И в самом деле, Селифан давно уже ехал зажмуря глаза, изредка только
потряхивая впросонках вожжами по бокам дремавших тоже лошадей; а с Петрушки
уже давно невесть в каком месте слетел картуз, и он сам, опрокинувшись
назад, уткнул свою голову в колено Чичикову, так что тот должен был дать ей
щелчка. Селифан приободрился и, отшлепавши несколько раз по спине чубарого,
после чего тот пустился рысцой, да помахнувши сверху кнутом на всех,
примолвил тонким певучим голоском: "Не бойся!" Лошадки расшевелились и
понесли, как пух, легонькую бричку. Селифан только помахивал да покрикивал:
"Эх! эх! эх!" - плавно подскакивая на козлах, по мере того как тройка то
взлетала на пригорок, то неслась духом с пригорка, которыми была усеяна вся
столбовая дорога, стремившаяся чуть заметным накатом вниз. Чичиков только
улыбался, слегка подлетывая на своей кожаной подушке, ибо любил быструю
езду. И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся
закружиться, загуляться, сказать иногда: "черт побери все!" - его ли душе
не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то
восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе,
и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках
своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с
топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в
пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где
не успевает означиться пропадающий предмет, - только небо над головою, да
легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны. Эх, тройка!
птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только
родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась
на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не
хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро
живьем с одним топором да молотом снарядил и собрал тебя ярославский
расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и
сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню - кони
вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула
дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход - и вон она понеслась,
понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит
воздух.
Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом
дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади.
Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это,
сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за
неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что
за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей
жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные
груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые
линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом!.. Русь, куда ж
несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается
колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит
мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу
другие народы и государства.
---------------------------------------------------------------------------
Впервые напечатано 21 мая 1842 года, отдельной книгой, под названием
"Похождения Чичикова, или Мертвые души" (название придумано цензурой).
Написано в 1835-1841 гг. Текст первого тома воспроизведен в соответствии с
изданиями советского периода - без цензурных изъятий. Рукопись второго тома
была уничтожена автором в 1845 г.
