Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight
Demon's Souls |#3| Cave & Armor Spider

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Классика - Гоголь Н.В. Весь текст 495.83 Kb

Мертвые души

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 22 23 24 25 26 27 28  29 30 31 32 33 34 35 ... 43
Разговор сначала не клеился, но после дело пошло, и он начал даже получать
форс, но... здесь, к величайшему прискорбию, надобно заметить, что люди
степенные и занимающие важные должности как-то немного тяжеловаты в
разговорах с дамами; на это мастера господа поручики и никак не далее
капитанских чинов. Как они делают, бог их ведает: кажется, и не очень
мудреные вещи говорят, а девица то и дело качается на стуле от смеха;
статский же советник бог знает что расскажет: или поведет речь о том, что
Россия очень пространное государство, или отпустит комплимент, который,
конечно выдуман не без остроумия, но от него ужасно пахнет книгою; если же
скажет что-нибудь смешное, то сам несравненно больше смеется, чем та,
которая его слушает. Здесь это замечено для того, чтобы читатели видели,
почему блондинка стала зевать во время рассказов нашего героя. Герой,
однако же, совсем этого не замечал, рассказывая множество приятных вещей,
которые уже случалось ему произносить в подобных случаях в разных местах:
именно в Симбирской губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда
дочь его Аделаида Софроновна с тремя золовками: Марьей Гавриловной,
Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной; у Федора Федоровича
Перекроева в Рязанской губернии; у Фрола Васильевича Победоносного в
Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были свояченица
его Катерина Михайловна и внучатные сестры ее Роза Федоровна и Эмилия
Федоровна; в Вятской губернии у Петра Варсонофьевича, где была сестра
невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславной и двумя
сводными сестрами - Софией Александровной и Маклатурой Александровной.

     Всем дамам совершенно не понравилось такое обхождение Чичикова. Одна
из них нарочно прошла мимо его, чтобы дать ему это заметить, и даже задела
блондинку довольно небрежно толстым руло своего платья, а шарфом, который
порхал вокруг плеч ее, распорядилась так, что он махнул концом своим ее по
самому лицу; в то же самое время позади его из одних дамских уст изнеслось
вместе с запахом фиалок довольно колкое и язвительное замечание. Но, или он
не услышал в самом деле, или прикинулся, что не услышал, только это было
нехорошо, ибо мнением дам нужно дорожить: в этом он и раскаялся, но уже
после, стало быть поздно.

     Негодование, во всех отношениях справедливое, изобразилось во многих
лицах. Как ни велик был в обществе вес Чичикова, хотя он и миллионщик и в
лице его выражалось величие и даже что-то марсовское и военное, но есть
вещи, которых дамы не простят никому, будь он кто бы ни было, и тогда прямо
пиши пропало! Есть случаи, где женщина, как ни слаба и бессильна характером
в сравнении с мужчиною, но становится вдруг тверже не только мужчины, но и
всего что ни есть на свете. Пренебрежение, оказанное Чичиковым почти
неумышленное, восстановило между дамами даже согласие, бывшее было на краю
погибели по случаю завладения стулом. В произнесенных им невзначай каких-то
сухих и обыкновенных словах нашли колкие намеки. В довершение бед какой-то
из молодых людей сочинил тут же сатирические стихи на танцевавшее общество,
без чего, как известно, никогда почти не обходится на губернских балах. Эти
стихи были приписаны тут же Чичикову. Негодованье росло, и дамы стали
говорить о нем в разных углах самым неблагоприятным образом; а бедная
институтка была уничтожена совершенно, и приговор ее уже был подписан.

     А между тем герою нашему готовилась пренеприятнейшая неожиданность: в
то время, когда блондинка зевала, а он рассказывал ей кое-какие в разные
времена случившиеся историйки, и даже коснулся было греческого философа
Диогена, показался из последней комнаты Ноздрев. Из буфета ли он вырвался,
или из небольшой зеленой гостиной, где производилась игра посильнее, чем в
обыкновенный вист, своей ли волею, или вытолкали его, только он явился
веселый, радостный, ухвативши под руку прокурора, которого, вероятно, уже
таскал несколько времени, потому что бедный прокурор поворачивал на все
стороны густые брови, как бы придумывая средство выбраться из этого
дружеского подручного путешествия. В самом деле, оно было невыносимо.
Ноздрев, захлебнув куражу в двух чашках чаю, конечно не без рома, врал
немилосердно. Завидев еще издали его, Чичиков решился даже на
пожертвование, то есть оставить свое завидное место и сколько можно
поспешнее удалиться: ничего хорошего не предвещала ему эта встреча. Но, на
беду в это время подвернулся губернатор, изъявивший необыкновенную радость,
что нашел Павла Ивановича, и остановил его, прося быть судиею в споре его с
двумя дамами насчет того, продолжительна ли женская любовь, или нет; а
между тем Ноздрев уже увидал его и шел прямо навстречу.

     - А, херсонский помещик, херсонский помещик! - кричал он, подходя и
заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя
роза, щеки. - Что? много наторговал мертвых? Ведь вы не знаете, ваше
превосходительство, - горланил он тут же, обратившись к губернатору, - он
торгует мертвыми душами! Ей-богу! Послушай, Чичиков! ведь ты, - я тебе
говорю по дружбе, вот мы все здесь твои друзья, вот и его
превосходительство здесь, - я бы тебя повесил, ей-богу повесил!

     Чичиков просто не знал, где сидел.

     - Поверите ли, ваше превосходительство, - продолжал Ноздрев, - как
сказал он мне: "Продай мертвых душ", - я так и лопнул со смеха. Приезжаю
сюда, мне говорят, что накупил на три миллиона крестьян на вывод: какие на
вывод! да он торговал у меня мертвых. Послушай, Чичиков, да ты скотина,
ей-богу скотина, вот и его превосходительство здесь, не правда ли,
прокурор?

     Но прокурор, и Чичиков, и сам губернатор пришли в такое
замешательство, что не нашлись совершенно, что отвечать, а между тем
Ноздрев, нимало не обращая внимания, нес полутрезвую речь:

     - Уж ты, брат, ты, ты... я не отойду от тебя, пока не узнаю, зачем ты
покупал мертвые души. Послушай, Чичиков, ведь тебе, право, стыдно, у тебя,
ты сам знаешь, нет лучшего друга, как я. Вот и его превосходительство
здесь, не правда ли, прокурор? Вы не верите, ваше превосходительство, как
мы друг к другу привязаны, то есть, просто если бы вы сказали, вот, я тут
стою, а вы бы сказали: "Ноздрев! скажи по совести, кто тебе дороже, отец
родной или Чичиков?" - скажу: "Чичиков", ей-богу... Позволь, душа, я тебе
влеплю один безе. Уж вы позвольте, ваше превосходительство, поцеловать мне
его. Да, Чичиков, уж ты не противься, одну безешку позволь напечатлеть тебе
в белоснежную щеку твою!

     Ноздрев был так оттолкнут с своими безе, что чуть не полетел на землю:
от него все отступились и не слушали больше; но все же слова его о покупке
мертвых душ были произнесены во всю глотку и сопровождены таким громким
смехом, что привлекли внимание даже тех, которые находились в самых дальних
углах комнаты. Эта новость так показалась странною, что все остановились с
каким-то деревянным, глупо-вопросительным выражением. Чичиков заметил, что
многие дамы перемигнулись между собою с какою-то злобною, едкою усмешкою и
в выражении некоторых лиц показалось что-то такое двусмысленное, которое
еще более увеличило это смущение. Что Ноздрев лгун отъявленный, это было
известно всем, и вовсе не было в диковинку слышать от него решительную
бессмыслицу; но смертный, право, трудно даже понять, как устроен этот
смертный: как бы ни была пошла новость, но лишь бы она была новость, он
непременно сообщит ее другому смертному, хотя бы именно для того только,
чтобы сказать: "Посмотрите, какую ложь распустили!" - а другой смертный с
удовольствием преклонит ухо, хотя после скажет сам:"Да это совершенно
пошлая ложь, не стоящая никакого внимания!" - и вслед за тем сей же час
отправится искать третьего смертного, чтобы, рассказавши ему, после вместе
с ним воскликнуть с благородным негодованием: "Какая пошлая ложь!" И это
непременно обойдет весь город, и все смертные, сколько их ни есть,
наговорятся непременно досыта и потом признают, что это не стоит внимания и
не достойно, чтобы о нем говорить.

     Это вздорное, по-видимому, происшествие заметно расстроило нашего
героя. Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы
смутить умного человека. Он стал чувствовать себя неловко, неладно:
точь-точь как будто прекрасно вычищенным сапогом вступил вдруг в грязную,
вонючую лужу; словом, нехорошо, совсем нехорошо! Он пробовал об этом не
думать, старался рассеяться, развлечься, присел в вист, но все пошло как
кривое колесо: два раза сходил он в чужую масть и, позабыв, что по третьей
не бьют, размахнулся со всей руки и хватил сдуру свою же. Председатель
никак не мог понять, как Павел Иванович, так хорошо и, можно сказать, тонко
разумевший игру, мог сделать подобные ошибки и подвел даже под обух его
пикового короля, на которого он, по собственному выражению, надеялся, как
на бога. Конечно, почтмейстер и председатель и даже сам полицеймейстер, как
водится, подшучивали над нашим героем, что уж не влюблен ли он и что мы
знаем, дескать, что у Павла Ивановича сердечишко прихрамывает, знаем, кем и
подстрелено; но все это никак не утешало, как он ни пробовал усмехаться и
отшучиваться. За ужином тоже он никак не был в состоянии развернуться,
несмотря на то что общество за столом было приятное и что Ноздрева давно
уже вывели; ибо сами даже дамы наконец заметили, что поведение его чересчур
становилось скандалезно. Посреди котильона он сел на пол и стал хватать за
полы танцующих, что было уже ни на что не похоже, по выражению дам. Ужин
был очень весел, все лица, мелькавшие перед тройными подсвечниками,
цветами, конфектами и бутылками, были озарены самым непринужденным
довольством. Офицеры, дамы, фраки - все сделалось любезно, даже до
приторности. Мужчины вскакивали со стульев и бежали отнимать у слуг блюда,
чтобы с необыкновенною ловкостию предложить их дамам. Один полковник подал
даме тарелку с соусом на конце обнаженной шпаги. Мужчины почтенных лет,
между которыми сидел Чичиков, спорили громко, заедая дельное слово рыбой
или говядиной, обмакнутой нещадным образом в горчицу, и спорили о тех
предметах, в которых он даже всегда принимал участие; но он был похож на
какого-то человека, уставшего или разбитого дальней дорогой, которому ничто
не лезет на ум и который не в силах войти ни во что. Даже не дождался он
окончания ужина и уехал к себе несравненно ранее, чем имел обыкновение
уезжать.

     Там, в этой комнатке, так знакомой читателю, с дверью, заставленной
комодом, и выглядывавшими иногда из углов тараканами, положение мыслей и
духа его было так же неспокойно, как неспокойны те кресла, в которых он
сидел. Неприятно, смутно было у него на сердце, какая-то тягостная пустота
оставалась там. "Чтоб вас черт побрал всех, кто выдумал эти балы! - говорил
он в сердцах. - Ну, чему сдуру обрадовались? В губернии неурожаи,
дороговизна, так вот они за балы! Эк штука: разрядились в бабьи тряпки!
Невидаль, что иная навертела на себя тысячу рублей! А ведь на счет же
крестьянских оброков или, что еще хуже, на счет совести нашего брата. Ведь
известно, зачем берешь взятку и покривишь душой: для того чтобы жене
достать на шаль или на разные роброны, провал их возьми, как их называют. А
из чего? чтобы не сказала какая-нибудь подст°га Сидоровна, что на
почтмейстерше лучше было платье, да из-за нее бух тысячу рублей. Кричат:
"Бал, бал, веселость!" - просто дрянь бал, не в русском духе, не в русской
натуре; черт знает что такое: взрослый, совершеннолетний вдруг выскочит
весь в черном, общипанный, обтянутый, как чертик, и давай месить ногами.
Иной даже, стоя в паре, переговаривает с другим об важном деле, а ногами в
то же время, как козленок, вензеля направо и налево... Вс° из обезьянства,
вс° из обезьянства! Что француз в сорок лет такой же ребенок, каким был и в
пятнадцать, так вот давай же и мы! Нет, право... после всякого бала точно
как будто какой грех сделал; и вспоминать даже о нем не хочется. В голове
просто ничего, как после разговора с светским человеком: всего он
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 22 23 24 25 26 27 28  29 30 31 32 33 34 35 ... 43
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (15)

Реклама