официальных сообщений.
Председатель Технического совета Земли Столетов запрашивал подробный
отчет об открытии квазизвезды в пылевом облаке и просил сообщить свои
соображения о целесообразности посылки в этот район Галактики специальной
экспедиции.
Второе сообщение было от руководства Управления аварийно-спасательной
службы сектора Солнечной системы. В нем еще раз напоминалось о
необходимости соблюдения параграфов Устава коммуникаций при открытии
населенной планеты и об осторожности при выборе средств для спасения
экипажа "Могиканина".
- Конфликты нежелательны, - повторил Грант, но смысл фразы не сразу
дошел по его сознания. - Нежелательны...
Письма... В кармане лежали письма для товарищей. Письма для Умбаа,
Вихрова, Реута и Росса. И письмо от Тины... как упрек в том, что он в
безопасности, под защитой трансгалактического корабля, а они там... в
аду... Если они ЕЩЕ там.
Связи с Россом все не было, и он дал команду послать еще два
телезонда в направлении Города.
Под утро Грант, безотрывно всматривающийся в черноту экранов,
напоминающих ему пустые глазницы черепа, заметил в расположении Города
вспыхнувшую чистым зеленым светом звезду. Через некоторое время там еще
зажглась звездочка и еще, будто огоньки гелиосварки. Молчанов, уснувший в
кресле в неудобной позе, встрепенулся, услышав восклицание командира, и
стал тереть глаза.
Но Грант только приказал выпустить еще два зонда - последние.
Большего он сделать не мог. Со стороны он казался сосредоточенным и
спокойным, холодным, как свет Луны. Но письма в кармане жгли его душу и
если бы кто-нибудь знал, как натянуты до предела его нервы, как мучительно
ищет мозг пропавшую надежду. Ищет - и не находит. А найти надо,
обязательно надо. Потому что рядом в кресле сидит человек, потерявший на
планете всех своих товарищей. Потому что каждый прошедший миг может
оказаться последним для Росса и для Реута, Умбаа и Вихрова. Потому что
планета хранит в себе какую-то проклятую тайну, убивающую все живое, а
люди ничего не могут ей противопоставить. Ничего, кроме своей решимости и
бесстрашия.
Утром связь восстановилась на несколько минут и Грант увидел трагедию
гибели Росса.
Какое-то время он стоял неподвижно, окаменев от горя, потом вдруг
стремительно повернулся к пульту, нащупывая биосъем.
- Старт!
- Нет! - бросился к нему Молчанов, схватил за руку. - Не надо! Их не
вернешь!..
- Прочь! - зарычал Грант. - Там Умбаа, Виталий!.. Мы найдем их!
Молчанов отпустил его и, переведя дыхание, оперся об пульт костяшками
пальцев.
- Что ж, - сказал он сдавленным голосом. - Действуйте! Я не боюсь
смерти, я слишком часто встречался с ней один на один. Но с нами Тихонов,
он не может сказать ни да, ни нет, и вы отвечаете за его жизнь. И этот
мальчик, что возвращается один, он тоже надеется на вас, на ваше
правильное решение... Но все разно, действуйте, если иначе нельзя...
Грант уронил голову на руки и затих.
Корабль едва заметно вздрогнул - автоматы приняли изуродованный
десантолет, вскрыли и деловито принялись за ремонт. Но никто не вышел из
него. Реут лежал ничком поперек рубки в расстегнутом скафандре, и лицо его
представляло маску страдания и отчаяния.
Грант вдруг вскочил, вынул из кармана инфор и хватил им об пол.
Блестящий диск разлетелся цветными брызгами, и это отрезвило командира. Он
оглянулся на открытый вход в зал - где-то в недрах корабля ждал его
раненый Реут - и заставил себя сделать шаг, другой...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СПАСАТЕЛЬНЫЙ РЕЙД. СТАШЕВСКИЙ
Давайте же наберемся храбрости и, пренебрегая
невнятными и устрашающими воплями, которые доносятся
сквозь мглу с обеих сторон, устремимся вперед по этому
рискованному пути.
Артур Кларк
1
Сырое дыхание низкой облачной пелены разогнало даже крикливых
четырехкрылых птиц, единственных крупных хищников на континенте. Казалось,
само небо - серое, беспросветное, монотонное - упало на мокрый лес и он
съежился и притих.
Внизу под Греховым на склоне холма шевельнулись ветки кустов и на
лесную поляну вышли двое: невысокий, грузноватый мужчина с совершенно
седой головой и маленькая женщина с печальными глазами. Конечно, отсюда, с
высоты, Грехов не мог видеть выражения ее глаз, просто знал, что они
всегда печальны. На эту странную, молчаливую пару он обратил внимание в
первый же день своего пребывания в санатории. Издали принял их за отца и
дочь, на самом деле они оказались мужем и женой. Его звали Грант, Ярослав
Грант, ее - Тина. От врачей Грехову стало известно, что он звездолетчик,
попал в какой-то переплет, получил психическую травму и вряд ли теперь
сможет вернуться к своей работе, несмотря на все волшебство медицины.
Однажды Грехов случайно встретил их в лесу, и его поразило то
выражение боли и нежности, с которым Грант обращал к жене лицо. Вообще,
видел их он довольно часто, вот как сейчас, например: территория
заповедника, где располагался санаторий, была небольшой. Дважды прилетал к
ним молодой человек лет двадцати, чем-то похожий на Гранта; поначалу
Грехов принял его за сына, но и тут ошибся... Тогда женщина покидала их
ненадолго, словно не желая присутствовать при разговоре, но, и оставаясь
одни, по мнению Грехова, мужчины молчали. Можно было подумать, что юноша
лишь затем и прилетал, чтобы побыть рядом с седым - молча, сурово, без
тени улыбки. В поведении их оставалась какая-то недоговоренность,
заставляющая задумываться об удивительной непостижимости человеческих
отношений. Но Грехов, как и они, искал уединения, уповая на его
целительные свойства, никак не находил его и в конце концов понял, что
великолепные чарианские врачи могут вылечить тело, но не в состоянии
исцелить душу. Это под силу разве что времени, постепенно разрушающему
скорлупу тоски и горечи...
Мужчина посмотрел вверх, заметил его быстролет, взмахнул рукой.
Грехов тоже помахал в ответ. Женщина оглянулась, потянула Гранта за рукав,
и они исчезли за деревьями. Но память долго хранила этот робкий жест.
Грехов зябко передернул плечами и усилил обогрев костюма, хотя
холодно ему не было - чисто психологический эффект. Дождь начался сразу,
частый и мелкий, и он закрыл фонарь кабины, пристроился возле пульта
управления и задремал.
Разбудил его писк вызова, и, еще не открыв глаза, он коснулся кольца
приемника на запястье.
- Габриэль, к вам посетитель. Ваши координаты?
- Западный сектор леса Грусти, - сказал он в микрофон. - Даю пеленг.
А кому я понадобился?
Но дежурный уже отключился, и Грехову оставалось только гадать, что
за посетитель потревожил его отдых. Может быть, ему наконец разрешат
покинуть санаторий? Ведь чувствует он себя превосходно, если не считать
постоянной хандры при мысли о заботе, о ребятах... о Полине. После
катастрофы на Самнии, спутнике Чары, когда он пролежал мертвым три часа в
радиоактивном склепе - бывшем спасательном модуле, врачи на Чаре около
года боролись за его жизнь, а Полина... она даже не знала, что он на Чаре.
Впрочем, она, вообще, не знала, что Грехов остался в живых. Да почти никто
в отряде не знал, потому что чариане по какой-то причине не сочли нужным
сообщить о нем на Землю. Наверное, сомневались в том, что он выживет, но
он выжил и чувствует себя прекрасно. Если не считать... Да, о Полине он
думал постоянно. И боялся послать ей сообщение. Сам не зная почему, но
боялся. Грехов все ждал, что она узнает сама. Может быть, кто-то все же
сообщил ей? Диего Вирт, например... или Сташевский. Они-то знают, что он
здесь. Но если это Полина...
Грехов даже привстал с сидения, всматриваясь в серую пелену дождя.
Потом рассердился на себя и сел. После своей временной смерти... каково
звучит, а?! - после смерти!.. Что ж, он мог сказать так с полным правом.
После смерти он стал более впечатлительным, возбудимым, и, откровенно
говоря, ему это открытие не нравилось.
В девятом часу утра рядом с его аппаратом опустился наконец чей-то
оранжевый быстролет. Громоздкая фигура выбралась из него, и Грехов
вздохнул одновременно радостно и огорченно - сердце ждало другого
посетителя... Это был Сташевский, начальник второго отдела Управления
аварийно-спасательной службы (УАСС), его друг и непосредственный
руководитель.
- Здравствуй, отшельник, - проворчал он, забираясь в кабину. - Что же
весел? Не рад? Нездоров?
- И рад, и здоров, - Грехов с удовольствием рассматривал коричневое
от загара лицо друга. - Настроение паршивое. Чариане не выпускают из
санатория, понавешали на меня кучу датчиков...
Грехов умолк и привычно оглядел небосвод и стену леса на склонах
холма. Что-то изменялось там, ничего угрожающего, конечно, но обостренное
чувство опасности не раз спасало ему если не жизнь, то целость шкуры, и
пренебрегать интуицией он не имел права. И не хотел пренебрегать.
- Желтый туман, - пояснил Сташевский, наблюдая за ним.
- Ну, естественно, - с облегчением сказал он, - желтый туман. А ты
здорово разбираешься в особенностях чарианской атмосферы.
Сташевский засмеялся.
- Просто я узнал это от диспетчера медцентра. К тому же, по всей
территории заповедника лечебные туманы выпускаются регулярно два раза в
сутки. Пора бы знать.
- Ты и это узнал от диспетчера?
- Нет, - Сташевский помрачнел. - Когда-то я тоже отдыхал здесь...
после болезни. Дело прошлое... Так ты здоров, говоришь?
- Вполне.
- Ну и отлично! Сегодня с тебя снимут ненавистные датчики, и ты
свободен. Честно говоря, я не верил в твое... в общем, ты понял. Они
волшебники - чариане, особенно старший врач! Не хмурься, эта женщина
спасла тебе не только жизнь, но и здоровье. К тому же, говорят, она
отдавала тебе времени даже больше, чем следовало.
- Возможно, - нехотя согласился Грехов. - Как это свежо и оригинально
- любовь землянина и инопланетянки.... Хотя, какие чариане инопланетяне -
первопоселенцы.
Сарказм в его голосе заставил Сташевского нахмуриться, же Грехов
положил руку ему на плечо и, отвернувшись, пробормотал:
- Ты же знаешь, Святослав, ты все отлично знаешь...
- Что я знаю? - хмуро ответил Сташевский вопросом на вопрос. - Ничего
я не знаю. Полина извелась вся, прозрачная стала... Ведь ты ей не сообщал,
что желаешь видеть, а она ждала... Поехали.
- Не сообщал, - с трудом сказал Грехов. - Таких сообщений не ждут,
летят сразу, если знают куда... А если она знает и не... Куда поехали?
- К кораблю.
- Так сразу?
- А тебе что, парадной формы не хватает? Э-э, дружище, видимо, не
совсем ты еще здоров: растерялся, побледнел... Может, останешься еще на
пару недель?
- Ладно смеяться, - Грехов включил двигатель, и они взмыли в воздух.
- Куда лететь-то? Надо же предупредить в медцентре, датчики снять...
- Это минутное дело, а на корабле тебя осмотрят медики УАСС, как
живой экспонат. Не возражаешь?
Грехов не возражал.
- Но я еще не все сказал, - прищурился Сташевский. - Я тоже думаю,
как и чарианка твоя, что ты здоров. Поэтому скажу сразу - вылетаем мы в
район туманности Черная Роза, звезда Тина, планета Тартар. По каналам
Управления объявлена тревога: планета смертельно опасна для человека,
необходимо наше вмешательство. Код тревоги - жизнь людей! И учти - там
