал замечать некоторые изменения в этом
пейзаже: кустарник словно бы начал уходить под землю, уменьшаться в
высоте, одновременно сжимаясь и пряча ветви и шипы.
Цвет мха стал серым, как у рыхлого весеннего снега. Страж на столбе
тоже претерпевал изменения, превращаясь в кожистое одеяло, обнимающее
шпиль своего насеста...
Неверов не первый раз видел метаморфозы энифианской природы,
приготовления животного и растительного мира планеты перед ураганом, но
каждый раз его захватывало это поразительное зрелище.
Лишь через полчаса проявились наконец физические признаки
приближавшейся бури: небосвод позеленел, засветился, первый порыв ветра
сдул с дороги подушки мха. Неверов с сожалением оглядел изменившийся до
неузнаваемости ландшафт и поспешил ко входу в Зону.
Диего Вирт оглянулся на чмокнувшую дверь и ухмыльнулся. Неверов вошел
с необычным для себя виноватым видом. После "открытия" барьера против
обоснованного, но неразрешенного любопытства он должен был призадуматься,
а это всегда на пользу увлекающимся натурам. Прежде чем что-нибудь
сделать, он теперь кое-что вспомнит и сравнит...
- Ну? - напомнил о себе Тоидзе, вернее, голова Тоидзе, торчавшая в
виоме, как голова профессора Доуэля из одноименного романа Беляева,
писателя далекого двадцатого столетия.
- Мальчик не знал, что существует защита...
- ... от дурака.
Диего исподлобья посмотрел на инженера связи, и тот отвел виноватый
взгляд.
- От случайностей, Вано, от случайностей.
- Ну от случайностей, смысл тот же.
- По-моему, ты сегодня расстроен, Вано. Никто из нас не терпит
бездеятельности, особенно в таких условиях. Когда-нибудь мы научимся
управлять своим любопытством, чтобы оно не оборачивалось злом. Может,
человек не стал бы человеком, не будь он любопытен? А Лен молод, выдержки
не хватает, но у него неплохие качества: искренность и восприимчивость к
толковым объяснениям.
- Спасибо, я понял, - криво усмехнулся Тоидзе. - Я и вправду сегодня
расстроен, мою кандидатуру снова отклонили.
Он, очевидно, имел в виду то, что давно хотел попасть в число
дежурных на Эниф, но по каким-то причинам научный совет Базы уже в третий
раз вежливо советовал ему подождать. Впрочем, эти причины Диего знал, как
никто другой. "Едва ли теперь вообще кто-нибудь попадет в Зону, - подумал
он. - Наша смена скорее всего последняя". Вслух, однако, он этого не
сказал.
- Ну, до смены еще полмесяца, многое может измениться, - успокоил он
связиста. - Так что не унывай. Кстати, ты не в курсе, что ответили
энифиане на наш вопрос относительно их космотехники? Помнишь, мы задавали
им вопрос два дня назад?
Тоидзе пригладил свои знаменитые усы, не менее знаменитые, чем
ресницы Гунна.
- Ничего они не ответили конкретно. Космической техники, как мы это
понимаем, у них нет, как нет вообще никакой техники. В космос они выходят
редко и не с познавательными целями.
- И это все?
- Не ты первый удивляешься. Тебе не кажется, что энифиане мудрее нас?
Ведь главная ценность цивилизации - информация, а обмен пока далеко не
равноценен, мы снабжаем их информацией чуть ли не в десять раз больше, чем
они нас! Где справедливость?
- А ты спроси у Доброгнева, - усмехнулся Диего. - Он любит отвечать
на такие вопросы. Что еще ты имеешь мне сообщить?
- Еще наши планетологи от безделья провели радиолокационный зондаж
материка и обнаружили любопытное образование - нечто вроде наших областей
со стоячими туманами. Они назвали эти туманные области - гаруа.
Представляешь, километров по пятьдесят в диаметре круглые шапки туманов, а
в центре россыпь странных столбообразных скал... погоди-ка, тебя
запрашивает шеф. Переключи связь на ОЭЛ.
Виом мигнул и воспроизвел кабинет директора Базы, больше похожий на
кусок морского пляжа. Доброгнев заметил взгляд Диего и выключил
видеопласт, комната приобрела нормальный вид.
Суровое лицо Доброгнева казалось необычно напряженным, словно он
ожидал плохих известий, а может быть, то сказывался эффект освещения -
директор любил рассеянный голубой свет.
- Доброе утро. Что нового?
- Как будто ничего особенного. С Неверовым, очевидно, происходит то
же самое, что и с остальными: прирост нервной массы, выхода энергии
никакого, отсюда - нервная возбудимость и жажда деятельности.
- Но у тебя же сие не наблюдалось?
- Выдержка. Тренировка. К тому же мне не двадцать пять...
Доброгнев подумал и подключил канал связи с кабинетом Нагорина,
главного врача Базы. Нагорин был не один, у передней панели медицинского
комбайна, занимающего всю левую сторону комнаты, сидел заместитель
директора по безопасности дежурств Руденко и разговаривал с одним из
ученых-биологов, которого Диего знал только в лицо. Нагорин, оценив
ситуацию, на минуту отключил связь, и, когда снова включился, ученого в
кабинете уже не было.
- Слушаю, - глуховатым голосом сказал он, ни к кому в особенности не
обращаясь. Говорил он, почти не разжимая губ, и тем, кто не знал его
близко, мог показаться высокомерным или равнодушным. Но таковым в
действительности он не был. Диего знал это достаточно хорошо.
- Что дало обследование дежурных? - спросил Доброгнев.
Нагорин покосился на медлительного Руденко и вздохнул.
- Увеличение общей нервной массы, естественно, прекращается сразу же
после их возвращения на Базу, то есть вне комплекса Зоны. Нежелательных
последствий, в общем-то, никаких. Конечно, за время обследования. А что
случилось?
- За месяц изменения в организме почти не заметны, - сказал Диего. -
Идет как бы накопление средств для...
- Скачкообразной мутации, - докончил Нагорин. - Я думал об этом. Да,
риск велик. Как далеко зашло у тебя?
- Он уже может заменить компьютер, - невесело усмехнулся Доброгнев. -
Что он еще будет уметь, я не знаю. Факт остается фактом - все ваши методы
защиты от энифианских способов воздействия на людей в Зоне не годятся,
даже пакетная силовая защита.
- Характеристики этого излучения уже известны, - произнес Руденко. -
Теперь все зависит от физиков, насколько быстро они от теории перейдут к
практике и изготовят нам необходимую аппаратуру.
Нагорин долго молчал, рассматривая свои руки, как чужие: такая у него
была привычка. Потом тихо произнес:
- Мы все отлично понимаем, что можем найти в случае удачи и что
потерять. Конечно, пандологи поставят тебе памятник, Диего, но... не пора
ли заканчивать эксперимент? Ведь мы не знаем, для чего энифиане
воздействуют на дежурных в Зоне излучением или целым набором излучений,
влияющих на генную память. Я понимаю, соображения руководителей УАСС и
виднейших специалистов ИВК, направленные на выяснение мотивов поведения
энифиан, заслуживают внимания, но я уверен, что наши методы (он так и
сказал методы, с ударением на слоге "то") выяснения этих мотивов, по
крайней мере, некорректны.
- Это соображения безопасности для всей нашей цивилизации, - медленно
сказал Руденко. - В УАСС работают опытнейшие прогнозисты, способные
предвидеть события на годы вперед...
- Дело не в компетентности работников аварийно-спасательной службы, -
поморщился Нагорин. - И даже не в том - зачем энифианам экспериментировать
над нами, какую цель они преследуют. Простите меня, но любой эксперимент
над человеком бесчеловечен, даже если он направлен на выяснение опасности
для остальных людей. Мы же видим: цивилизация энифиан явно нездорова,
негуманна в самом прямом смысле этого слова. В связи с чем встает вопрос:
не станет ли Диего когда-нибудь опасен для этих самых людей, ради которых
он сегодня подвергается риску?
- Вывел! - крикнул Доброгиев, избегая смотреть на Диего прямо.
- То же самое имели в виду и эксперты Управления, - пробормотал
Руденко, с сочувствием рассматривая спокойную физиономию Вирта. - Не в
этом ли и состоит цель энифиан - глобальная биоразведка земной
цивилизации?
- Вы правы, - сказал Диего, погладив бритую голову. - Подстраховка
мне не помешала бы. Но я на планете уже четвертые месяц и... ничего. Едва
ли их излучение способно резко изменить человеческое в человеке, слишком
долго лепила нас природа, миллионы лет.
- Прости, Диего, - тяжело сказал Нагорий. - Я не хотел обидеть.
- Чего уж там, ты-то мог бы и не извиняться. Но заканчивать
